Что Нобелевскую премию по экономике (или, официально, Премию Шведского национального банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля) получит американский экономист Ричард Талер: «за его вклад в поведенческую экономику». Об использовании знаний и методов современной когнитивной науки в экономических исследованиях, а также о том, что изучают специалисты по поведенческой экономике, читайте в нашем материале.

Нобелевская премия по экономике была учреждена в 1969 году, и с тех пор ее вручали в основном либо за фундаментальные экономические открытия, либо за исследования по применению в экономике методов прикладной математики. Например, в 1979 году Теодор Шульц и Артур Льюис получили премию за работу в области экономического развития (на примере развивающихся стран), а в 1994 году лауреатами стали знаменитый американский математик Джон Нэш и его коллеги, осуществившие анализ равновесия в теории некооперативных игр.

Таким образом, деятельность большинства лауреатов-экономистов (и экономической науки вообще) направлена на построение формальных микро- и макроэкономических моделей, необходимых для эффективного описания и прогнозирования финансового поведения людей и крупных государственных и коммерческих структур. В наиболее общем виде экономическая наука исходит из того, что поведение человека можно предсказать. Именно поэтому экономику называют «самой точной социальной наукой».

Экономисты, однако, понимают, что люди не всегда ведут себя рационально и распределяют свои доходы в соответствии с первоочередными, самыми важными потребностями. Мы можем тратить деньги на товары, которые нам не нужны, только потому, что они нам нравятся, или же не тратить деньги на что-то ожидаемо выгодное и полезное - только потому, что боимся. Однако подобные факторы, влияющие на настроения потребителей, сложно учесть при анализе финансового поведения: аналитики могут предсказать повышение величины спроса на зонтики в дождливый сезон (и, соответственно, рост предложения - для максимизации прибыли), но растеряются, если окажется, что в рейтинге продаж зонтики по какой-то причине уступили первенство дождевикам. Именно поэтому поведенческие факторы, влияющие на финансовые решения людей, долгое время игнорировались - несмотря на то, что термин «поведенческая экономика» появился еще в 70-х годах прошлого века.

Все изменилось, когда в 2002 году Нобелевскую премию по экономике получил не экономист, а американский психолог израильского происхождения Дэниел Канеман, с формулировкой: «За применение психологической методики в экономической науке». Канеман долгое время занимался изучением принятия решений - когнитивного процесса, который заключается в выборе одной стратегии поведения среди нескольких возможных, а также анализом внешних и внутренних (поведенческих) факторов, которые на этот выбор влияют.

В этом году Нобелевскую премию традиционно получил экономист: профессор Чикагского университета Ричард Талер (Richard H. Thaler). Его вклад в экономическую науку, однако, больше касается психологической стороны дела. Главный тезис его научных работ сводится к тому, что человека можно заставить покупать, а его финансовое поведение - предсказать, если учитывать, что человек - это существо иррациональное.

Одна из самых известных работ Талера, значительно обогатившая поведенческую экономику, посвящена изучению так называемого «эффекта владения» . В соответствии с классической экономической теорией, владение каким-либо товаром или услугой не должно влиять на его ценность. Иными словами, теория предполагает, что человек, купивший, например, книгу, продаст ее, если захочет с ней расстаться, по той же самой цене, за которую она ему досталась. Талер (совместно с Канеманом) показал, что это не так. В 1990 году ученые провели эксперимент, в ходе которого раздали людям обычные кофейные кружки, а затем предложили их продать или обменять на шариковые ручки. Оказалось, что человек, уже владеющий кружкой, готов расстаться с ней за вдвое большую «цену», чем та, которую он же готов был заплатить за ту же кружку, пока еще ею не обладал.

Задумавшись над тем, под влиянием каких факторов человек принимает такое решение, ученые пришли к выводу, что оно обусловлено его же собственным поведением: уже обладая товаром, человек присваивает ему бóльшую ценность (и даже привязывается к нему), так как уже потратил силы, время и средства на его приобретение.

Другой пример «иррациональности» финансового поведения людей, который Талер описывает в своих работах, связан с понятием «честности» цены. Так, в баре и супермаркете может продаваться один и тот же товар, но по разным ценам. И хотя мы готовы заплатить за бутылку пива столько, сколько спрашивает бармен, мы не станем покупать по той же цене то же самое пиво в супермаркете, потому что уверены, что там оно должно стоить вдвое дешевле.

Несмотря на то, что Талер считает людей существами иррациональными, он не сомневается, что их финансовое поведение можно прогнозировать - и даже извлекать из этого выгоду. В своей книге «Nudge. Архитектура выбора. Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье», выпущенной в 2008 году ( вышел в 2017-м), он формулирует теорию «подталкивания» (от англ. nudge - толкать плечом). В соответствии с этой теорией, некоторые аспекты поведения человека можно предсказать - а затем и использовать для эффективной продажи товаров и услуг, а также для максимизации прибыли.

Следовательно, полагает Талер, коммерческие организации напрасно стараются убедить покупателя в том, что приобретение их товаров выгодно для него. Лучше бы они убедили его в том, что их товары ему необходимы.

Мнение эксперта

Бóльшая часть экономических теорий исходит из упрощенных характеристик среды. Они подразумевают, что решения принимаются рационально, в зависимости от будущей доходности. Но понятно, что в жизни это почти всегда не так.

Известно, что у человека есть несколько десятков предрассудков, которыми он руководствуется, в том числе и в экономической деятельности. С одной стороны, человек может исходить из рационального поведения других людей и, соответственно, вести себя по-другому, либо, напротив, ждать, что люди будут вести себя иррационально, чтобы самому вести себя рационально. Это касается всех областей: и инвестирования, и торговли.

Это и есть так называемые «поведенческие финансы». Эта область популярна уже лет пятнадцать, вполне ожидаемо, что одна из Нобелевских премий будет посвящена именно этому - то есть, проблеме использования психологических моделей для предсказания экономического поведения людей.

Эти работы подкреплены хорошей математикой, они нашли свое подтверждение в эконометрических работах. В качестве примера влияния предрассудков, иррациональности можно привести, например, ситуацию с ICO, ситуацию вокруг блокчейна - это типичный пример использования «поведенческих финансов». Это отвлечение внимания от проблем, что дает возможность заработать тем, кто был первым, поскольку очевидно, что коррекция рынка криптовалют неизбежна.

Второй пример: то, что в нашей стране в первое десятилетие 2000-х была совершенно ненормальная ситуация с недвижимостью. Такая же ситуация была в 1927–1930 годах в США, и это привело к кризису во всей экономике. Недвижимость по всем параметрам не может приносить достойный инвестиционный доход, но у нас она его приносила. Тут действовали несколько факторов: влияние ипотеки, резкий недостаток возможностей для инвестирования. То есть, в результате это выстрелило, кто-то заработал.

Анализ иррациональных действий людей позволяет не наступать на грабли, на которые хочется наступить, но наличие теории не означает, что лично вы достигнете успеха. Любые экономические закономерности реализуются статистически.

Иван Родионов
Доктор экономических наук, профессор Высшей школы экономики

Талер мог стать нобелевским лауреатом еще 15 лет назад - вместе с Канеманом, чьим соавтором он нередко выступал. Тогда, однако, Шведская королевская академия наук посчитала, что престижную премию по экономике не стоит вручать сразу двум ученым-психологам (несмотря на то, что Талер - экономист), и вместе с Канеманом премию получил Вернон Смит - один из основоположников экспериментальной экономики. Теперь академия признала вклад второго «отца-основателя» поведенческой экономики в развитие экономической науки.

Профессор Талер «убил» Homo economicus - сказочную ступень эволюции человека, достигнув которой, он ведет себя максимально рационально - и тем самым позволяет корпорациям и правительствам предсказывать свое финансовое поведение. Вместо этого Талер показал, что всякий потребитель - это в первую очередь человек, который руководствуется не абстрактной выгодой, а своими (иногда - спонтанными и ведущими к получению немедленного вознаграждения) интересами.

Церемония награждения Шведской королевской академии наук пройдет в Стокгольме в начале декабря: в этом году лауреат премии по экономическим наукам получит девять миллионов шведских крон (примерно 1,1 миллиона долларов). На вопрос журналиста издания The New York Times о том, как он потратит эти деньги, Талер ответил: «Наименее рационально».

Елизавета Ивтушок

Литература

Leonard T. C. Richard H. Thaler, Cass R. Sunstein, Nudge: Improving decisions about health, wealth, and happiness //Constitutional Political Economy. – 2008. – Т. 19. – №. 4. – С. 356-360.

Kahneman D., Knetsch J. L., Thaler R. H. Experimental tests of the endowment effect and the Coase theorem //Journal of political Economy. – 1990. – Т. 98. – №. 6. – С. 1325-1348.

Kahneman D., Knetsch J. L., Thaler R. Fairness as a constraint on profit seeking: Entitlements in the market //The American economic review. – 1986. – С. 728-741.

Ричард Талер известен как теоретик в области финансового и экономического поведения благодаря совместной работе с Нобелевским лауреатом эконом-психологом Даниэлем Канеманом. Является автором так называемой «теории подталкивания» («управляемого выбора»). Был одним из советников 44-го президента США Барака Обамы.

Премия по экономике – самая «юная» среди нобелевских наград. Более того, технически это не совсем Нобелевская премия, а некоторые члены семьи Нобель вообще выступают против ее существования. Эту награду учредил в память об Альфреде Нобеле и в честь своего 300-летия Банк Швеции (Sveriges Riksbank) в 1968 г. Так что официальное ее название «Премия Шведского государственного банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля». Как бы то ни было, сайт Нобелевского фонда отслеживает церемонию присуждения этой премии. А награжденные экономическим «Нобелем» получают соответствующий диплом, золотую медаль и денежное вознаграждение из рук шведского монарха на ежегодной церемонии, проводимой в Стокгольме 10 декабря в годовщину смерти Альфреда Нобеля.

Всего с 1969 по 2016 г. награждение производилось 48 раз, а лауреатами премии по экономике стали 78 человек. При этом в 18 случаях премию делили между двумя награжденными, а в шести случаях награда делилась на троих. Единственная женщиная-лауреатом по экономике – Элинор Остром (2009 г.). Есть среди награжденных и наши соотчественники: в 1973 году лауреатом стал создатель теории межотраслевого анализа Василий Васильевич Леонтьев, американский экономист российского происхождения, выпускник Ленинградского университета. А в 1975 году награду за «вклад в теорию оптимального распределения ресурсов» получил советский ученый Леонид Канторович.

В прошлом году премию получили Оливер Харт и Бенгт Хольстрём за их вклад в теорию контракта. А в 2015 году премию присудили известному микроэкономисту Ангусу Дитону – «за его анализ потребления, бедности и богатства».

Чаще всего награду присуждали за исследования в области макроэкономики. Как писала в свое время американская научная журналистка Мэгги Коэрт-Бейкер, типичный лауреат Нобелевской премии по экономике – это 67-летний мужчина, родившийся в Соединенных Штатах, на момент награждения работающий в Чикагском университете. И в самом деле, средний возраст нобелевцев-экономистов составляет 67 лет. При этом самым молодым награжденным стал в 1972 году 51-летний Кеннет Дж. Эрроу, а самым пожилым – родившийся в Москве 90-летний американский экономист Леонид Гурвич (2007 г.).

Как обычно, в преддверии оглашения имен победителей, СМИ рассуждали насчет возможных фаворитов, имеющих шанс стать Нобелевскими лауреатами-2017. Так в прессе в этом контексте был назван индийский экономист, профессор финансов Booth School of Business (Высшей школы бизнеса Чикагского университета Рагхурам Раджан, который до 2016 года был председателем Резервного банка Индии, а в 2003-2007 гг. – главным экономистом Международного валютного фонда. Раджан известен как автор трудов «Спасение капитализма от капиталистов» и «Линии разлома», в которых он, в частности, выступает с идеей, что надо защищать капитализм как систему свободного предпринимательства, а не капиталистов, и надо обеспечивать защитой рынки, а не крупных собственников.

В списках возможных кандидатов фигурировало имя 44-летней американско-французской экономистки Эстер Дюфло из Массачусетского технологического института. В прошлом она, кстати, училась и преподавала в Москве, работала научным помощником французского экономиста, связанного с Банком России, и американского экономического советника Джеффри Сакса. Также прозвучало имя Ричарда Познера из Чикагского университета, которого характеризуют как ведущего мыслителя в сфере юстиции и экономики, пытающегося анализировать юридические правила с помощью экономических инструментов. Называлось также имя Уильяма Нордхауза из Йельского университета, занимающегося проблемами изменения климата с экономической точки зрения.

Для Дэниела Канемана одним из наиболее волнующих моментов в сегодняшнем глобальном экономическом кризисе стало признание Алана Гринспена, бывшего председателя Федеральной резервной системы США, перед комитетом Конгресса в том, что он излишне сильно верил в способность свободных рынков к автоматической коррекции.

«По сути, он сказал, что основы, на которых он строил свою деятельность, являются ошибочными, и эти слова из уст Гринспена производят глубокое впечатление», говорит Канеман, который получил в 2002 году Нобелевскую премию по экономике за свою новаторскую работу по включению отдельных аспектов психологических исследований в экономическую науку.

Но более значимым для Канемана моментом было то, что Гринспен в своем выступлении рассматривал в качестве рациональных субъектов не только физических лиц, но и финансовые организации. «Это показалось мне игнорированием не только психологии, но и экономики. Он, по видимому, верит в магическую силу рынка обеспечивать самодисциплину и хорошие результаты».

Канеман старательно подчеркивает, что, будучи психологом, он является чужим в сфере экономики. Однако он способствовал формированию фундамента для новой области исследований, названной поведенческой экономикой, в рамках которой оспаривается стандартная экономическая теория рационального выбора и вводятся более реалистичные предпосылки относительно человеческих суждений и принятия решений.

Стандартные экономические модели исходят из того, что люди рационально стремятся к максимизации своих выгод и минимизации своих издержек. А сторонники поведенческой экономики оспаривают некоторые из традиционных догматов, показывая, что люди часто принимают решения, основанные на догадках, эмоциях, интуиции и эмпирических правилах, а не на основе анализа издержек и выгод; что рынки заражены болезнью стадного поведения и группового мышления; что индивидуальный выбор часто может оказываться под влиянием того, как формулируются предлагаемые решения.

Чрезмерная уверенность является движущей силой капитализма
Глобальный экономический кризис, корни которого в принятии отдельными людьми и финансовыми организациями решений о вложении средств в непервоклассные ипотеки, поставил в центр внимания поведенческую экономику и вопрос о том, как люди принимают решения. «Люди, взявшие непервоклассные ипотеки, пребывали в абсолютном заблуждении», говорит Канеман, давая интервью « F& amp; D» в своем доме, расположенном на живописнейших холмах Беркли с видом на Сан-Франциско. «Одной из основных идей поведенческой экономики, заимствованной из психологии, является широкое распространение чрезмерной уверенности. Люди делают вещи, которые им совершенно не следовало бы делать, потому что они верят в свой успех». Канеман называет это «иллюзорным оптимизмом».

«Иллюзорный оптимизм, говорит он, является одной из движущих сил капитализма. Многие не отдают себе отчета в рисках, которые они принимают», говорит Канеман. Эта мысль прозвучала также в книге Нассима Талеба «Черный лебедь» , где указывается, что люди не принимают во внимание в достаточной мере возможные последствия редких, но масштабных сокрушительных событий, которые делают наши предположения о будущем неверными.

Он утверждает: «Предприниматели это люди, которые принимают на себя риски и, в большинстве случаев сами не знают об этом. Это происходит в случае слияний и поглощений, но также и на уровне мелких предпринимателей. В США треть малых предприятий банкротится в течение первых пяти лет, но если вы опрашиваете этих людей, каждый из них по отдельности считает, что вероятность его успеха от 80 до 100 процентов. Они просто не знают».

Две стороны или более
Канеман родился в Тель-Авиве в 1934году и в детстве рос в Париже, а затем в Палестине. Он не уверен, объясняется ли его призвание как психолога ранним знакомством с интересными сплетнями или, наоборот, его интерес к сплетням был свидетельством пробуждающегося призвания.

«Как и многие другие евреи, я, полагаю, рос в мире, состоявшем исключительно из людей и слов, и большая часть слов были о людях. Природа практически не существовала, и я так и не научился узнавать цветы или разбираться в животных, пишет он в своей автобиографии. Но люди, о которых любила поговорить моя мать со своими подругами и с моим отцом, были потрясающи своей сложностью. Некоторые из них были лучше других, но и самые лучшие были далеки от совершенства, и никто не был просто плохим. Большинство ее историй рассказывались с иронией, и во всех них было две стороны, если не больше».

В достаточно раннем возрасте в оккупированном нацистами Париже с ним произошел эпизод, который оставил неизгладимое впечатление ввиду множества различных смыслов и выводов, которые можно было сделать в отношении человеческой природы. «Это, вероятно, был конец 1941-го или начало 1942-го. Евреи были обязаны носить Звезду Давида и повиноваться комендантскому часу с 18:00. Я пошел поиграть с другом-христианином и задержался допоздна. Я вывернул мой коричневый свитер наизнанку, чтобы пройти несколько кварталов до дома. Я шел по пустой улице и увидел приближающегося немецкого солдата. На нем была черная униформа, которую мне наказали бояться больше, чем униформ других цветов, ее носили солдаты специальных сил СС. Я сближался с ним, пытаясь идти быстро, и заметил, что он пристально смотрит на меня. Он подозвал меня, взял на руки и обнял. Я испугался, что он заметит звезду на моем свитере. Однако он говорил со мной очень эмоционально на немецком языке. Когда он снова поставил меня на землю, он открыл свой бумажник, показал мне фото мальчика и дал немного денег. Я пошел домой еще более чем когда-либо уверенный в правоте моей матери: люди бесконечно сложны и интересны».

В 1946 году его семья переехала в Палестину, и в Еврейском университете Иерусалима Канеман получил свою первую степень по психологии с дополнительной специализацией в области математики. В 1954году он был призван в израильскую армию и после года службы командиром взвода, получил задание провести оценку солдат боевых подразделений и их способностей к лидерству. Тогда Канеман разработал принципиально новую систему собеседований для назначения новобранцев на подходящие должности, и эта система лишь с небольшими изменениями применяется по сей день.

В 1961 году он окончил Университет Калифорнии в Беркли и в период с 1961 по 1978 год был преподавателем в Еврейском университете, проводя свои академические отпуска за границей, в частности в Гарварде и Кембридже. Именно во время работы в Иерусалиме началось сотрудничество, которое впоследствии привело к получению Нобелевской премии в области, которую Канеман не изучал, в экономике.

Новое направление исследований
Канеман, в настоящее время почетный профессор психологии и общественных дел в Школе имени Вудро Вильсона при Принстонском университете, получил Нобелевскую премию в 2002 году за работу, проделанную им вместе с коллегой психологом Амосом Тверски. Сотрудничество двух ученых продолжалось более десяти лет, но Тверски умер в 1996 году, а премия не присуждается посмертно. «Нам с Амосом посчастливилось вместе иметь гуся, который нес золотые яйца, общий ум, который был лучше каждого из наших умов по отдельности», сказал Канеман об их совместной работе.

Представляя премию, Нобелевский комитет отметил, что Канеман включил выводы психологии в экономику, тем самым заложив фундамент для нового направления исследований. Премия была дана Канеману совместно с Верноном Смитом, который создал основы для отдельной области экспериментальной экономики.

Основные открытия Канемана касаются принятия решений в ситуации неопределенности. Он продемонстрировал, как человеческие решения могут систематически не соответствовать предсказаниям стандартной экономической теории. Совместно с Тверски он сформулировал «теорию перспективы» в качестве альтернативы, которая лучше объясняет наблюдаемое поведение. Канеман также открыл, что человеческие суждения могут основываться на интуитивных прорывах, систематически отклоняющихся от базовых принципов вероятности. «Его работа вдохновила новое поколение исследователей в области экономики и финансов на то, чтобы обогатить экономическую теорию, пользуясь выводами когнитивной психологии в отношении глубинной человеческой мотивации», говорится в заявлении Нобелевского комитета.

Теория перспективы помогает объяснить результаты экспериментов, свидетельствующие о том, что люди часто принимают различные решения в ситуациях, которые по существу являются идентичными, но представлены в различной форме. Статья этих двух авторов стала второй по числу цитировавшихся статей из вышедших в престижном научном экономическом журнале Econometrica в период 1979-2000 годов (KahnemanandTversky, 1979). Это исследование оказало влияние на самые различные дисциплины, включая маркетинг, финансы и теорию потребительского выбора.

Канеман говорит, что не следует искать особого смысла в названии теории. «Когда мы уже были готовы представить работу к публикации, мы намеренно выбрали ничего не значащее название для нашей теории “теория перспективы”. Мы исходили из того, что если когда-либо теория приобретет известность, необычное название пойдет на пользу. Вероятно, это было разумным решением».

В совместных исследованиях Канемана и Тверски изучается вопрос о том, почему реакция человека на потери является значительно более сильной, чем реакция на выигрыш, и это привело к формулированию понятия «неприятие потерь», что является одной из основных областей исследований в поведенческой экономике.

Два психолога также эмпирически обнаружили, что люди присваивают меньшие веса при принятии решений тем результатам, которые являются лишь вероятными, чем результатам, которые несомненны. Эта тенденция ведет к уклонению от риска в случаях выбора с практически несомненным выигрышем и к принятию риска в случаях выбора с практически несомненным проигрышем. Благодаря этому можно объяснить поведение игрока, проигрывающего много раз подряд и, тем не менее, отказывающегося принять свои очевидные потери и продолжающего игру в надежде вернуть свои деньги.

«Люди готовы делать ставки в надежде вернуть утраченное», — сказал Канеман в радио интервью в Беркли в 2007 году. Это вызывало у него беспокойство в связи с тем, что руководители государства, которые поставили страну на грань поражения в войне, с большей вероятностью будут склонны к принятию дополнительного риска, чем к прекращению военных действий.

Соавторами было также обнаружено, что люди проявляют непоследовательные предпочтения, если один и тот же вариант представляется им в различных формах. Это помогает объяснить нерациональное экономическое поведение, например, заключающееся в том, что люди едут в отдаленный магазин, чтобы воспользоваться скидкой на дешевый товар, но не делают того же для получения скидки на дорогие товары.

Создание новой дисциплины
То, как теория перспективы нашла свое приложение к экономике, представляется почти случайностью, связанной с публикацией. Канеман и Тверски решили опубликовать статью в журнале Econometrica, а не в PsychologicalReview, поскольку первый опубликовал их более раннюю работу о принятии решений, что привлекло к их исследованиям внимание экономистов.

Канеман говорит, что его сотрудничество с многолетним партнером по исследованиям и другом Ричардом Талером, профессором экономики и науки о поведении из университета Чикаго, способствовало разработке поведенческой экономики. «Хотя я не отказываюсь от своих заслуг, я должен сказать, что, по моему мнению, работа по интеграции была фактически проделана в основном Талером и группой молодых экономистов, которая начала быстро формироваться вокруг него, начиная с Колина Камерера и Джорджа Ловенстейна, к которым затем присоединились Мэттью Рабин, Давид Лейбсон, Терри Одеан и Сендхил Малейнатан».

Канеман говорит, что они с Тверски предложили «довольно много первоначальных идей, которые впоследствии вошли в теоретические разработки некоторых экономистов, и теория перспективы, несомненно, придала некоторую правомерность опоре на психологию как на источник реалистичных предпосылок в отношении экономических субъектов». Талер, который был постоянным автором колонки «Аномалии» в журна¬ле JournalofEconomicPerspectives в период с 1987 по 1990 год и периодически писал в этой колонке и впоследствии, говорит, что именно благодаря совместной работе Канемана и Тверски на сегодняшний день мы имеем процветающее направление поведенческую экономику. «Их работа стала концептуальной основой, благодаря которой стало возможным существование нашей области науки».

Толчок, созданный кризисом
Шум, созданный присуждением Нобелевской премии, в сочетании с самоанализом со стороны отрезвленных глобальным экономическим кризисом экономистов создали сильный толчок к распространению поведенческой экономики. До того сильный, что она начала проникать в сегодняшний Белый дом через такие книги как «Толчок к правильному выбору» (« Nudge») (Талер и Санстейн) и «Предсказуемо иррациональный» (« PredictablyIrrational») профессора университета Дьюк Дэна Ариели.

В книге «Толчок к правильному выбору» исследуется, как люди делают выбор и как их можно подтолкнуть к лучшему выбору для них самих по целому спектру вопросов, таких как покупка здоровой еды или решение направлять больше денег на сбережения. «Совершенно очевидно, что сейчас хорошее время для поведенческой экономики», говорит Канеман с улыбкой.

Не все согласны, что будущее за поведенческой экономикой, рассматривая ее как преходящее и докучливое увлечение. «Конечно, сегодня все помешаны на поведенческой экономике. У случайного читателя может создаться впечатление, что рациональный homoeconomicus умер печальной смертью, а экономисты пошли вперед и признали истинную иррациональность иррациональность человечества. Ничто не может быть дальше от истины», — говорит Давид Левин из университета Вашингтона в Сент-Луисе.

«Сторонники поведенческой экономики правы, указывая на ограниченность возможностей человеческого познания, говорит Ричард Познер с юридического факультета Чикагского университета. Но если они имеют те же ограничения в способности к познанию, как и потребители, должны ли они заниматься разработкой систем защиты потребителей?»

«Вероятно, самая большая задача, стоящая перед поведенческой экономикой, заключается в том, чтобы продемонстрировать свою применимость в реальном мире, пишут Стивен Левитт и Джон Лист в статье, опубликованной в журнале Science (2008).Почти во всех случаях лабораторные исследования обнаруживают убедительные эмпирические свидетельства в пользу поведенческих аномалий. Однако есть много причин подозревать, что эти лабораторные результаты могут не иметь столь общего характера, чтобы быть справедливыми для реальныхрынков».

Место в экономике
Хотя поведенческая экономика на сегодняшний день получила статус признанной дисциплины, преподаваемой в ведущих университетах, «она остается дисциплиной, строящейся на недостатках стандартной экономической теории, говорит Вольфганг Песендорфер, профессор экономики Принстонского университета.

Однако ее полная интеграция в экономическую науку оказывается затруднительной, хотя Уоллстрит и инвестиционные аналитики принимают во внимание когнитивные и эмоциональные факторы, сказывающиеся на процессе принятия решений людьми, группами и организациями. «Существует слишком много теорий поведения, и большинство из их имеют слишком узкое применение, пишет в своей статье Дрю Фюденберг из Гарвардского университета.

В глазах некоторых даже теория перспективы остается ущербной в виду отсутствия общепринятой модели того, как устанавливаются точки отсчета. «Принципиальная разница между психологами и экономистами заключается в том, что психологов интересует индивидуальное поведение, а экономистов объяснение результатов взаимодействия групп людей,говорит Давид Левин в лекции, прочитанной в Институте Европейского университета и озаглавленной «Обречена ли поведенческая экономика?».

Рост доверия
Тем не менее, потрясения, вызванные крахом на рынке непервоклассных ипотек и последующим глобальным кризисом, привели к тому, что повысилось доверие к необходимости большего учета человеческого фактора в регулировании и экономической политике. Канеман предлагает целый ряд выводов из текущего кризиса.

Необходимость большей защиты потребителей и индивидуальных инвесторов. «Всегда существовал вопрос о необходимости и степени требуемой защиты людей от их собственного выбора, говорит он. Но, мне кажется, сейчас стало очень и очень сложно утверждать, что людям не нужна защита».

Недостатки рыночных механизмов имеют значительно более широкие последствия. «Довольно интересно, оказывается, что когда не обладающие достаточной информацией отдельные люди теряют свои деньги, это ведет к краху глобальной экономики. Соответственно, иррациональные действия отдельных людей имеют значительно более широкие последствия в контексте рационально злонамеренных субъектов в финансовой системе и чрезвычайно слабого регулирования и надзора».

♦ Ограниченные возможности прогнозирования. «Чрезвычайно высокая изменчивость на фондовых рынках и в финансовой системе свидетельствует об уровне неопределенности в системе и ограниченных возможностях прогнозирования».

Представляется, что Гринспен согласен с наличием недостатков в моделях, используемых для прогнозирования и оценки риска. В статье, опубликованной в FinancialTimes в марте прошлого года, Гринспен сравнивает человеческую природу с потерянным кусочком картинки-головоломки, из- за которого оказывается невозможно объяснить, почему распространявшийся кризис непервоклассных ипотек не был выявлен раньше, в рамках моделей управления риском или эконометрического прогнозирования.

«Эти модели полностью не учитывают то, что, по моему мнению, до настоящего времени было лишь маргинальным фактором для моделей делового цикла и финансовых моделей природную человеческую реакцию, которая ведет к резким чередованиям эйфории и испуга, повторяющихся из поколения в поколение практически без каких бы то ни было признаков накопления знаний, пишет Гринспен. Мыльные пузыри цен на активы вздуваются и лопаются сегодня, точно также как это было с начала XVIII века, когда возникли современные конкурентные рынки. Конечно, мы склонны называть такую поведенческую реакцию нерациональной. Однако для прогнозирования должно быть важно не то, является ли человеческая реакция рациональной или нера¬циональной, а только ее наблюдаемость и систематичность». «По моему мнению, это важная отсутствующая «объясняющая переменная» и в моделях управления риском, и в макроэконометрических моделях».

Размышления о мышлении
Помимо Нобелевской премии по экономике Канеман получил признание как один из крупнейших ученых в области психологии. «Канеман, его коллеги и студенты изменили наши представления о том, как люди мыслят, сказал президент Американской психологической ассоциации Шарон Стефенс во время присвоения Канеману в 2007 году высшей награды в данной области науки «за выдающийся вклад всей жизни в психологию». Канеман продолжает пристально наблюдать за развитием поведенческой экономики, но сам давно уже занимается другими вопросами. Сегодня основное внимание в его работе сместилось на изучение благополучия, и совместно с институтом Гэллапа он занимается проведением всемирного опроса для получения количественной оценки глобальных вопросов и мнений в более чем 150 странах.

Вызов духовенству
В прошлом Канеман сравнивал сообщество экономистов с духовенством, в которое сложно войти еретикам. Но он признает, насколько далеко экономическая наука продвинулась за последние три десятилетия во включении в себя результатов психологических исследований и элементов других общественных наук. «Мы опубликовали нашу статью в журнале Econometricaв 1979 году, то есть 30 лет назад. В 2002 году я был принят с почестями в Стокгольме. Так что это не очень строгая церковь, учитывая что в течение первых лет экономисты по большей степени нас просто игнорировали. Да, я говорил о церкви, но это не церковь, где вас сожгут на костре за ересь, иначе мы недосчитались бы очень многих!»

В 2002 году Нобелевскую премию по экономике получил психолог – Дэниел Канеман. Почему так вышло? Потому что именно психология способна объяснить, почему не срабатывают традиционные экономические модели. Возьмем Адама Смита, основоположника политэкономии и апологета рыночной экономики. Главный герой его теоретических построений – некий «экономический человек» , абсолютный эгоист, рациональная личность, стремящаяся исключительно к повышению собственного благосостояния. В модели Смита эти «экономические люди» свободно обмениваются товарами, а рыночные законы спроса и предложения удерживают цены в равновесии. Что же получается в реальности? А вот что - абсолютно либеральная модель экономики не срабатывает даже в Соединенных Штатах.

Как наше поведение рушит экономические законы?

Для начала возьмем теорию полезности конца XIX века. Одна из ее предпосылок – максимизация полезности – предполагает, что потребитель с определенными ограничениями (в частности, доход, цены) выбирает такой набор благ и услуг, который полностью удовлетворяет имеющиеся потребности. Другими словами, каждый человек точно знает, что он хочет, в каком количестве и что из этого он может купить прямо сейчас. Похоже ли это на правду?

О том, что «экономического человека» не существует, а люди не всегда ведут себя рационально (или, точнее, постоянно действуют иррационально!), ученые догадывались и до Канемана. Однако его заслуга в том, что он не только указал на иррациональность человеческого поведения, но и выявил целый ряд принципов, которым эта самая иррациональность следует. А уже эти выводы позволяют создавать новые, более точные экономические модели.

Быстро сообразил, быстро купил

Итак, в чем заключается основная идея Канемана? В том, что у человека существует две принципиально разные системы мышления: «медленная» и «быстрая» . «Медленная» занимается обдумыванием новых и сложных проблем, рассматривает связи между явлениями с точки зрения логики, делает взвешенные и рациональные выводы. К сожалению, она требует большого объема «оперативной памяти» и не может работать постоянно. Поэтому для принятия решения по поводу того, какой хлеб сегодня купить, существует «быстрая» система.

«Быстрая» система мышления основана на стереотипах и сравнениях, действует она по накатанной колее и благодаря этому не требует особых затрат энергии. Решения, которые она выдает, возникают моментально и воспринимаются как подсказки интуиции. Наличие «быстрой» системы сильно облегчает нам жизнь, но, к сожалению, приносит целый ряд типичных ошибок.

Библиотекарь или фермер?

Во-первых, такая «интуиция» не учитывает статистические данные. В статье «Суждения в условиях неопределенности: эвристические методы и ошибки» и в книге «Думай медленно, решай быстро» Канеман приводит яркий тому пример.

Предположим, бывший сосед описывает человека так:

Стив – застенчивый и замкнутый, всегда готов помочь, но его мало интересуют люди и реальный мир. Кроткий и аккуратный, Стив во всем ищет порядок и структуру, он очень внимателен к мелочам.

По вашему мнению, кем, скорее, окажется Стив: фермером или библиотекарем? Интуиция подсказывает, что словесный портрет соответствует стереотипу библиотекаря, и выберет этот ответ. Хотя на самом деле фермеры составляют гораздо большую часть населения (в США), чем библиотекари, и шансы быть фермером у Стива гораздо больше. Это искажение Канеман называет игнорированием априорной вероятности.

Уверенность в правильности прогноза (Стив – библиотекарь) у «быстрой» системы зависит от того, насколько выбранный результат совпадает с входными данными – это называется репрезентативность . Притом он совершенно не учитывает факторы, ограничивающие точность прогноза. Этот эффект в теории Канемана называется иллюзией валидности. Есть и другие противоречия между «интуицией» и статистикой, но нет смысла перечислять их все – проще адресовать читателя к работам Канемана, который, кстати, пишет доступно и увлекательно.

Peter Heeling / skitterphoto.com (CC0 1.0)

Кое-что о теории перспектив

Что еще стоит отметить? Благодаря «быстрой» системе мы высоко оцениваем вероятность события, если аналогичные случаи легко приходят на ум. Наши оценки «привязываются» к некоей точке отчета, даже если она берется с потолка. Например, в ходе одного эксперимента исследуемые группы по-разному оценивали произведения 1х2х3х4х5х6х7х8 и 8х7х6х5х4х3х2х1, принимая за точку отсчета несколько первых шагов умножения.

И снова закономерный вопрос: как соотнести все это с экономической теорией? В книге «Думай медленно, решай быстро» Канеман приводит свою альтернативу теории полезности – теорию перспектив. За основу он взял идею другого нобелевского лауреата, Гарри Марковица, в которой полезность приписывалась изменениям богатства, а не его размерам. Согласно этой теории, плюсы от получения выигрыша в 500 долларов, если у вас был миллион, равны разнице между 1000500 и 1000000 долларов. Поэтому «отрицательная полезность» потери этих 500 долларов опять-таки равна разнице между выгодой от двух указанных сумм.

Канеман говорит о том, что, помимо разницы, играет роль и точка отсчета, с которой сравнивается выигрыш или проигрыш.

Для финансовых исходов точкой отсчета обычно является статус-кво . Но иногда это либо ожидаемый исход , либо тот, который кажется заслуженным , например, прибавка или премия. Исходы, которые находятся выше точки отсчета – это выигрыш, ниже – уже потери. Размер выигрыша сравнивается с точкой отсчета: разница между 900 и 1000 долларов субъективно намного меньше, чем между 100 и 200 долларов. При этом, что важно, потери кажутся крупнее, чем выигрыш.