Сказки про животных для детей рассказывают детям, в понятной им форме, о повадках, признаках и жизни друзей наших меньших. Это могут быть сказки в стихах или в прозе. Более реалистичные – детям постарше или просто с участием зверушек – для малышей. Сегодня я покажу вам лучшие экземпляры тех и других.

Здравствуйте, уважаемые читатели. Даже самым маленьких детям, мы читаем сказки, стараясь привить любовь к книге и познанию мира. Большинство книг для малюток содержат картинки с животными. Мама, папа или бабушка читая их, обращают внимание малыша на картинку. Спрашивают если он узнает персонажа, произносят какие звуки он издает в реальной жизни. Так начинается путь малыша в мир живой природы. Дитя растет и узнает всё больше фактов о животных, насекомых, птицах.

Я бы сказала, что пик интереса ко всему живому находится между 2-мя и 6-ю годами. Не стоит упускать это время, бояться, что малыш не поймет или, что в школе ему будет неинтересно. Давая знания постепенно, вы обогатите его внутренний мир, заложите любовь ко всему живому. Основную информацию ребенок данного возраста получает конечно же из сказок, вот о них мы сегодня и поговорим.

Книга в Лабиринте

Сложно найти родителя, который не знает данные произведения Самуила Маршака. И всё же я не могу оставить данную книгу без внимания, кроме того я поставлю ее на первое место для малюток и не только.

Все 172 страницы поделены на разделы. В первом коротенькие стишки о зверях. Во втором стихи для детей 3-7 лет. Дальше идут сказки в стихах о глупом и умном мышонке – это идеальное сочетание сказок, чтобы ребенок понял не только как не нужно поступать, но также получил пример правильного поведения.

В этом прекрасном сборнике есть стихи о каждом месяце, цветах и буквах. Но главная причина, по которой я внесла его в статью – практически все произведения о животных. Маленькие слушатели узнают как выглядят животные и птицы. Иллюстрации здесь яркие, их множество.

Книга в Лабиринте

Если вы ищите сказки про животных для детей 2,5-5 лет, то эта книга Тамары Крюковой подойдет идеально. Она о маленьком, любознательном ежике, который ушел без разрешения из дома.

В своей прогулке по лесу он узнал много интересного. Где живет белка и зачем ей пушистый хвост, зачем зайцу длинные уши, где живет крот и зачем ему такие большие лапы, зачем лягушке выпученные глаза и на кого охотятся лисы. Во второй сказке Ежик познакомился с домашними животными, узнал об особенностях каждого из них. А третья сказка расскажет детям о том как готовятся к зиме белочка, хомяк, зайчик, дикие утки, медведь и сам ежик. Книга добротного качества, плотная бумага офсет, прошитые и проклеенные страницы, твердая обложка, формат А4.

Книга в Лабиринте

Эта книжка в мягкой обложке переиздается уже в 10 раз! Я же покупала 3-е издание, когда Александру было 2 годика. Мягкая обложка в этом возрасте послужила плюсом, так как на развороте располагаются две сказки, а малыш не способен концентрировать внимание на одной странице, когда на другой есть такие же яркие картинки. Поэтому я просто сгибала книгу как журнал и вопрос решался сам собой . Сказки, собранные здесь, помогут родителю определиться с темами, которые дитя должно освоить до поступления в школу.

Поначалу я так и делала – читала сказки на 1 тему, затем мы ее обыгрывали. Так например, о животных здесь собрано: откуда взялись домашние животные, почему медведь зимой спит, для чего зверям теплая шуба, что нам дает корова, как спят животные, как они спасаются от хищников, для чего нужны хвосты, какие родственники у кошек, кто же такой кит, почему свинья лежит в луже, для чего в лесу нужен волк. Еще больше сказок здесь о птицах и насекомых. Думаю, теперь вы понимаете почему эта энциклопедия описана мною в данной статье. Кстати, после каждой сказки, около картинки даются элементарная информация о прочитанном, поэтому книга и названа Энциклопедией .

Книга в Озон

Думаю, что произведения Сергея Козлова не нуждаются в представлении. Данная книга привлекла мое внимание во время сбора коллекции “Золотые сказки в иллюстрациях лучших художников”. Каждый разворот книги выглядит как отдельная картина написанная маслом. Проглядывается каждый мазок художника, которым является Евгений Антоненков. Издательство Азбука сделало книгу большого размера 31см на 25см, что дает возможность еще лучше рассмотреть иллюстрации. Бумага плотная, матовая, мелованная. Шрифт четкий, отличного размера. Одним словом – качество издания на твердую 5-ку.

Открывая книгу, получаешь ощущение, что попадаешь в сказки о временах года: “Зимняя сказка”, про Новый год, “Весенняя сказка”, “Необыкновенная весна”, “Ежик и море”. Конечно же сюда включено произведение “Трям! Здравствуйте!”, знакомое всем нам с детства. Всего в книге собрано 10 сказок, каждая из которых проводит друзей Ежика и Медвежонка по временам года – начиная с зимы и завершая осенью. Я соглашусь с издательством, которое рекомендует книгу детям 6+. Соглашусь в том, что в 3 годика малыш не оценит данных иллюстраций, его не захватит язык написания Козлова. У нас эта книга хорошо пошла в возрасте 5 лет.

Издание практически квадратного размера 21 см на 22 см, страницы мелованные, полностью заполненные иллюстрацией, на которой располагается текст. Книга прошита и проклеена, на обложке располагается лакированный цветок.

Книга в Лабиринте

Это одна из самых моих любимых книг в детской библиотеке. Я очень рада, что издательство “Добрая книга” ее переиздало. Уверена, что еще множество деток и их родителей влюбятся в этого прекрасного медвежонка. Эта сказка о полярных животных: белом медведе, северном олене или карибу, тюлене, голубом ките. Как видно из названия, маленький медвежонок идет искать солнце. По пути он любуется полярной ночью и северным сиянием, а также встречает других жителей тех мест. В итоге он возвращается к любимой маме в тот момент, когда солнышко опять пришло в страну вечных снегов.

Милые, как живые иллюстрации в фиолетово-сине-розовых тонах. Бумага матовая мелованная. Издание отлично прошито, обложка твердая. Пододет детям с 2-ух до 6 лет. В конце книги дается энциклопедическая информация доступным языком. Она предназначена для родителей, которых завалят вопросами маленькие почемучки .

Книга в Лабиринте

Еще одна книга Тамары Крюковой, которая расскажет детям о том куда ушли мамонты, откуда у дятла красная шапочка, почему страус летать не умеет, почему летучая мышь вниз головой спит и как лиса блоху проучила. Здесь нужно учитывать очень важный момент. Книга подойдет детям после 4 лет, когда основная информация по данным вопросам уже рассмотрена и у ребенка развито воображение. То есть, читать данные сказки нужно детям которые понимают, что мамонт образно снял шкуру для стирки . Для обсуждения сказок здесь множество тем. После прочтения каждой из них с Александром, мы сначала обсуждали прочитанное, соотносили информацию с реальной жизнью животных и только после этого приступали к следующей сказке.

В конце книги дается достаточно длинное, но легко читаемое и воспринимаемое стихотворение о природных приметах в природе. “Лесной календарь” рассказывает ребенку о лисе, который решил узнать обо всех приметах по временам года. Данные приметы касаются лесных животных и птиц. Эта часть книги нам понравилась больше всего.

Книга в Лабиринте

Думаю, что все знакомы с произведениями Виталия Бьянки. Поэтому просто напишу, что несмотря на то, что это Махаон – сборник удачный. В него вошли 9 сказок про лесных животных, птиц и насекомых. Удовольствие, от прочтения и рассматривания иллюстраций, любителям животного мира обеспечено. Данный сборник можно рекомендовать детям лет с 4-ех, сказка “Как муравьишка домой спешил” будем им уже понятна. Но вся книга будет доступна для понимания лет с 5-ти. Само же издательство рекомендует книгу для среднего школьного возраста.

Иллюстрации не броские, но большие и понятные. Их много и они четко соответствуют написанному. Формат книги 29 см на 21 см, бумага офсет, страницы достаточно плотные. Шрифт крупный, подойдет детям для самостоятельного чтения.

Наша обязанность как родителей, научить детей любить живых существ, привить им понимание, что всё, что существует в природе, имеет на это право. Сказки про животных для детей, являются начальной точкой в этом нелегком деле. На сегодня у меня всё, уважаемые читатели, в следующих статьях я познакомлю вас с рассказами и энциклопедиями про животных. Чтобы не пропустить новые статьи, подписывайтесь на рассылку в правой панели.

На протяжении всей истории существования человечества животные играли и играют огромную роль в мире литературного искусства, включая и сказки для детей. В чудесных и таинственных сказках мы встречаем ведьм и королев, принцев и эльфов, драконов и говорящих животных. С давних времен, когда человек впервые нацарапал буйвола на стенах пещер, и до настоящего времени, животные изображаются в мифических рассказах и русских народных сказках. Богатая история животного мира, представленная в мифологии и сказках, продолжается бесконечно. Эти животные пробуждают наш творческий дух и кормят наше воображение.
Сказки о животных для маленьких детей– это один из разделов списка сказочных повествований, которые на протяжении столетий передаются из поколения в поколение. Замечательные и удивительные вещи происходят с маленькими и большими животными. Одни из них добрые и отзывчивые, другие – злые и коварные. В сказочных рассказах животные могут превращаться в прекрасных принцев и необыкновенных красавиц, разговаривать человеческим языком, смеяться, плакать и переживать.

Лучшие сказки про животных с картинками

Маленькие дети всегда с увлечением и особым интересом слушают сказки Пришвина и Льва Толстого, где главными героями являются звери, восхищаясь их подвигами и осуждая злые поступки. Животные, которые помогают людям, изображаются сильными, ловкими, быстрыми, хитрыми и добрыми. Вымышленные говорящие существа в образе зверей, обладая человеческими качествами, развлекают малышей и взрослых, заставляя их переживать необыкновенные приключения, о которых говорится в коротких сказках с картинками. На протяжении сотен лет мы и наши дети узнаем о страшных драконах, единорогах и других необыкновенных существах животного происхождения. Эти существа появились в таких сказках, как «Приключения Буратино», «Красная Шапочка», «Алиса в Стране Чудес», «Золушка» и многих-многих других.

Сказочники характеризуют в своих повествованиях животных с человеческим поведением, например в сказке «О трех поросятах» или «Волк и семеро козлят» показаны злые, жадные и одновременно добрые и чувственные звери. Они, как и люди, способны любить и ненавидеть, обманывать и восхищаться. На нашем сайте 1 сказ вы сможете прочитать краткое содержание к каждой сказке и подобрать именно ту, которая понравится вашему ребенку.

Сказки о животных никогда не выйдут из моды. Из года в год мы будем читать, сочинять и рассказывать их нашим детям, переживать и восхищаться добрыми поступками зверей и радоваться их победам и достижениям. Современные авторы продолжают народные традиции и традиции сказочников прошлых лет, создавая новые рассказы с новыми названиями, где главными персонажами являются животные.

Елена Михаленко

Сказки про зверей. Цыплёнок

Жил-был на свете маленький жёлтый пушистый цыплёнок. Он был очень лю бознательным, ему всё было интерес но. Цыплёнок мечтал увидеть лес, речку, поле и многое другое, о чём слышал от старших. Но мама всегда говорила ему: «Будь осторо жен, не выходи со двора. В лесу живёт хитрая лиса, которая очень любит есть маленьких цып лят, а высоко за тучами живёт злой коршун, ко торый может схватить тебя острыми когтями и унести». Однажды цыплёнок все-таки не удер жался и отправился гулять далеко от дома. Ка кой огромный и удивительный мир он открыл! Как всё было интересно! И вот, когда цыплёнок уже шёл по дороге домой, он вдруг увидел над собой огромную чёрную тень.

Малыш сразу до гадался, что это и есть страшный коршун. Бед ный цыплёнок бросился бежать со всех ног, но коршун быстро приближался. Казалось, спа сения нет. Вдруг цыплёнок увидел большую поляну, на которой росли жёлтые одуванчики.

«Эти цветы такие же жёлтые и пушистые, как я. И меня не будет среди них видно», - подумал цыплёнок и быстренько юркнул в заросли. Ах, как стучало его маленькое сердечко! Когда он отдышался и понял, что опасность миновала, то подумал: «Какие же это чудесные цветы! Они похожи на маленькие солнышки и такие же лас ковые».

Тем временем злой коршун летал над поляной и думал: «Куда же подевался этот цыплёнок? Ведь он не мог удрать далеко. Кругом одни бес толковые одуванчики. Скоро они превратятся в пух, и ветер унесёт их».

А золотистые одуванчики тихо-тихо качали головками и думали: «Мы скоро станем пушин ками и улетим неизвестно куда. Но всё же мы не зря прожили на свете - мы спасли жизнь этому милому маленькому цыплёнку».

Добрые сказки про зверей. Ёжик

Жил да был ёжик. Обыкновенный: мал енький, серый, колючий. А ещё он был невесёлым, потому что жил сов сем один. Не было у ёжика ни родных, ни дру зей. Воспитал его старый дедушка ёж, который наказал внуку твёрдо помнить несколько пра вил. Первое: надо самому о себе заботиться и ни на кого не рассчитывать. Второе: нельзя тра тить время попусту. И третье: никому ты - се рый да колючий - не нужен.

Вот по этим правилам ёжик и жил. Он не играл с другими зверями и не ходил в гости. С соседя ми беседовал только по делу. И по лесу просто так не гулял - ведь надо было о себе заботить ся. Ёжик знал, что после тёплого лета и бога той плодами осени наступит холодная снежная зима. А зимой самое страшное - остаться без еды. Поэтому всё свободное время он тратил на то, чтобы сделать побольше запасов. Ёжик на учился лучше всех в лесу собирать грибы и яго ды, находя их даже в самых укромных уголках.

Дома он высушивал их на ниточке и складывал на полки. Иногда приносил дикие яблоки из ста рого сада, пшеничные зёрнышки с поля. Запасы увеличивались с каждым днём. И вот однажды ёжик с удивлением обнаружил, что его кладо вая полна. «Теперь-то я не пропаду зимой», - подумал он. Но на всякий случай решил сделать запасы ещё и в комнате. На это ушло немного времени и скоро стало ясно - больше ничего запасать не нужно, да и хранить негде.

«Чем же теперь заниматься?» - размышлял ёжик. Он стал перебирать свои богатства и под считывать их, но вскоре ему стало ужасно скуч но. И тогда ёжик отправился гулять.
Это было очень странно - идти по лесу без всякого дела. Ёжик с интересом рассматри вал яркие цветы, пёстрых бабочек и разно образных жучков, слушал пение птиц и стре кот кузнечиков. «Что ж, гулять, оказывается, приятно», - размышлял он, идя всё дальше по тропинке. И вдруг ёжик увидел старую белку, сидящую на ветке огромной ели.

- Добрый день, - вежливо поздоровался ёжик.

А разве он добрый? - грустно спросила белка.

У вас что-то случилось?

Случилось? Пожалуй, нет. Просто пришла старость.

Это плохо? - спросил ёжик.

Хорошего мало. Я не могу уже прыгать по ветвям, собирая орехи. Да и грызть их уже труд но. Грибы собирать тоже тяжело, ведь я плохо вижу. Вот и думаю, что скоро наступит зима, и, видно, придётся мне голодать.

Ёжик был поражён, он никогда не задумывал ся, что кому-то может быть тяжело то, что он де лал без всяких усилий.

Вы не должны так грустить, я попробую вам помочь, - сказал он белке.

Ёжик побежал домой, взял корзинку и отпра вился в ельник. Он знал, что там всегда можно найти крепкие боровички. И действительно, к вечеру корзинка была полна. На обратном пути ёжик собрал ещё немного спелой черники.

Старая белка всё так же грустно сидела на своём месте.

Вот, это вам, - сказал ёжик.

Мне? - удивилась белка. - Но это же це лое богатство!

Ну что вы, это всего лишь корзинка грибов, - улыбнулся ёжик.

Да нет, малыш. Для меня это не просто кор зинка грибов. Ты спас меня от голода и от груст ных мыслей о том, что старики никому не нуж ны.

И ёжик увидел, как из глаз белки покати лись слезинки.

Я не хочу, чтобы вы пла кали, - сказал он. - За втра я снова приду к вам.

Приходи. Я буду очень тебя ждать.

Ёжик шёл по тропинке, он был очень взволнован. Впервые вжизни он узнал, что мо жет быть нужен кому-то, что его ждут. Это было так неожиданно и так радостно! Когда ежик уже подходил к дому, он увидел соседку-зайчиху.

Она была чем-то очень обеспокоена.

Добрый вечер, - поздоровался ёжик, - у вас что-то произошло?

Да, вчера я видела неподалёку волка, и те перь боюсь отойти далеко и оставить зайчат одних. Но они хотят есть, а мне совсем нечем их кормить.

Нечем кормить? - ёжик был поражён. - У вас нет дома припасов?

Какие тут припасы! Когда так мно го маленьких детей, некогда ходить по лесу, я с трудом нахожу еду на каждый день, чтобы их покормить!

Ёжик побежал домой и принёс зайчихе лукошко ягод и несколько спелых яблок, кото рые легко уместились у него на спинке.

Вот, возьмите и накормите зайчат. Сейчас уже поздно, чтобы идти в лес. А завтра я смогу принести вам больше.

Ты просто так хочешь нам это отдать? - удивилась зайчиха.

Она привыкла видеть ёжика всегда таким серьёзным и необщительным. Звери даже ду мали, что он скуповат.

Конечно, ведь мне совсем не трудно соби рать ягоды, грибы и другие вкусные вещи.

Зайди к нам в гости, - пригласила зайчиха.

Ёжик зашёл в маленький домик. Там было шес теро крохотных зайчат - милых, пушистых, до верчивых. Сначала они немного испугались его колючих иголок, но потом быстро освоились. Вечер пролетел незаметно, так как было очень, весело. Особенно ёжику, ведь он впервые был в гостях у друзей!

Наутро ёжик, как обычно, отправился с кор зинкой в лес. Теперь он трудился усерднее, чем всегда. Оказалось, что заботиться о ком-то очень приятно. Когда он принёс грибы старой белке, та уже ждала его. Она приготовила ду шистый травяной чай. Белка долго жила на све те и знала множество удивительных историй. Ёжику было так интересно их слушать! Потом он сходил в сад за яблоками для зайчат, и они снова весело играли целый вечер.

Теперь жизнь ёжика совсем переменилась. У него появились друзья, он с радостью по могал им. А они тоже старались порадовать своего колючего приятеля. Белка рассказы вала ему сказки, учила различать лесные при меты. Она очень полюбила маленького ёжика! Зайчиха старалась к его приходу приготовить вкусный обед, а зайчата придумывали всё но вые игры.

Вскоре ёжик познакомился с сорокой, у ко торой было ранено крыло, и стал приносить ей хлебные зёрнышки. В лесу оказалось много жи телей, которые нуждались в помощи. И теперь у ёжика было столько дел, что ему иногда даже не хватало времени. Но зато он никогда не скучал и не грустил, ёжик открыл много новых важных правил. Он понял, что когда заботишься только о себе, это не приносит радости. Ещё ёжик узнал, что делать добро очень приятно, а главное - каж дому так необходимо, чтобы его любили.

Добрые сказки про зверей. Поросёнок

Водном обычном деревенском дворе жил совсем не обычный поросёнок. С виду он был как все: маленький, розовый, с весело закрученным хвостиком и милым пя тачком. Но это был очень аккуратный поросё нок. Его шёрстка была розовая, чистенькая, потому что он каждый день умывался. Кушать поросёнок умел так, что не проливал ни кап ли, а когда ходил гулять, то обходил все лужи, чтобы не запачкаться. Но этого никто не заме чал, ведь все привыкли думать, что поросята - грязнули. Он то и дело слышал, как собака го ворила своему щенку: «Ты ешь, как поросёнок! Опять перевернул миску!» А курица кричала на цыплят: «Не лезьте в лужу, а то будете грязны ми, как поросята!» И что самое обидное: так ду мали все обитатели двора.

Но однажды хозяин привёл новую корову. Она была очень важная и солидная. Корова медленно обходила весь двор, оглядывая его
жителей. Все хотели, чтобы она обратила на них внимание. Когда корова подошла к по росёнку, она вдруг остановилась и посмот рела на него своими большими удивлёнными глазами: «Му-у-у, какой чистый и опрятный поросёнок. Никогда таких не встречала. Поз накомьте меня с вашей мамой, м-м-может, мы подружимся...»

Поросёнок так и обомлел от неожиданнос ти. Он увидел, что все удивлённо смотрят на него. Поросёнок смутился и убежал в сарай.
Он сидел там и обдумывал случившееся, ког да услышал, как собака строго говорит щенку: «Ты такой грязнуля, что с тобой стыдно выйти
на улицу. Вот когда научишься кушать аккурат но, как наш поросенок, тогда и пойдём гулять!»

И тут маленький поросёнок понял, что настал самый счастливый день в его жизни.

Добрые сказки про зверей. Утёнок

Водном заболоченном пруду жила утка со своими утятами. А рядом на осине свила гнездо воробьиная семья. Мама-утка и мама-воробьиха целыми днями хлопотали, что бы прокормить своих птенцов и научить всему, что необходимо в жизни.

Дети быстро подрастали. Воробышки уже на чинали понемножку летать. А утята больше все го любили плавать. Это у них получалось очень здорово. И только один утёнок
не хотел окунуться. Честно говоря, он просто боялся нырнуть в холод ную воду. Сначала мама-утка уговаривала его попробовать, а потом стала сердиться. «Ты по зоришь нашу семью, все нормальные утки пре красно плавают», - говорила она. А братики и сестрички дразнили его трусишкой. Это было так обидно!

И всё же утёнок никак не мог преодолеть свой страх.

Однажды, когда он сидел на кочке и грелся на солнышке, маленький воробышек выбрался из гнезда и стал летать и пе репрыгивать с кочки на кочку. Но его крылышки
были ещё очень слабыми. Воробьишка не удер жался и упал в воду. Он стал захлёбываться и тонуть. И тогда утёнок вскочил с места, прыгнул в воду и быстро-быстро поплыл к воробью. Он схватил бедного птенца клювом за перышки и вытащил на кочку, а сам упал рядом, задыхаясь от усталости. Когда воробышек оправился от страха, он сказал:

Какой ты смелый, утёнок. Я и не знал, что ты так здорово умеешь плавать!

Я и сам не знал, - ответил утёнок и улыб нулся.

Добрые сказки про зверей . Лягушонок

Водном болоте жили лягушки. Все они были зелёные, глазастые и крикливые.

Среди них подрастали три маленьких ля гушонка. Двое старших были ужасно ленивы и беспечны. Они целыми днями спали, греясь на солнышке. Эти лягушата ленились даже охо титься за комарами и мошками, ведь еду им но сила мама. Старые лягушки часто ругали их:

Как вам не стыдно, лентяи, разве мама должна кормить таких больших детей?! Вы так ленивы, что не сможете даже удрать от цапли!

В ответ беспечные лягушата только смеялись и кричали: «Ква-ха-ха, ква-ха-ха, это просто че пуха!»

Зато третий, самый маленький лягушонок, был быстрым, любознательным и ловким. Он уже успел узнать каждый уголок в своём боло те, умел добывать себе еду и знал ещё множес тво полезных вещей.

Однажды, возвращаясь с прогулки, он уви дел, что огромная длинноногая цапля подошла совсем близко к их дому. Лягушонок очень ис пугался за своих братьев. Он быстро поскакал к дому и закричал: «Скорее, скорее! Спасайтесь!»

Ленивые лягушата даже не успели понять, что происходит - так быстро они спрятались под огромными листьями кувшинок. Только теперь маленькие лентяи сообразили, какая опасность им угрожала. Прошло несколько часов. Лягуша та успокоились и проголодались. Домой воз вращаться было опасно. Маленький лягушонок сказал:

Мама нас здесь не найдет. Придётся вам самим поохотиться за комарами.

Мы не умеем, - смущённо ответили братья.

Но это же совсем просто! Смотрите, - ска зал малыш и стал учить их, как надо прыгать и хватать комаров.

Конечно, сначала ничего не получалось. Лягу шата прыгали неуклюже и смешно шлёпались брюшками обратно в болото. Но постепенно они научились ловить комаров. Им даже понра вилось охотиться.

Когда все насытились, ленивые лягушата ста ли благодарить и хвалить своего маленького брата.

Ты спас нас от смерти! Ты самый умный и самый смелый лягушонок на свете, - говорили они.

Маленькому лягушонку стало так неловко, что его зелёные щёчки покраснели. Он смущённо улыбнулся и весело заквакал:

Ква-ха-ха, ква-ха-ха, это просто чепуха!

Пошли козёл и баран в глухой лес травы пощипать, погулять на приволье. Ходили, ходили-заблудились в тёмном лесу. Зашли в глухую чащобу, смотрят: волки под деревом обед варят. Козёл барану тихонечко говорит: - Что будем делать, друг баран? Видно, пропали мы. Съедят нас лютые волки...

Жила - была кума Лиса; надоело Лисе на старости самой о себе промышлять, вот и пришла она к Медведю и стала проситься в жилички: - Впусти меня, Михайло Потапыч, я лиса старая, учёная, места займу немного, не объем, не обопью, разве только после тебя поживлюсь, косточки огложу...

Бежала лисица по лесу, увидела на дереве тетерева и говорит ему: - Терентий, Терентий! Я в городе была. - Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Была так была. - Терентий, Терентий! Я указ добыла. - Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Добыла так добыла. - Чтобы вам, тетеревам, не сидеть по деревам, а всё бы гулять по зелёным лугам...

Летела сова - веселая голова. Вот она летала, летала и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела и опять полетела - летала, летала и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела и опять полетела - летала, летала...

Жили-были дед да баба да внучка Маша. Не было у них ни коровки, ни свинки, никакой скотинки - одна коза. Коза, чёрные глаза, кривая нога, острые рога. Дед эту козу очень любил. Вот раз дед послал бабку козу пасти. Она пасла, пасла и домой погнала...

Встретился с лисицей журавль: - Что, лисица, умеешь ли летать? - Нет, не умею. - Садись на меня, научу. Села лисица на журавля. Унёс её журавль высоко-высоко. - Что, лисица, видишь ли землю...

Жила когда-то старуха-говоруха, и была у неё коза с козлятами. Утром люди встанут, за работу примутся, а старуха всё на печке полёживает. Только к обеду подымется, поест, попьёт - и давай говорить. Говорит, говорит, говорит - и с соседками, и с прохожими, и сама с собой...

Рассердился воробей на воробьиху: лёг на печку, не ест, не пьёт, ни с кем речи не ведёт. Заскучали соседи без воробья. Пришёл петух: - Тук-тук-тук! Дома ли, кума, воробей? - Дома, болен лежит, - воробьиха говорит...

Жили-были старик со старухой. У них была внучка Алёнушка. Собрались подружки идти в лес по ягоды и пришли её звать с собой. Долго старики не отпускали внучку. Потом согласились, только приказали ей не отставать от подруг. Ходят девушки по лесу, собирают ягоды. Деревце за деревце, кустик за кустик - Алёнушка и отстала от подруг...

Жила-была у одного крестьянина Овца. Невзлюбил её хозяин, придирками замучил! Решила она уйти из дома. Шла себе, шла. Повстречалась ей Лиса: - Ты куда, Овечка, направляешься?...

Жили курочка с кочетком. Пришли они в лес по орехи. Кочеток залез на орешню орехи рвать, а курочке велел на земле подбирать. Кочеток кидает, а курочка подбирает. Вот кинул кочеток орешек и попал курочке в глазок. Курочка пошла - плачет...

Однажды сидел в лесу под деревом человек и ел хлеб. Увидел его Волк и спрашивает: - Что ты ешь, человек? - Свой хлеб, - отвечает тот. - Дай мне хлеба попробовать. Человек отрезал краюшку хлеба. Волк съел, облиз­нулся: вкусный был хлеб...

Жили-были старик со старухой. Посеяли они репку. Вот повадился медведь репку у них воровать. Старик пошел посмотреть и видит: много репы нарвано да разбросано кругом. Воротился он домой и рассказывает старухе...

Лиса с журавлем подружились. Вот вздумала лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости: - Приходи, куманёк, приходи, дорогой! Уж я тебя угощу! Пошёл журавль на званый пир. А лиса наварила манной каши и размазала по тарелке...

Жили-были лиса да заяц. У лисы была избёнка ледяная, у зайца - лубяная. Пришла весна красна - у лисы избёнка растаяла, а у зайца стоит по-старому. Вот лиса и попросилась у него переночевать, да его из избёнки и выгнала. Идёт дорогой зайчик, плачет. Ему навстречу собака. - Тяф, тяф, тяф! Что, зайчик, плачешь...

Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок, и тот пополам. А коли вилы в бок - так одному коту Ваське! Он такой вор и разбойник, каждый час на промысле, и где что плохо лежит, так у него брюхо болит...

В некотором царстве, некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, жил-был помещик. У помещика был кот, звали его Васька-Муська. Помещик любил Ваську-Муську, и кот свою кошачью работу работал хорошо - в хлебных лабазах ловил крыс и мышей...

Жили-были кот, дрозд да петушок - золотой гребешок. Жили они в лесу, в избушке. Кот да дрозд ходят в лес дрова рубить, а петушка одного оставляют. Уходят - строго наказывают: - Мы пойдём далеко, а ты оставайся домовничать, да голоса не подавай, когда придёт лиса, в окошко не выглядывай...

Константин Паустовский

Озеро около берегов было засыпано ворохами жёлтых листьев. Их было так много, что мы не могли ловить рыбу. Лески ложились на листья и не тонули.

Приходилось выезжать на старом челне на середину озера, где доцветали кувшинки и голубая вода казалась чёрной, как дёготь. Там мы ловили разноцветных окуней, вытаскивали оловянную плотву и ершей с глазами, похожими на две маленькие луны. Щуки ляскали на нас мелкими, как иглы, зубами.

Стояла осень в солнце и туманах. Сквозь облетевшие леса были видны далёкие облака и синий густой воздух.

По ночам в зарослях вокруг нас шевелились и дрожали низкие звёзды.

У нас на стоянке горел костёр. Мы жгли его весь день и ночь напролёт, чтобы отгонять волков, - они тихо выли по дальним берегам озера. Их беспокоил дым костра и весёлые человеческие крики.

Мы были уверены, что огонь пугает зверей, но однажды вечером в траве, у костра, начал сердито сопеть какой-то зверь. Его не было видно. Он озабоченно бегал вокруг нас, шумел высокой травой, фыркал и сердился, но не высовывал из травы даже ушей. Картошка жарилась на сковороде, от неё шёл острый вкусный запах, и зверь, очевидно, прибежал на этот запах.

С нами пришёл на озеро мальчик. Ему было всего девять лет, но он хорошо переносил ночёвки в лесу и холод осенних рассветов. Гораздо лучше нас, взрослых, он всё замечал и рассказывал. Он был выдумщик, этот мальчик, но мы, взрослые, очень любили его выдумки. Мы никак не могли, да и не хотели доказывать ему, что он говорит неправду. Каждый день он придумывал что-нибудь новое: то он слышал как шептались рыбы, то видел, как муравьи устроили себе паром через ручей из сосновой коры и паутины и переправлялись при свете ночной, небывалой радуги. Мы делали вид, что верили ему.

Всё, что окружало нас, казалось необыкновенным: и поздняя луна, блиставшая над чёрными озёрами, и высокие облака, похожие на горы розового снега, и даже привычный морской шум высоких сосен.

Мальчик первый услышал фырканье зверя и зашипел на нас, чтобы мы замолчали. Мы притихли. Мы старались даже не дышать, хотя рука невольно тянулась к двустволке, - кто знает, что это мог быть за зверь!

Через полчаса зверь высунул из травы мокрый чёрный нос, похожий на свиной пятачок. Нос долго нюхал воздух и дрожал от жадности. Потом из травы показалась острая морда с чёрными пронзительными глазками. Наконец показалась полосатая шкурка. Из зарослей вылез маленький барсук. Он поджал лапу и внимательно посмотрел на меня. Потом он брезгливо фыркнул и сделал шаг к картошке.

Она жарилась и шипела, разбрызгивая кипящее сало. Мне хотелось крикнуть зверьку, что он обожжётся, но я опоздал: барсук прыгнул к сковородке и сунул в неё нос...

Запахло палёной кожей. Барсук взвизгнул и с отчаянным воплем бросился обратно в траву. Он бежал и голосил на весь лес, ломал кусты и плевался от негодования и боли.

На озере и в лесу началось смятение: без времени заорали испуганные лягушки, всполошились птицы, и у самого берега, как пушечный выстрел, ударила пудовая щука.

Утром мальчик разбудил меня и рассказал, что он сам только что видел, как барсук лечит свой обожжённый нос.

Я не поверил. Я сел у костра и спросонок слушал утренние голоса птиц. Вдали посвистывали белохвостые кулики, крякали утки, курлыкали журавли на сухих болотах - мшарах, тихо ворковали горлинки. Мне не хотелось двигаться.

Мальчик тянул меня за руку. Он обиделся. Он хотел доказать мне, что не соврал. Он звал меня пойти посмотреть, как лечится барсук. Я нехотя согласился. Мы осторожно пробрались в чащу, и среди зарослей вереска я увидел гнилой сосновый пень. От него тянуло грибами и йодом.

Около пня, спиной к нам, стоял барсук. Он расковырял пень и засунул в середину пня, в мокрую и холодную труху, обожжённый нос. Он стоял неподвижно и холодил свой несчастный нос, а вокруг бегал и фыркал другой маленький барсучок. Он волновался и толкал нашего барсука носом в живот. Наш барсук рычал на него и лягался задними пушистыми лапами.

Потом он сел и заплакал. Он смотрел на нас круглыми и мокрыми глазами, стонал и облизывал своим шершавым языком больной нос. Он как будто просил о помощи, но мы ничем не могли ему помочь.

С тех пор озеро - оно называлось раньше Безымянным - мы прозвали Озером Глупого Барсука.

А через год я встретил на берегах этого озера барсука со шрамом на носу. Он сидел у воды и старался поймать лапой гремящих, как жесть, стрекоз. Я помахал ему рукой, но он сердито чихнул в мою сторону и спрятался в зарослях брусники.

С тех пор я его больше не видел.

Белкин мухомор

Н.И. Сладков

Зима для зверей - время суровое. Все к ней готовятся. Медведь и барсук сало нагуливают, бурундук орехи кедровые запасает, белка - грибы. И всё, казалось бы, тут понятно и просто: и сало, и грибы, и орехи ой как зимой пригодятся!

Просто совсем, да не со всеми!

Вот, например, белка. Сушит она осенью на сучках грибы: сыроежки, опята, моховики. Грибы все хорошие и съедобные. Но вот среди хороших и съедобных находишь вдруг... мухомор! Наткнут на сучок - красный, в белую крапинку. Для чего белке мухомор ядовитый?

Может, молодые белки по незнанию мухоморы сушат? Может, когда поумнеют, их не едят? Может, сухой мухомор становится неядовитым? А может, мухомор сушёный для них что-то вроде лекарства?

Много разных предположений, а точной отгадки нет. Вот бы всё разузнать и проверить!

Белолобый

Чехов А.П.

Голодная волчиха встала, чтобы идти на охоту. Её волчата, все трое, крепко спали, сбившись в кучу, и грели друг друга. Она облизала их и пошла.

Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь язык, как его начинало сильно щипать. Волчиха была слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и всё думала о том, как бы дома без неё кто не обидел волчат. Запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и тёмная унавоженная дорога пугали ее; ей казалось, будто за деревьями в потёмках стоят люди и где-то за лесом воют собаки.

Она была уже не молода и чутьё у неё ослабело, так что, случалось, лисий след она принимала за собачий и иногда даже, обманутая чутьём, сбивалась с дороги, чего с нею никогда не бывало в молодости. По слабости здоровья она уже не охотилась на телят и крупных баранов, как прежде, и уже далеко обходила лошадей с жеребятами, и питалась одною падалью; свежее мясо ей приходилось кушать очень редко, только весной, когда она, набредя на зайчиху, отнимала у неё детей или забиралась к мужикам в хлев, где были ягнята.

В верстах четырёх от её логовища, у почтовой дороги, стояло зимовье. Тут жил сторож Игнат, старик лет семидесяти, который всё кашлял и разговаривал сам с собой; обыкновенно ночью он спал, а днём бродил по лесу с ружьём-одностволкой и посвистывал на зайцев. Должно быть, раньше он служил в механиках, потому что каждый раз, прежде чем остановиться, кричал себе: «Стоп, машина!» и, прежде чем пойти дальше: «Полный ход!» При нём находилась громадная чёрная собака неизвестной породы, по имени Арапка. Когда она забегала далеко вперёд, то он кричал ей: «Задний ход!» Иногда он пел и при этом сильно шатался и часто падал (волчиха думала, что это от ветра) и кричал: «Сошёл с рельсов!»

Волчиха помнила, что летом и осенью около зимовья паслись баран и две ярки, и когда она не так давно пробегала мимо, то ей послышалось, будто в хлеву блеяли. И теперь, подходя к зимовью, она соображала, что уже март и, судя по времени, в хлеву должны быть ягнята непременно. Её мучил голод, она думала о том, с какою жадностью она будет есть ягнёнка, и от таких мыслей зубы у неё щёлкали и глаза светились в потёмках, как два огонька.

Изба Игната, его сарай, хлев и колодец были окружены высокими сугробами. Было тихо. Арапка, должно быть, спала под сараем.

По сугробу волчиха взобралась на хлев и стала разгребать лапами и мордой соломенную крышу. Солома была гнилая и рыхлая, так что волчиха едва не провалилась; на неё вдруг прямо в морду пахнуло тёплым паром, запахом навоза и овечьего молока. Внизу, почувствовав холод, нежно заблеял ягнёнок. Прыгнув в дыру, волчиха упала передними лапами и грудью на что-то мягкое и тёплое, должно быть, на барана, и в это время в хлеву что-то вдруг завизжало, залаяло и залилось тонким, подвывающим голоском, овцы шарахнулись к стенке, и волчиха, испугавшись, схватила, что первое попалось в зубы, и бросилась вон...

Она бежала, напрягая силы, а в это время Арапка, уже почуявшая волка, неистово выла, кудахтали в зимовье потревоженные куры, и Игнат, выйдя на крыльцо, кричал:

Полный ход! Пошёл к свистку!

И свистел, как машина, и потом - го-го-го-го!.. И весь этот шум повторяло лесное эхо.

Когда мало-помалу всё это затихло, волчиха успокоилась немного и стала замечать, что её добыча, которую она держала в зубах и волокла по снегу, была тяжелее и как будто твёрже, чем обыкновенно бывают в эту пору ягнята, и пахло как будто иначе, и слышались какие-то странные звуки... Волчиха остановилась и положила свою ношу на снег, чтобы отдохнуть и начать есть, и вдруг отскочила с отвращением. Это был не ягнёнок, а щенок, чёрный, с большой головой и на высоких ногах, крупной породы, с таким же белым пятном во весь лоб, как у Арапки. Судя по манерам, это был невежа, простой дворняжка. Он облизал свою помятую, раненую спину и как ни в чём не бывало замахал хвостом и залаял на волчиху. Она зарычала, как собака, и побежала от него. Он за ней. Она оглянулась и щёлкнула зубами; он остановился в недоумении и, вероятно, решив, что это она играет с ним, протянул морду по направлению к зимовью и залился звонким радостным лаем, как бы приглашая мать свою Арапку поиграть с ним и с волчихой.

Уже светало, и когда волчиха пробиралась к себе густым осинником, то было видно отчётливо каждую осинку, и уже просыпались тетерева и часто вспархивали красивые петухи, обеспокоенные неосторожными прыжками и лаем щенка.

«Зачем он бежит за мной? - думала волчиха с досадой. - Должно быть, он хочет, чтобы я его съела».

Жила она с волчатами в неглубокой яме; года три назад во время сильной бури вывернуло с корнем высокую старую сосну, отчего и образовалась эта яма. Теперь на дне её были старые листья и мох, тут же валялись кости и бычьи рога, которыми играли волчата. Они уже проснулись и все трое, очень похожие друг на друга, стояли рядом на краю своей ямы и, глядя на возвращавшуюся мать, помахивали хвостами. Увидев их, щенок остановился поодаль и долго смотрел на них; заметив, что они тоже внимательно смотрят на него, он стал лаять на них сердито, как на чужих.

Уже рассвело и взошло солнце, засверкал кругом снег, а он всё стоял поодаль и лаял. Волчата сосали свою мать, пихая её лапами в тощий живот, а она в это время грызла лошадиную кость, белую и сухую; её мучил голод, голова разболелась от собачьего лая, и хотелось ей броситься на непрошеного гостя и разорвать его.

Наконец щенок утомился и охрип; видя, что его не боятся и даже не обращают внимания, он стал несмело, то приседая, то подскакивая, подходить к волчатам. Теперь, при дневном свете, легко уже было рассмотреть его... Белый лоб у него был большой, а на лбу бугор, какой бывает у очень глупых собак; глаза были маленькие, голубые, тусклые, а выражение всей морды чрезвычайно глупое. Подойдя к волчатам, он протянул вперед широкие лапы, положил на них морду и начал:

Мня, мня... нга-нга-нга!..

Волчата ничего не поняли, но замахали хвостами. Тогда щенок ударил лапой одного волчонка по большой голове. Волчонок тоже ударил его лапой по голове. Щенок стал к нему боком и посмотрел на него искоса, помахивая хвостом, потом вдруг рванулся с места и сделал несколько кругов по насту. Волчата погнались за ним, он упал на спину и задрал вверх ноги, а они втроём напали на него и, визжа от восторга, стали кусать его, но не больно, а в шутку. Вороны сидели на высокой сосне, и смотрели сверху на их борьбу, и очень беспокоились. Стало шумно и весело. Солнце припекало уже по-весеннему; и петухи, то и дело перелетавшие через сосну, поваленную бурей, при блеске солнца казались изумрудными.

Обыкновенно волчихи приучают своих детей к охоте, давая им поиграть добычей; и теперь, глядя, как волчата гонялись по насту за щенком и боролись с ним, волчиха думала:

«Пускай приучаются».

Наигравшись, волчата пошли в яму и легли спать. Щенок повыл немного с голоду, потом также растянулся на солнышке. А проснувшись, опять стали играть.

Весь день и вечером волчиха вспоминала, как прошлою ночью в хлеву блеял ягнёнок и как пахло овечьим молоком, и от аппетита на всё щёлкала зубами и не переставала грызть с жадностью старую кость, воображая себе, что это ягнёнок. Волчата сосали, а щенок, который хотел есть, бегал кругом и обнюхивал снег.

«Съем-ка его...» - решила волчиха.

Она подошла к нему, а он лизнул её в морду и заскулил, думая, что она хочет играть с ним. В былое время она едала собак, но от щенка сильно пахло псиной, и, по слабости здоровья, она уже не терпела этого запаха; ей стало противно, и она отошла прочь...

К ночи похолодело. Щенок соскучился и ушёл домой.

Когда волчата крепко уснули, волчиха опять отправилась на охоту. Как и в прошлую ночь, она тревожилась малейшего шума, и её пугали пни, дрова, тёмные, одиноко стоящие кусты можжевельника, вдали похожие на людей. Она бежала в стороне от дороги, по насту. Вдруг далеко впереди на дороге замелькало что-то тёмное... Она напрягла зрение и слух: в самом деле, что-то шло впереди, и даже слышны были мерные шаги. Не барсук ли? Она осторожно, чуть дыша, забирая всё в сторону, обогнала тёмное пятно, оглянулась на него и узнала. Это, не спеша, шагом, возвращался к себе в зимовье щенок с белым лбом.

«Как бы он опять мне не помешал», - подумала волчиха и быстро побежала вперёд.

Но зимовье было уже близко. Она опять взобралась на хлев по сугробу. Вчерашняя дыра была уже заделана яровой соломой, и по крыше протянулись две новые слеги. Волчиха стала быстро работать ногами и мордой, оглядываясь, не идёт ли щенок, но едва пахнуло на неё тёплым паром и запахом навоза, как сзади послышался радостный, заливчатый лай. Это вернулся щенок. Он прыгнул к волчихе на крышу, потом в дыру и, почувствовав себя дома, в тепле, узнав своих овец, залаял ещё громче... Арапка проснулась под сараем и, почуяв волка, завыла, закудахтали куры, и когда на крыльце показался Игнат со своей одностволкой, то перепуганная волчиха была уже далеко от зимовья.

Фюйть! - засвистел Игнат. - Фюйть! Гони на всех парах!

Он спустил курок - ружьё дало осечку; он спустил ещё раз - опять осечка; он спустил в третий раз - и громадный огненный сноп вылетел из ствола и раздалось оглушительное «бу! бу!». Ему сильно отдало в плечо; и, взявши в одну руку ружьё, а в другую топор, он пошёл посмотреть, отчего шум...

Немного погодя он вернулся в избу.

Ничего... - ответил Игнат. - Пустое дело. Повадился наш Белолобый с овцами спать, в тепле. Только нет того понятия, чтобы в дверь, а норовит всё как бы в крышу. Намедни ночью разобрал крышу и гулять ушёл, подлец, а теперь вернулся и опять разворошил крышу. Глупый.

Да, пружина в мозгу лопнула. Смерть не люблю глупых! - вздохнул Игнат, полезая на печь. - Ну, божий человек, рано ещё вставать, давай спать полным ходом...

А утром он подозвал к себе Белолобого, больно оттрепал его за уши и потом, наказывая его хворостиной, всё приговаривал:

Ходи в дверь! Ходи в дверь! Ходи в дверь!

Верный трой

Евгений Чарушин

Сговорились мы с приятелем побегать на лыжах. Зашёл я за ним утром. Он в большом доме живёт - на улице Пестеля.

Вошёл я во двор. А он увидел меня из окна и машет рукой с четвёртого этажа.

Жди, мол, сейчас выйду.

Вот я и жду на дворе, у двери. Вдруг сверху кто-то как загремит по лестнице.

Стук! Гром! Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та! Деревянное что-то стучит-трещит по ступенькам, как трещотка какая.

«Неужели, - думаю, - это приятель мой с лыжами да с палками свалился, ступеньки пересчитывает?»

Я поближе к двери подошёл. Что же там по лестнице катится? Жду.

И вот смотрю: выезжает из дверей пятнистая собака - бульдог. Бульдог на колёсиках.

Туловище у него прибинтовано к игрушечному автомобильчику - грузовичок такой, «газик».

А передними лапами бульдог по земле ступает - бежит и сам себя катит.

Морда курносая, морщинистая. Лапы толстые, широко расставленные. Выехал он из дверей, посмотрел сердито по сторонам. А тут рыжая кошка двор переходила. Как бросится за кошкой бульдог - только колёса подпрыгивают на камнях да ледяшках. Загнал кошку в подвальное окно, а сам ездит по двору - углы обнюхивает.

Тут я вытащил карандаш и записную книжку, уселся на ступеньке и давай его рисовать.

Вышел мой приятель с лыжами, увидел, что я собаку рисую, и говорит:

Рисуй его, рисуй, - это не простой пёс. Он из-за храбрости своей калекой стал.

Как так? - спрашиваю.

Погладил мой приятель бульдога по складкам на загривке, конфету ему в зубы дал и говорит мне:

Пойдём, я тебе по дороге всю историю расскажу. Замечательная история, ты прямо и не поверишь.

Так вот, - сказал приятель, когда мы вышли за ворота, - слушай.

Зовут его Трой. По-нашему это значит - верный.

И правильно его так назвали.

Ушли мы как-то раз все на службу. У нас в квартире все служат: один учителем в школе, другой на почте телеграфистом, жёны тоже служат, а дети учатся. Ну вот, ушли мы все, а Трой один остался - квартиру сторожить.

Выследил какой-то вор-ворище, что пустая у нас осталась квартира, вывернул замок из двери и давай у нас хозяйничать.

У него с собой мешок был громадный. Хватает он всё, что попало, и суёт в мешок, хватает и суёт. Ружьё моё в мешок попало, сапоги новые, учительские часы, бинокль Цейса, валенки ребячьи.

Штук шесть пиджаков, да френчей, да курток всяких он на себя натянул: в мешке уже места, видно, не было.

А Трой лежит у печки, молчит - вор его не видит.

Такая уж у Троя привычка: впустить он кого угодно впустит, а вот выпустить - так нет.

Ну вот, обобрал вор всех нас дочиста. Самое дорогое, самое лучшее взял. Уходить ему пора. Сунулся он к двери...

А в дверях Трой стоит.

Стоит и молчит.

А морда у Троя - видал какая?

А груд ища-то!

Стоит Трой, насупился, глаза кровью налились, и клык изо рта торчит.

Вор так и прирос к полу. Попробуй уйди!

А Трой ощерился, избочился и боком стал наступать.

Тихонько подступает. Он всегда так врага запугивает - собаку ли, человека ли.

Ворюга, видно, от страха, совсем обалдел, метаться на

чал без толку, а Трой на спину ему прыгнул и все шесть пиджаков на нём разом прокусил.

Ты знаешь, как бульдоги мёртвой хваткой хватают?

Глаза закроют, челюсти захлопнут, как на замок, да так и не разожмут зубов, хоть убей их тут.

Мечется вор, об стены спиной трётся. Цветы в горшках, вазочки, книги с полок сбрасывает. Ничего не помогает. Висит на нём Трой, как гиря какая.

Ну, догадался наконец вор, вывернулся он как-то из своих шести пиджаков и весь этот куль вместе с бульдогом раз за окно!

Это с четвёртого-то этажа!

Полетел бульдог головой вниз во двор.

Жижа в стороны брызнула, картошка гнилая, головы селёдочные, дрянь всякая.

Угодил Трой со всеми нашими пиджаками прямо в помойную яму. До краёв была завалена в этот день наша помойка.

Ведь вот какое счастье! Если бы о камни он брякнулся - все бы косточки переломал и не пикнул бы. Сразу бы ему смерть.

А тут будто кто ему нарочно помойку подставил - всё же помягче падать.

Вынырнул Трой из помойки, выкарабкался - будто целый совсем. И подумай только, успел он ещё вора на лестнице перехватить.

Опять в него вцепился, в ногу на этот раз.

Тут сам вор себя выдал, заорал, завыл.

Сбежались на вой жильцы со всех квартир, и с третьего, и с пятого, и с шестого этажа, со всей чёрной лестницы.

Собаку держите. О-о-ой! Сам в милицию пойду. Оторвите только чёрта окаянного.

Легко сказать - оторвите.

Два человека тянули бульдога, а он только хвостиком- обрубком помахивал и ещё сильнее челюсти зажимал.

Принесли жильцы из первого этажа кочергу, просунули Трою между зубов. Только таким манером и разжали ему челюсти.

Вышел вор на улицу - бледный, всклокоченный. Трясётся весь, за милиционера держится.

Ну и собачка, - говорит. - Ну и собачка!

Увели вора в милицию. Там он и рассказал, как дело было.

Прихожу я вечером со службы. Вижу, в дверях замок выворочен. В квартире мешок с добром нашим валяется.

А в уголке, на своём месте, Трой лежит. Весь грязный, вонючий.

Позвал я Троя.

А он и подойти не может. Ползёт, повизгивает.

У него задние ноги отнялись.

Ну, теперь вот мы всей квартирой по очереди его гулять выводим. Я ему колёсики приспособил. Он сам скатывается на колёсиках по лестнице, а назад взобраться уж не может. Надо приподнимать кому-нибудь автомобильчик сзади. Передними-то лапами Трой сам переступает.

Так сейчас и живёт пёс на колёсиках.

Вечер

Борис Житков

Идёт корова Маша искать сына своего, телёнка Алёшку. Не видать его нигде. Куда он запропастился? Домой уж пора.

А телёнок Алёшка набегался, устал, лёг в траву. Трава высокая - Алёшку и не видать.

Испугалась корова Маша, что пропал её сын Алёшка, да как замычит что есть силы:

Дома Машу подоили, надоили целое ведро парного молока. Налили Алёшке в плошку:

На, пей, Алёшка.

Обрадовался Алёшка - давно молока хотел, - всё до дна выпил и плошку языком вылизал.

Напился Алёшка, захотелось ему по двору пробежаться. Только он побежал, вдруг из будки выскочил щенок - и ну лаять на Алёшку. Испугался Алёшка: это, верно, страшный зверь, коли так лает громко. И бросился бежать.

Убежал Алёшка, и щенок больше лаять не стал. Тихо стало кругом. Посмотрел Алёшка - никого нет, все спать пошли. И самому спать захотелось. Лёг и заснул во дворе.

Заснула и корова Маша на мягкой траве.

Заснул и щенок у своей будки - устал, весь день лаял.

Заснул и мальчик Петя в своей кроватке - устал, весь день бегал.

А птичка давно уж заснула.

Заснула на ветке и головку под крыло спрятала, чтоб теплей было спать. Тоже устала. Весь день летала, мошек ловила.

Все заснули, все спят.

Не спит только ветер ночной.

Он в траве шуршит и в кустах шелестит

Волчишко

Евгений Чарушин

Жил в лесу волчишко с матерью.

Вот как-то раз ушла мать на охоту.

А волчишку поймал человек, сунул его в мешок и принёс в город. Посреди комнаты мешок положил.

Долго не шевелился мешок. Потом забарахтался в нём волчишко и вылез. В одну сторону посмотрел - испугался: человек сидит, на него смотрит.

В другую сторону посмотрел - чёрный кот фыркает, пыжится, самого себя вдвое толще, еле стоит. А рядом пёс зубы скалит.

Совсем забоялся волчишко. Полез в мешок обратно, да не влезть - лежит пустой мешок на полу, как тряпка.

А кот пыжился, пыжился да как зашипит! Прыгнул на стол, блюдце свалил. Разбилось блюдце.

Пёс залаял.

Человек закричал громко: «Ха! Ха! Ха! Ха!»

Забился волчишко под кресло и там стал жить-дрожать.

Кресло посреди комнаты стоит.

Кот со спинки кресла вниз посматривает.

Пёс вокруг кресла бегает.

Человек в кресле сидит - дымит.

А волчишко еле жив под креслом.

Ночью человек уснул, и пёс уснул, и кот зажмурился.

Коты - они не спят, а только дремлют.

Вылез волчишко осмотреться.

Походил, походил, понюхал, а потом сел и завыл.

Пёс залаял.

Кот на стол прыгнул.

Человек на кровати сел. Замахал руками, закричал. А волчишко опять под кресло залез. Стал тихонечко там жить.

Утром ушёл человек. Молока налил в плошку. Стали кот с собакой молоко лакать.

Вылез из-под кресла волчишко, подполз к двери, а дверь- то открыта!

Из двери на лестницу, с лестницы на улицу, с улицы по мосту, с моста в огород, из огорода в поле.

А за полем стоит лес.

А в лесу мать-волчиха.

А теперь волчишко вот каким стал волком.

Воришка

Георгий Скребицкий

Однажды нам подарили молодую белку. Она очень скоро стала совсем ручная, бегала по всем комнатам, лазила на шкафы, этажерки, да так ловко - никогда ничего не уронит, не разобьёт.

В кабинете у отца над диваном были прибиты огромные оленьи рога. Белка часто по ним лазила: заберётся, бывало, на рог и сидит на нём, как на сучке дерева.

Нас, ребят, она хорошо знала. Только войдёшь в комнату, белка прыг откуда-нибудь со шкафа прямо на плечо. Это значит - она просит сахару или конфетку. Очень любила сладкое.

Конфеты и сахар у нас в столовой, в буфете, лежали. Их никогда не запирали, потому что мы, дети, без спросу ничего не брали.

Но вот как-то зовёт мама нас всех в столовую и показывает пустую вазочку:

Кто же это конфеты отсюда взял?

Мы глядим друг на друга и молчим - не знаем, кто из нас это сделал. Мама покачала головой и ничего не сказала. А на следующий день сахар из буфета пропал и опять никто не сознался, что взял. Тут уж и отец рассердился, сказал, что теперь всё будет запирать, а нам всю неделю сладкого не даст.

И белка заодно с нами без сладкого осталась. Вспрыгнет, бывало, на плечо, мордочкой о щёку трётся, за ухо зубами дёргает - просит сахару. А где его взять?

Один раз после обеда сидел я тихонько на диване в столовой и читал. Вдруг вижу: белка вскочила на стол, схватила в зубы корочку хлеба - и на пол, а оттуда на шкаф. Через минуту, смотрю, опять на стол забралась, схватила вторую корочку - и опять на шкаф.

«Постой, - думаю, - куда это она хлеб всё носит?» Подставил я стул, заглянул на шкаф. Вижу - старая мамина шляпа лежит. Приподнял я её - вот тебе раз! Чего-чего только под нею нет: и сахар, и конфеты, и хлеб, и разные косточки...

Я - прямо к отцу, показываю: «Вот кто у нас воришка!»

А отец рассмеялся и говорит:

Как же это я раньше не догадался! Ведь это наша белка на зиму себе запасы делает. Теперь осень, на воле все белки корм запасают, ну и наша не отстаёт, тоже запасается.

После такого случая перестали от нас запирать сладкое, только к буфету крючок приделали, чтобы белка туда залезть не могла. Но белка на этом не успокоилась, всё продолжала запасы на зиму готовить. Найдёт корочку хлеба, орех или косточку - сейчас схватит, убежит и запрячет куда-нибудь.

А то ходили мы как-то в лес за грибами. Пришли поздно вечером усталые, поели - и скорее спать. Кошёлку с грибами на окне оставили: прохладно там, не испортятся до утра.

Утром встаём - вся корзина пустая. Куда же грибы делись? Вдруг отец из кабинета кричит, нас зовёт. Прибежали к нему, глядим - все оленьи рога над диваном грибами увешаны. И на крючке для полотенца, и за зеркалом, и за картиной - всюду грибы. Это белка ранёхонько утром постаралась: развесила грибы себе на зиму посушить.

В лесу белки всегда осенью грибы на сучьях сушат. Вот и наша поспешила. Видно, почуяла зиму.

Скоро и вправду наступили холода. Белка всё старалась забраться куда-нибудь в уголок, где бы потеплее, а как-то раз она и вовсе пропала. Искали, искали её - нигде нет. Наверное, убежала в сад, а оттуда в лес.

Жалко нам стало белочки, да ничего не поделаешь.

Собрались топить печку, закрыли отдушник, наложили дров, подожгли. Вдруг в печке как завозится что-то, зашуршит! Мы отдушник поскорее открыли, а оттуда белка пулей выскочила - и прямо на шкаф.

А дым из печки в комнату так и валит, в трубу никак не идёт. Что такое? Брат сделал из толстой проволоки крючок и просунул его через отдушину в трубу, чтобы узнать, нет ли там чего.

Глядим - тащит из трубы галстук, мамину перчатку, даже бабушкину праздничную косынку там разыскал.

Всё это наша белка себе для гнезда в трубу затащила. Вот ведь какая! Хоть и в доме живёт, а лесные повадки не оставляет. Такова уж, видно, их беличья натура.

Заботливая мамаша

Георгий Скребицкий

Как-то раз пастухи поймали лисёнка и принесли его нам. Мы посадили зверька в пустой амбар.

Лисёнок был ещё маленький, весь серый, мордочка тёмная, а хвост на конце беленький. Зверёк забился в дальний угол амбара и испуганно озирался по сторонам. От страха он даже не кусался, когда мы его гладили, а только прижимал уши и весь дрожал.

Мама налила ему в мисочку молока и поставила тут же рядом. Но напуганный зверёк молоко пить не стал.

Тогда папа сказал, что лисёнка надо оставить в покое - пусть оглядится, освоится на новом месте.

Мне очень не хотелось уходить, но папа запер дверь, и мы ушли домой. Был уже вечер, скоро все легли спать.

Ночью я проснулся. Слышу, где-то совсем рядом тявкает и скулит щенок. Откуда же, думаю, он взялся? Выглянул в окно. На дворе уже светало. Из окна был виден амбар, где находился лисёнок. Оказывается, это он так по - щенячьи скулил.

Прямо за амбаром начинался лес.

Вдруг я увидел, что из кустов выскочила лисица, остановилась, прислушалась и крадучись подбежала к амбару. Сразу тявканье в нём прекратилось, и вместо него послышался радостный визг.

Я потихоньку разбудил маму и папу, и мы все вместе стали глядеть в окно.

Лисица бегала вокруг амбара, пробовала подрыть землю под ним. Но там был крепкий каменный фундамент, и лиса ничего не могла сделать. Вскоре она убежала в кусты, а лисёнок опять начал громко и жалобно скулить.

Я хотел караулить лисицу всю ночь, но папа сказал, что она больше не придёт, и велел ложиться спать.

Проснулся я поздно и, одевшись, прежде всего поспешил навестить лисёнка. Что такое?.. На пороге возле самой двери лежал мёртвый зайчонок. Я скорее побежал к папе и привёл его с собой.

Вот так штука! - сказал папа, увидя зайчонка. - Это, значит, мать-лиса ещё раз приходила к лисёнку и принесла ему еду. Попасть внутрь она не смогла, так и оставила снаружи. Ну и заботливая мамаша!

Весь день я вертелся около амбара, заглядывал в щёлки и два раза ходил с мамой кормить лисёнка. А вечером я никак не мог заснуть, всё вскакивал с постели и смотрел в окно - не пришла ли лисица.

Наконец мама рассердилась и завесила окно тёмной занавеской.

Зато утром я поднялся чем свет и сразу побежал к амбару. На этот раз на пороге лежал уже не зайчонок, а задушенная соседская курица. Видно, лиса ночью опять приходила проведать лисёнка. Добычу в лесу ей поймать для него не удалось, вот она и залезла к соседям в курятник, задушила курицу и принесла своему детёнышу.

За курицу папе пришлось заплатить, к тому же здорово досталось от соседей.

Убирайте лисёнка куда хотите, - кричали они, - а то с ним лиса всю птицу у нас переведёт!

Делать было нечего, пришлось папе посадить лисёнка в мешок и отнести назад в лес, к лисьим норам.

С тех пор лиса в деревню больше не приходила.

Ёж

М.М. Пришвин

Раз шёл я по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся и затукал: тук-тук-тук. Очень похоже было, как если бы вдали шёл автомобиль. Я прикоснулся к нему кончиком сапога - он страшно фыркнул и поддал своими иголками в сапог.

А, ты так со мной! - сказал я и кончиком сапога спихнул его в ручей.

Мгновенно ёж развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетины на спине были иголки. Я взял палочку, скатил ею ежа в свою шляпу и понёс домой.

Мышей у меня было много. Я слышал - ёжик их ловит, и решил: пусть он живёт у меня и ловит мышей.

Так положил я этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам уголком глаза всё смотрю на ежа. Недолго он лежал неподвижно: как только я затих у стола, ёжик развернулся, огляделся, туда попробовал идти, сюда, выбрал себе наконец место под кроватью и там совершенно затих.

Когда стемнело, я зажёг лампу, и - здравствуйте! - ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал на лампу, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянкам.

И так он пустился бегать по комнате, представляя, что это лесная полянка.

Я взял трубку, закурил и пустил возле луны облачко. Стало совсем как в лесу: и луна и облако, а ноги мои были как стволы деревьев и, наверное, очень нравились ёжику: он так и шнырял между ними, понюхивая и почёсывая иголками задники у моих сапог.

Прочитав газету, я уронил её на пол, перешёл в кровать и уснул.

Сплю я всегда очень чутко. Слышу - какой-то шелест у меня в комнате. Чиркнул спичкой, зажёг свечу и только заметил, как ёж мелькнул под кровать. А газета лежала уже не возле стола, а посредине комнаты. Так я и оставил гореть свечу и сам не сплю, раздумывая:

Зачем это ёжику газета понадобилась?

Скоро мой жилец выбежал из-под кровати - и прямо к газете; завертелся возле неё, шумел, шумел, наконец, ухитрился: надел себе как-то на колючки уголок газеты и потащил её, огромную, в угол.

Тут я и понял его: газета ему была как в лесу сухая листва, он тащил её себе для гнезда. И, оказалось, правда: в скором времени ёж весь обернулся газетой и сделал себе из неё настоящее гнездо. Кончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился против кровати, разглядывая свечу-луну.

Я подпустил облака и спрашиваю:

Что тебе ещё надо? Ёжик не испугался.

Пить хочешь?

Я встал. Ёжик не бежит.

Взял я тарелку, поставил на пол, принёс ведро с водой и то налью воды в тарелку, то опять волью в ведро, и так шумлю, будто это ручеёк поплёскивает.

Ну иди, иди, - говорю. - Видишь, я для тебя и луну устроил, и облака пустил, и вот тебе вода...

Смотрю: будто двинулся вперёд. А я тоже немного подвинул к нему своё озеро. Он двинется, и я двину, да так и сошлись.

Пей, - говорю окончательно. Он и залакал. А я так легонько по колючкам рукой провёл, будто погладил, и всё приговариваю:

Хороший ты малый, хороший!

Напился ёж, я говорю:

Давай спать. Лёг и задул свечу.

Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа.

Зажигаю свечу, и что же вы думаете? Ёжик бежит по комнате, и на колючках у него яблоко. Прибежал в гнездо, сложил его там и за другим бежит в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и завалился. Вот ёж подбежал, свернулся около яблок, дёрнулся и опять бежит, на колючках другое яблоко тащит в гнездо.

Так вот и устроился у меня жить ёжик. А сейчас я, как чай пить, непременно его к себе на стол и то молока ему налью в блюдечко - выпьет, то булочки дам - съест.

Заячьи лапы

Константин Паустовский

К ветеринару в наше село пришёл с Урженского озера Ваня Малявин и принёс завёрнутого в рваную ватную куртку маленького тёплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными от слёз глазами...

Ты что, одурел? - крикнул ветеринар. - Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!

А вы не лайтесь, это заяц особенный, - хриплым шёпотом сказал Ваня. - Его дед прислал, велел лечить.

От чего лечить-то?

Лапы у него пожжённые.

Ветеринар повернул Ваню лицом к двери,

толкнул в спину и прикрикнул вслед:

Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком - деду будет закуска.

Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слёзы. Заяц тихо дрожал под засаленной курткой.

Ты чего, малый? - спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственную козу. - Чего вы, сердешные, вдвоём слёзы льёте? Ай случилось что?

Пожжённый он, дедушкин заяц, - сказал тихо Ваня. - На лесном пожаре лапы себе пожёг, бегать не может. Вот-вот, гляди, умрёть.

Не умрёть, малый, - прошамкала Анисья. - Скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несёт его в город к Карлу Петровичу.

Ваня вытер слёзы и пошёл лесами домой, на Урженское озеро. Он не шёл, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошёл стороной, на север, около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.

Заяц стонал.

Ваня нашёл по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.

Ты чего, серый? - тихо спросил Ваня. - Ты бы поел.

Заяц молчал.

Заяц повёл рваным ухом и закрыл глаза.

Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес - надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.

Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы плотных белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.

Наутро дед надел чистые онучи и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрёл в город. Ваня нёс зайца сзади.

Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.

Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летали куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит тихий пожар.

На базарной площади было очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дед перекрестился.

Не то лошадь, не то невеста - шут их разберёт! - сказал он и сплюнул.

Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито пожал плечами и сказал:

Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш, специалист по детским болезням, уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?

Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.

Это мне нравится! - сказал аптекарь. - Интересные пациенты завелись в нашем городе! Это мне замечательно нравится!

Он нервно снял пенсне, протёр, снова нацепил на нос и уставился на деда. Дед молчал и топтался. Аптекарь тоже молчал. Молчание становилось тягостным.

Почтовая улица, три! - вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрёпанную толстую книгу. - Три!

Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя - из-за Оки заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи, и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга; далеко за Полянами уже горел стог сена, зажжённый ими. Крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.

Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрёпанная борода деда.

Через минуту Карл Петрович уже сердился.

Я не ветеринар, - сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в лугах проворчал гром. - Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.

Что ребёнок, что заяц - всё одно, - упрямо пробормотал дед. - Всё одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас коновал. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, благодарность оказывать должен, а ты говоришь - бросить!

Ещё через минуту Карл Петрович, старик с седыми взъерошенными бровями, волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.

Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро дед ушёл на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.

Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький город, а на третий день к Карлу Петровичу пришёл длинный юноша в фетровой шляпе, назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.

Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпьё и понёс домой. Вскоре историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал профессору письмо:

«Заяц не продажный, живая душа, пусть живёт на воле. При сём остаюсь Ларион Малявин».

Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия, холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.

Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом поставил самовар - от него окна в избе сразу запотели, и звёзды из огненных точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту, лязгал зубами и отскакивал - воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.

Мы пили чай ночью, дожидаясь далёкого и нерешительного рассвета, и за чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.

В августе дед пошёл охотиться на северный берег озера. Леса стояли сухие, как порох. Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.

Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идёт прямо на него. Ветер перешёл в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня. Дед был прав: во время урагана огонь шёл со скоростью тридцати километров в час.

Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади был уже слышен широкий гул и треск пламени.

Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только дед заметил, что они у зайца обгорели.

Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель, дед знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идёт огонь, и всегда спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.

Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: «Погоди, милый, не беги так-то шибко!»

Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед - оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понёс домой.

У зайца были опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.

Да, - сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар был всему виной, - да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился, милый человек.

Чем же ты провинился?

А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери фонарь!

Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с фонарём и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял всё.

Как слон спас хозяина от тигра

Борис Житков

У индусов есть ручные слоны. Один индус пошёл со слоном в лес по дрова.

Лес был глухой и дикий. Слон протаптывал хозяину дорогу и помогал валить деревья, а хозяин грузил их на слона.

Вдруг слон перестал слушаться хозяина, стал оглядываться, трясти ушами, а потом поднял хобот и заревел.

Хозяин тоже оглянулся, но ничего не заметил.

Он стал сердиться на слона и бить его по ушам веткой.

А слон загнул хобот крючком, чтоб поднять хозяина на спину. Хозяин подумал: «Сяду ему на шею - так мне ещё удобней будет им править».

Он уселся на слоне и стал веткой хлестать слона по ушам. А слон пятился, топтался и вертел хоботом. Потом замер и насторожился.

Хозяин поднял ветку, чтоб со всей силы ударить слона, но вдруг из кустов выскочил огромный тигр. Он хотел напасть на слона сзади и вскочить на спину.

Но он попал лапами на дрова, дрова посыпались. Тигр хотел прыгнуть другой раз, но слон уже повернулся, схватил хоботом тигра поперёк живота, сдавил как толстым канатом. Тигр раскрыл рот, высунул язык и мотал лапами.

А слон уж поднял его вверх, потом шмякнул оземь и стал топтать ногами.

А ноги у слона - как столбы. И слон растоптал тигра в лепёшку. Когда хозяин опомнился от страха, он сказал:

Какой я дурак, что бил слона! А он мне жизнь спас.

Хозяин достал из сумки хлеб, что приготовил для себя, и весь отдал слону.

Кот

М.М. Пришвин

Когда я вижу из окна, как пробирается в саду Васька, я кричу ему самым нежным голосом:

Ва-сень-ка!

И он в ответ, я знаю, тоже мне кричит, но я немного на ухо туг и не слышу, а только вижу, как после моего крика на его белой мордочке открывается розовый рот.

Ва-сень-ка! - кричу ему.

И догадываюсь - он кричит мне:

Сейчас я иду!

И твердым прямым тигровым шагом направляется в дом.

Утром, когда свет из столовой через приоткрытую дверь виднеется еще только бледной щелкой, я знаю, что у самой двери в темноте сидит и дожидается меня кот Васька. Он знает, что столовая без меня пуста, и боится: в другом месте он может продремать мой вход в столовую. Он давно сидит тут и, как только я вношу чайник, с добрым криком бросается ко мне.

Когда я сажусь за чай, он садится мне на левую коленку и следит за всем: как я колю сахар щипчиками, как режу хлеб, как намазываю масло. Мне известно, что соленое масло он не ест, а принимает только маленький кусочек хлеба, если ночью не поймал мышь.

Когда он уверится, что ничего вкусного нет на столе - корочки сыра или кусочка колбасы, то он опускается на моей коленке, потопчется немного и засыпает.

После чая, когда встаю, он просыпается и отправляется на окно. Там он повертывается головой во все стороны, вверх и вниз, считая пролетающих в этот ранний утренний час плотными стаями галок и ворон. Из всего сложного мира жизни большого города он выбирает себе только птиц и устремляется весь целиком только к ним.

Днем - птицы, а ночью - мыши, и так весь мир у него: днем при свете черные узкие щелочки его глаз, пересекающие мутный зеленый круг, видят только птиц, ночью открывается весь черный светящийся глаз и видит только мышей.

Сегодня радиаторы теплые, и оттого окно сильно запотело, и коту очень плохо стало галок считать. Так что же вы думаете мой кот! Поднялся на задние лапы, передние на стекла и ну протирать, ну протирать! Когда же протер и стало яснее, то опять спокойно уселся, как фарфоровый, и опять, считая галок, принялся головой водить вверх, вниз, и в стороны.

Днем - птицы, ночью - мыши, и это весь Васькин мир.

Кот Ворюга

Константин Паустовский

Мы пришли в отчаяние. Мы не знали, как поймать этого рыжего кота. Он обворовывал нас каждую ночь. Он так ловко прятался, что никто из нас его толком не видел. Только через неделю удалось наконец установить, что у кота разорвано ухо и отрублен кусок грязного хвоста.

Это был кот, потерявший всякую совесть, кот - бродяга и бандит. Звали его за глаза Ворюгой.

Он воровал все: рыбу, мясо, сметану и хлеб. Однажды он даже разрыл в чулане жестяную банку с червями. Их он не съел, но на разрытую банку сбежались куры и склевали весь наш запас червей.

Объевшиеся куры лежали на солнце и стонали. Мы ходили около них и ругались, но рыбная ловля все равно была сорвана.

Почти месяц мы потратили на то, чтобы выследить рыжего кота. Деревенские мальчишки помогали нам в этом. Однажды они примчались и, запыхавшись, рассказали, что на рассвете кот пронесся, приседая, через огороды и протащил в зубах кукан с окунями.

Мы бросились в погреб и обнаружили пропажу кукана; на нем было десять жирных окуней, пойманных на Прорве.

Это было уже не воровство, а грабеж средь бела дня. Мы поклялись поймать кота и вздуть его за бандитские проделки.

Кот попался этим же вечером. Он украл со стола кусок ливерной колбасы и полез с ним на березу.

Мы начали трясти березу. Кот уронил колбасу, она упала на голову Рувиму. Кот смотрел на нас сверху дикими глазами и грозно выл.

Но спасения не было, и кот решился на отчаянный поступок. С ужасающим воем он сорвался с березы, упал на землю, подскочил, как футбольный мяч, и умчался под дом.

Дом был маленький. Он стоял в глухом, заброшенном саду. Каждую ночь нас будил стук диких яблок, падавших с веток на его тесовую крышу.

Дом был завален удочками, дробью, яблоками и сухими листьями. Мы в нем только ночевали. Все дни, от рассвета до темноты,

мы проводили на берегах бесчисленных протоков и озер. Там мы ловили рыбу и разводили костры в прибрежных зарослях.

Чтобы пройти к берегу озер, приходилось вытаптывать узкие тропинки в душистых высоких травах. Их венчики качались над головами и осыпали плечи желтой цветочной пылью.

Возвращались мы вечером, исцарапанные шиповником, усталые, сожженные солнцем, со связками серебристой рыбы, и каждый раз нас встречали рассказами о новых босяцких выходках рыжего кота.

Но, наконец, кот попался. Он залез под дом в единственный узкий лаз. Выхода оттуда не было.

Мы заложили лаз старой сетью и начали ждать. Но кот не выходил. Он противно выл, как подземный дух, выл непрерывно и без всякого утомления. Прошел час, два, три...Пора было ложится спать, но кот выл и ругался под домом, и это действовало нам на нервы.

Тогда был вызван Ленька, сын деревенского сапожника. Ленька славился бесстрашием и ловкостью. Ему поручили вытащить из- под дома кота.

Ленька взял шелковую леску, привязал к ней за хвост пойманную днем плотицу и закинул ее через лаз в подполье.

Вой прекратился. Мы услышали хруст и хищное щелканье- кот вцепился зубами в рыбью голову. Он вцепился мертвой хваткой. Ленька потащил за леску. Кот отчаянно упирался, но Ленька был сильнее, и, кроме того, кот не хотел выпускать вкусную рыбу.

Через минуту голова кота с зажатой в зубах плотицей показалась в отверстии лаза.

Ленька схватил кота за шиворот и поднял над землей. Мы впервые его рассмотрели как следует.

Кот зажмурил глаза и прижал уши. Хвост он на всякий случай подобрал под себя. Это оказался тощий, несмотря на постоянное воровство, огненно-рыжий кот-беспризорник с белыми подпалинами на животе.

Что же нам с ним делать?

Выдрать! - сказал я.

Не поможет, - сказал Ленька. - У него с детства характер такой. Попробуйте его накормить как следует.

Кот ждал, зажмурив глаза.

Мы последовали этому совету, втащили кота в чулан и дали ему замечательный ужин: жареную свинину, заливное из окуней, творожники и сметану.

Кот ел больше часа. Он вышел из чулана пошатываясь, сел на пороге и мылся, поглядывая на нас и на низкие звезды зелеными нахальными глазами.

После умывания он долго фыркал и терся головой о пол. Это, очевидно, должно было означать веселье. Мы боялись, что он протрет себе шерсть на затылке.

Потом кот перевернулся на спину, поймал свой хвост, пожевал его, выплюнул, растянулся у печки и мирно захрапел.

С этого дня он у нас прижился и перестал воровать.

На следующее утро он даже совершил благородный и неожиданный поступок.

Куры влезли на стол в саду и, толкая друг друга и переругиваясь, начали склевывать из тарелок гречневую кашу.

Кот, дрожа от негодования, прокрался к курам и с коротким победным криком прыгнул на стол.

Куры взлетели с отчаянным воплем. Они перевернули кувшин с молоком и бросились, теряя перья, удирать из сада.

Впереди мчался, икая, голенастый петух-дурак, прозванный «Горлачем».

Кот несся за ним на трех лапах, а четвертой, передней лапой бил петуха по спине. От петуха летели пыль и пух. Внутри его от каждого удара что-то бухало и гудело, будто кот бил по резиновому мячу.

После этого петух несколько минут лежал в припадке, закатив глаза, и тихо стонал. Его облили холодной водой, и он отошел.

С тех пор куры опасались воровать. Увидев кота, они с писком и толкотней прятались под домом.

Кот ходил по дому и саду, как хозяин и сторож. Он терся головой о наши ноги. Он требовал благодарности, оставляя на наших брюках клочья рыжей шерсти.

Мы переименовали его из Ворюги в Милиционера. Хотя Рувим и утверждал, что это не совсем удобно, но мы были уверены, что милиционеры не будут на нас за это в обиде.

Кружечка под ёлочкой

Борис Житков

Мальчик взял сеточку - плетёный сачок - и пошёл на озеро рыбу ловить.

Первой поймал он голубую рыбку. Голубую, блестящую, с красными перышками, с круглыми глазками. Глазки - как пуговки. А хвостик у рыбки - совсем как шёлковый: голубенький, тоненький, золотые волоски.

Взял мальчик кружечку, маленькую кружечку из тонкого стекла. Зачерпнул из озера водицы в кружечку, пустил рыбку в кружечку - пусть плавает пока.

Рыбка сердится, бьётся, вырывается, а мальчик скорее её в кружечку - бух!

Мальчик взял тихонечко рыбку за хвостик, бросил её в кружечку - совсем не видать. Сам побежал дальше.

«Вот,- думает,-погоди, поймаю рыбу, большого карася».

Кто поймает рыбу, первый кто поймает, тот будет молодец. Только не хватайте сразу, не глотайте: рыбы есть колючие - ёрш, например. Принесите, покажите. Я сама скажу, какую рыбу есть, какую выплюнуть.

Полетели, поплыли утята во все стороны. А один заплыл дальше всех. Вылез на берег, отряхнулся и пошёл переваливаясь. А вдруг на берегу рыбы водятся? Видит - под ёлочкой кружечка стоит. В кружечке водица. «Дай-ка загляну».

Рыбки в воде мечутся, плещутся, тычутся, вылезти некуда - всюду стекло. Подошёл утёнок, видит - ай да рыбки! Самую большую взял и подхватил. И скорее к маме.

«Я, наверно, первый. Самый я первый рыбу поймал, я и молодец».

Рыбка красная, перышки белые, изо рта два усика свесились, по бокам тёмные полоски, на гребешке пятнышко, как чёрный глаз.

Замахал утёнок крыльями, полетел вдоль берега - к маме напрямик.

Мальчик видит - летит утка, низко летит, над самой головой, в клюве держит рыбку, красную рыбку с палец длиной. Крикнул мальчик во всё горло:

Моя это рыбка! Утка-воровка, сейчас отдай!

Замахал руками, закидал камнями, закричал так страшно, что всю рыбу распугал.

Испугался утёнок да как крикнет:

Кря-кря!

Крикнул «кря-кря» и рыбку упустил.

Уплыла рыбка в озеро, в глубокую воду, замахала перышками, поплыла домой.

«Как же с пустым клювом к маме вернуться?» - подумал утёнок, повернул обратно, полетел под ёлочку.

Видит - под ёлочкой кружечка стоит. Маленькая кружечка, в кружечке водица, а в водице - рыбки.

Подбежал утёнок, скорее схватил рыбку. Голубую рыбку с золотым хвостиком. Голубую, блестящую, с красными перышками, с круглыми глазками. Глазки - как пуговки. А хвостик у рыбки - совсем как шёлковый: голубенький, тоненький, золотые волоски.

Подлетел утёнок повыше и - скорее к маме.

«Ну, теперь не крикну, не раскрою клюва. Раз уже был разиней».

Вот и маму видно. Вот совсем уже близко. А мама крикнула:

Кря, что несёшь?

Кря, это рыбка, голубая, золотая, - кружечка стеклянная под ёлочкой стоит.

Вот и опять клюв разинул, а рыбка - плюх в воду! Голубенькая рыбка с золотым хвостом. Замотала хвостиком, заюлила и пошла, пошла, пошла вглубь.

Повернул назад утёнок, прилетел под ёлку, посмотрел в кружечку, а в кружечке рыбка маленькая-маленькая, не больше комара, еле рыбку видно. Клюнул утёнок в воду и что было силы полетел обратно домой.

Где ж у тебя рыба? - спросила утка. - Ничего не видно.

А утёнок молчит, клюва не открывает. Думает: «Я хитрый! Ух, какой я хитрый! Хитрее всех! Буду молчать, а то открою клюв - упущу рыбку. Два раза ронял».

А рыбка в клюве бьётся тоненьким комариком, так и лезет в горло. Испугался утёнок: «Ой, кажется, сейчас проглочу! Ой, кажется, проглотил!»

Прилетели братья. У каждого по рыбке. Все подплыли к маме и клювы суют. А утка кричит утёнку:

Ну, а теперь ты покажи, что принёс! Открыл клюв утёнок, а рыбки и нет.

Митины друзья

Георгий Скребицкий

Зимой, в декабрьскую стужу, лосиха с лосёнком ночевали в густом осиннике. Начало светать. Порозовело небо, а лес, засыпанный снегом, стоял весь белый, притихший. Мелкий блестящий иней оседал на ветви, на спины лосей. Лоси дремали.

Вдруг где-то совсем близко послышался хруст снега. Лосиха насторожилась. Что-то серое мелькнуло среди заснеженных деревьев. Один миг - и лоси уже мчались прочь, ломая ледяную кору наста и увязая по колени в глубоком снегу. Следом за ними гнались волки. Они были легче лосей и скакали по насту не проваливаясь. С каждой секундой звери всё ближе и ближе.

Лосиха уже не могла бежать. Лосёнок держался возле матери. Ещё немного - и серые разбойники нагонят, разорвут обоих.

Впереди - поляна, плетень возле лесной сторожки, широко раскрытые ворота.

Лоси остановились: куда деваться? Но сзади, совсем рядом, послышался хруст снега - волки настигали. Тогда лосиха, собрав остаток сил, бросилась прямо в ворота, лосёнок - за ней.

Сын лесника Митя разгребал во дворе снег. Он еле отскочил в сторону - лоси чуть не сбили его с ног.

Лоси!.. Что с ними, откуда они?

Митя подбежал к воротам и невольно отшатнулся: у самых ворот - волки.

Дрожь пробежала по спине мальчика, но он тут же замахнулся лопатой и закричал:

Вот я вас!

Звери шарахнулись прочь.

Ату, ату!.. - кричал им вдогонку Митя, выскакивая за ворота.

Отогнав волков, мальчик заглянул во двор. Лосиха с лосёнком стояли, забившись в дальний угол, к сараю.

Ишь как испугались, дрожат всё... - ласково сказал Митя. - Не бойтесь. Теперь не тронут.

И он, осторожно отойдя от ворот, побежал домой - рассказать, какие к ним во двор примчались гости.

А лоси постояли во дворе, оправились от испуга и ушли обратно в лес. С тех пор они всю зиму так и держались в лесу возле сторожки.

Утром, идя по дороге в школу, Митя часто издали видел лосей на лесной опушке.

Заметив мальчика, они не бросались прочь, а только внимательно следили за ним, насторожив свои огромные уши.

Митя весело кивал им головой, как старым друзьям, и бежал дальше, в село.

На неведомой дорожке

Н.И. Сладков

Разными тропами досталось мне ходить: медвежьими, кабаньими, волчьими. Ходил и заячьими тропинками и даже птичьими. Но такой тропинкой шёл впервые. Тропинку эту расчистили и протоптали муравьи.

На звериных тропах разгадывал я звериные тайны. Что-то увижу на этой тропе?

Шёл я не по самой тропинке, а рядом. Уж больно узка тропинка - как ленточка. Но для муравьёв-то она была, конечно, не ленточка, а широкое шоссе. И Муравьёв бежало по шоссе много-много. Тащили мух, комаров, слепней. Прозрачные крылышки насекомых блестели. Казалось, что между травинок по склону льётся струйка воды.

Я иду по муравьиной тропе и считаю шаги: шестьдесят три, шестьдесят четыре, шестьдесят пять шагов... Ого! Это моих больших, а сколько же муравьиных?! Только на семидесятом шагу струйка пропала под камнем. Серьёзная тропа.

Я присел на камень - отдохнуть. Сижу смотрю, как бьётся под ногами живая жилка. Дунет ветер - рябь по живому ручейку. Проглянет солнце - засверкает ручеёк.

Вдруг будто волна хлынула по муравьиной дороге. Змейка по ней вильнула и - нырк! - под камень, на котором я сидел. Я даже ногу отдёрнул, - наверно, это вредная гадючка. Ну и поделом - сейчас муравьи её обезвредят.

Я знал, что муравьи смело нападают на змей. Облепят змею - и останутся от неё одни чешуйки да косточки. Я даже задумал скелет этой змейки забрать и ребятам показать.

Сижу, жду. Под ногами бьётся и бьётся живой ручеёк. Ну, теперь пора! Осторожно приподнимаю камень - не повредить бы змеиный скелет. Под камнем - змея. Но не мёртвая, а живая и вовсе не похожая на скелет! Наоборот, она стала ещё толще! Змейка, которую должны были съесть муравьи, спокойно и не торопясь сама ела Муравьёв. Она прижимала их мордочкой и втягивала языком в рот. Змейка эта была не гадючка. Таких змей я ещё никогда не видел. Чешуйка, как наждак, мелкая, сверху и снизу одинаковая. Больше на червяка похожа, чем на змею.

Удивительная змейка: приподняла тупой хвост вверх, повела им из стороны в сторону, как головой, да вдруг и поползла хвостом вперёд! А глаз не видно. Не то змея с двумя головами, не то вовсе без головы! А питается-то чем - муравьями!

Не вышел скелет, так я змейку забрал. Дома подробно её разглядел и определил название. Глаза у неё нашёл: маленькие, с булавочную головку, под чешуйками. Потому-то и называют её - слепозмейка. Живёт она в норах под землёй. Там ей глаза и не нужны. А вот ползать то головой, то хвостом вперёд - удобно. И землю она рыть может.

Вот к какому невиданному зверю привела меня неведомая дорожка.

Да что говорить! Каждая дорожка куда-то ведёт. Только идти не ленись.

Осень на пороге

Н.И. Сладков

Жители леса! - закричал раз утром мудрый Ворон. - Осень у лесного порога, все ли к её приходу готовы?

Готовы, готовы, готовы...

А вот мы сейчас проверим! - каркнул Ворон. - Перво-наперво осень холоду в лес напустит - что делать станете?

Откликнулись звери:

Мы, белки, зайцы, лисицы, в зимние шубы переоденемся!

Мы, барсуки, еноты, в тёплые норы спрячемся!

Мы, ежи, летучие мыши, сном беспробудным уснём!

Откликнулись птицы:

Мы, перелётные, в тёплые края улетим!

Мы, осёдлые, пуховые телогрейки наденем!

Вторым делом, - Ворон кричит, - осень листья с деревьев сдирать начнёт!

Пусть сдирает! - откликнулись птицы. - Ягоды видней будут!

Пусть сдирает! - откликнулись звери. - Тише в лесу станет!

Третьим делом, - не унимается Ворон, - осень последних насекомых морозцем прищёлкнет!

Откликнулись птицы:

А мы, дрозды, на рябину навалимся!

А мы, дятлы, шишки начнём шелушить!

А мы, щеглы, за сорняки примемся!

Откликнулись звери:

А нам без мух-комаров спать будет спокойней!

Четвёртым делом, - гудит Ворон, - осень скукою донимать станет! Туч мрачных нагонит, дождей нудных напустит, тоскливые ветры науськает. День укоротит, солнце за пазуху спрячет!

Пусть себе донимает! - дружно откликнулись птицы и звери. - Нас скукою не проймёшь! Что нам дожди и ветры, когда мы

в меховых шубах и пуховых телогрейках! Будем сытыми - не заскучаем!

Хотел мудрый Ворон ещё что-то спросить, да махнул крылом и взлетел.

Летит, а под ним лес, разноцветный, пёстрый - осенний.

Осень уже перешагнула через порог. Но никого нисколечко не напугала.

Охота за бабочкой

М.М. Пришвин

Жулька, моя молодая мраморно-голубая охотничья собака, носится как угорелая за птичками, за бабочками, даже за крупными мухами до тех пор, пока горячее дыхание не выбросит из ее пасти язык. Но и это не останавливает ее.

Вот нынче была у всех на виду такая история.

Желтая бабочка-капустница привлекла внимание. Жизель бросилась за ней, подпрыгнула и промахнулась. Бабочка замотыляла дальше. Жулька за ней - хап! Бабочке хоть бы что: летит, мотыляет, как будто смеется.

Хап! - мимо. Хап, хап! - мимо и мимо.

Хап, хап, хап - и бабочки в воздухе нет.

Где наша бабочка? Среди детей началось волненье. "Ах, ах!" - только и слышалось.

Бабочки нет в воздухе, капустница исчезла. Сама Жизель стоит неподвижная, как восковая, повертывая удивленно голову то вверх, то вниз, то вбок.

Где наша бабочка?

В это время горячие пары стали нажимать внутри Жулькиной пасти, - у собак ведь нет потовых желез. Пасть открылась, язык вывалился, пар вырвался, и вместе с паром вылетела бабочка и, как будто совсем с ней ничего не было, - замотыляла себе по-над лугом.

До того измаялась с этой бабочкой Жулька, до того, наверно, ей трудно было сдерживать дыхание с бабочкой во рту, что теперь, увидев бабочку, вдруг сдалась. Вывалив язык, длинный, розовый, она стояла и глядела на летящую бабочку глазами, ставшими сразу и маленькими и глупыми.

Дети приставали к нам с вопросом:

Ну, почему же это нет у собаки потовых желез?

Мы не знали, что им сказать.

Школьник Вася Веселкин им ответил:

Если бы у собак были железы и не надо было бы им хахать, то они бы давным давно уже всех бабочек переловили и скушали.

Под снегом

Н.И. Сладков

Высыпал снег, укрыл землю. Обрадовалась разная мелюзга, что никто их теперь не найдёт под снегом. Одна зверюшка даже расхвасталась:

Угадайте, кто я? По виду мышь, а не мышь. Ростом с крысу, а не крыса. Живу в лесу, а называюсь Полёвкой. Я - водяная Полёвка, а попросту - водяная Крыса. Хоть я и водяная, но сижу не в воде, а под снегом. Потому что зимой и вода вся замёрзла. Не одна я сейчас под снегом сижу, многие на зиму стали подснежниками. Дождались беззаботных деньков. Вот прибегу сейчас в свою кладовую, выберу самую большую картофелину...

Тут сверху сквозь снег как ткнётся чёрный клювище: спереди, сзади, сбоку! Прикусила Полёвка язык, съёжилась и глаза зажмурила.

Это Ворон услышал Полёвку и начал тыкать клювом в снег. Походил сверху, потыкал, послушал.

Послышалось, что ли? - буркнул. И улетел.

Полёвка перевела дух, прошептала сама себе:

Уф, как славно мышатиной пахнет!

Кинулась Полёвка по ходу назад - со всех своих коротеньких ног. Еле спаслась. Отдышалась и думает: «Молчать буду - Ворон меня не найдёт. А как быть с Лисой? Может, в трухе травяной выкататься, чтоб дух мышиный отбить? Так и сделаю. И заживу спокойно, никто меня не найдёт».

А из отнорка - Ласка!

Нашла я тебя, - говорит. Ласково так говорит, а глаза у самой зелёными искорками стреляют. И зубки беленькие блестят. - Нашла я тебя, Полёвка!

Полёвка в нору - Ласка за ней. Полёвка на снег - и Ласка на снег, Полёвка под снег - и Ласка под снег. Еле-еле удрала.

Только к вечеру - не дыша! - прокралась Полёвка в свою кладовую и там - с оглядкой, прислушиваясь и принюхиваясь! - картофелину с краешка позубрила. И тому была рада. И больше не хвастала, что жизнь у неё под снегом беззаботная. И под снегом ухо востро держи, и там тебя слышат и чуют.

Про слона

Борис Жидков

Мы подходили на пароходе к Индии. Утром должны были прийти. Я сменился с вахты, устал и никак не мог заснуть: все думал, как там будет. Вот как если б мне в детстве целый ящик игрушек принесли и только завтра можно его раскупорить. Все думал - вот утром, сразу открою глаза - и индусы, черные, заходят вокруг, забормочут непонятно, не то что на картинке. Бананы прямо на кусте,

город новый - все зашевелится, заиграет. И слоны! Главное - слонов мне хотелось посмотреть. Все не верилось, что они там не так, как в зоологическом, а запросто ходят, возят: по улице вдруг такая громада прет!

Заснуть не мог, прямо ноги от нетерпения чесались. Ведь это, знаете, когда сушей едешь, совсем не то: видишь, как все постепенно меняется. А тут две недели океан - вода и вода, - и сразу новая страна. Как занавес в театре подняли.

Наутро затопали на палубе, загудели. Я бросился к иллюминатору, к окну, - готово: город белый на берегу стоит; порт, суда, около борта шлюпки: в них черные в белых чалмах - зубы блестят, кричат что-то; солнце светит со всей силы, жмет, кажется, светом давит. Тут я как с ума сошел, задохнулся прямо: как будто я - не я и все это сказка. Есть ничего с утра не хотел. Товарищи дорогие, я за вас по две вахты в море стоять буду - на берег отпустите скорей.

Выскочили вдвоем на берег. В порту, в городе все бурлит, кипит, народ толчется, а мы - как оголтелые и не знаем, что смотреть, и не идем, а будто нас что несет (да и после моря по берегу всегда странно ходить). Смотрим - трамвай. Сели в трамвай, сами толком не знаем, зачем едем, лишь бы дальше, - очумели прямо. Трамвай нас мчит, мы глазеем по сторонам и не заметили, как выехали на окраину. Дальше не идет. Вылезли. Дорога. Пошли по дороге. Придем куда-нибудь!

Тут мы немного успокоились и заметили, что здорово жарко. Солнце над самой маковкой стоит; тень от тебя не ложится, а вся тень под тобой: идешь, и тень свою топчешь.

Порядочно уже прошли, уж людей не стало встречаться, смотрим - навстречу слон. С ним четверо ребят - бегут рядом по дороге. Я прямо глазам не поверил: в городе ни одного не видали, а тут запросто идет по дороге. Мне казалось, что из зоологического вырвался. Слон нас увидел и остановился. Нам жутковато стало: больших при нем никого нет, ребята одни. А кто его знает, что у него на уме. Мотанет раз хоботом - и готово.

А слон, наверно, про нас так думал: идут какие-то необыкновенные, неизвестные, - кто их знает? И стал. Сейчас хобот загнул крючком, мальчишка старший стал на крюк на этот, как на подножку, рукой за хобот придерживается, и слон его осторожно отправил себе на голову. Тот там уселся между ушами, как на столе.

Потом слон тем же порядком отправил еще двоих сразу, а третий был маленький, лет четырех, должно быть, - на нем только рубашонка была коротенькая, вроде лифчика. Слон ему подставляет хобот - иди, мол, садись. А он выкрутасы разные делает, хохочет, убегает. Старший кричит ему сверху, а он скачет и дразнит - не возьмешь, мол. Слон не стал ждать, опустил хобот и пошел - сделал вид, что он на его фокусы и смотреть не хочет. Идет, хоботом мерно покачивает, а мальчишка вьется около ног, кривляется. И как раз, когда он ничего не ждал, слон вдруг хоботом цап! Да так ловко! Поймал его за рубашонку сзади и подымает наверх осторожно. Тот руками, ногами, как жучок. Нет уж! Никаких тебе. Поднял слон, осторожно опустил себе на голову, а там ребята его приняли. Он там, на слоне, все еще воевать пробовал.

Мы поравнялись, идем стороной дороги, а слон с другого бока и на нас внимательно и осторожно глядит. А ребята тоже на нас пялятся и шепчутся меж собой. Сидят, как на дому, на крыше.

Вот, - думаю, - здорово: им нечего там бояться. Если б и тигр попался навстречу, слон тигра поймает, схватит хоботищем поперек живота, сдавит, швырнет выше дерева и, если на клыки не подцепит, все равно будет ногами топтать, пока в лепешку не растопчет.

А тут мальчишку взял, как козявку, двумя пальчиками: осторожно и бережно.

Слон прошел мимо нас: смотрим, сворачивает с дороги и попер в кусты. Кусты плотные, колючие, стеной растут. А он - через них, как через бурьян, - только ветки похрустывают, - перелез и пошел к лесу. Остановился около дерева, взял хоботом ветку и пригнул ребятам. Те сейчас же повскакали на ноги, схватились за ветку и что-то с нее обирают. А маленький подскакивает, старается тоже себе ухватить, возится, будто он не на слоне, а на земле стоит. Слон пустил ветку и другую пригнул. Опять та же история. Тут уж маленький совсем, видно, в роль вошел: совсем залез на эту ветку, чтоб ему тоже досталось, и работает. Все кончили, слон пустил ветку, а маленький-то, смотрим, так и полетел с веткой. Ну, думаем, пропал - полетел теперь, как пуля, в лес. Бросились мы туда. Да нет, куда там! Не пролезть через кусты: колючие, и густые, и путаные. Смотрим, слон в листьях хоботом шарит. Нащупал этого маленького, - он там, видно, обезьянкой уцепился, - достал его и посадил на место. Потом слон вышел на дорогу впереди нас и пошел обратно. Мы за ним. Он идет и по временам оглядывается, на нас косится: чего, мол, сзади идут какие-то? Так мы за слоном пришли к дому. Вокруг плетень. Слон отворил хоботом калиточку и осторожно просунулся во двор; там ребят спустил на землю. Во дворе индуска на него начала кричать что-то. Нас она сразу не заметила. А мы стоим, через плетень смотрим.

Индуска орет на слона, - слон нехотя повернулся и пошел к колодцу. У колодца врыты два столба, и между ними вьюшка; на ней веревка намотана и ручка сбоку. Смотрим, слон взялся хоботом за ручку и стал вертеть: вертит как будто пустую, вытащил - целая бадья там на веревке, ведер десять. Слон уперся корнем хобота в ручку, чтобы не вертелась, изогнул хобот, подцепил бадью и, как кружку с водой, поставил на борт колодца. Баба набрала воды, ребят тоже заставила таскать - она как раз стирала. Слон опять бадью спустил и полную выкрутил наверх.

Хозяйка опять его начала ругать. Слон пустил бадью в колодец, тряхнул ушами и пошел прочь - не стал воду больше доставать, пошел под навес. А там в углу двора на хлипких столбиках навес был устроен - только-только слону под него подлезть. Сверху камышу накидано и каких-то листьев длинных.

Тут как раз индус, сам хозяин. Увидал нас. Мы говорим - слона пришли смотреть. Хозяин немного знал по-английски, спросил, кто мы; все на мою русскую фуражку показывает. Я говорю - русские. А он и не знал, что такое русские.

Не англичане?

Нет, - говорю, - не англичане.

Он обрадовался, засмеялся, сразу другой стал: позвал к себе.

А индусы англичан терпеть не могут: англичане давно их страну завоевали, распоряжаются там и индусов у себя под пяткой держат.

Я спрашиваю:

Чего это слон не выходит?

А это он, - говорит, - обиделся, и, значит, не зря. Теперь нипочём работать не станет, пока не отойдет.

Смотрим, слон вышел из-под навеса, в калитку - и прочь со двора. Думаем, теперь совсем уйдет. А индус смеется. Слон пошел к дереву, оперся боком и ну тереться. Дерево здоровое - прямо все ходуном ходит. Это он чешется так вот, как свинья об забор.

Почесался, набрал пыли в хобот и туда, где чесал, пылью, землей как дунет! Раз, и еще, и еще! Это он прочищает, чтобы не заводилось ничего в складках: вся кожа у него твердая, как подошва, а в складках - потоньше, а в южных странах всяких насекомых кусачих масса.

Ведь смотрите какой: об столбики в сарае не чешется, чтобы не развалить, осторожно даже пробирается туда, а чесаться ходит к дереву. Я говорю индусу:

Какой он у тебя умный!

А он хохочет.

Ну, - говорит, - если бы я полтораста лет прожил, не тому еще выучился бы. А он, - показывает на слона, - моего деда нянчил.

Я глянул на слона - мне показалось, что не индус тут хозяин, а слон, слон тут самый главный.

Я говорю:

Старый он у тебя?

Нет, - говорит, - ему полтораста лет, он в самой поре! Вон у меня слоненок есть, его сын, - двадцать лет ему, совсем ребенок. К сорока годам в силу только входить начинает. Вот погодите, придет слониха, увидите: он маленький.

Пришла слониха, и с ней слоненок - с лошадь величиной, без клыков; он за матерью, как жеребенок, шел.

Ребята индусовы бросились матери помогать, стали прыгать, куда-то собираться. Слон тоже пошел; слониха и слоненок - с ними. Индус объясняет, что на речку. Мы тоже с ребятами.

Они нас не дичились. Все пробовали говорить - они по-своему, мы по-русски - и хохотали всю дорогу. Маленький больше всех к нам приставал, - все мою фуражку надевал и что-то кричал смешное - может быть, про нас.

Воздух в лесу пахучий, пряный, густой. Шли лесом. Пришли к реке.

Не река, а поток - быстрый, так и мчит, так берег и гложет. К воде обрывчик в аршин. Слоны вошли в воду, взяли с собой слоненка. Поставили, где ему по грудь вода, и стали его вдвоем мыть. Наберут со дна песку с водой в хобот и, как из кишки, его поливают. Здорово так - только брызги летят.

А ребята боятся в воду лезть - больно уж быстрое течение, унесет. Скачут на берегу и давай в слона камешками кидать. Ему нипочем, он даже внимания не обращает - все своего слоненка моет. Потом, смотрю, набрал в хобот воды и вдруг как повернет на мальчишек и одному прямо в пузо как дунет струей - тот так и сел. Хохочет, заливается.

Слон опять своего мыть. А ребята еще пуще камешками его донимать. Слон только ушами трясет: не приставайте, мол, видите, некогда баловаться! И как раз, когда мальчишки не ждали, думали - он водой на слоненка дунет, он сразу хобот повернул да в них.

Те рады, кувыркаются.

Слон вышел на берег; слоненок ему хобот протянул, как руку. Слон заплел свой хобот об его и помог ему на обрывчик вылезти.

Пошли все домой: трое слонов и четверо ребят.

На другой день я уж расспросил, где можно слонов поглядеть на работе.

На опушке леса, у речки, нагорожен целый город тесаных бревен: штабеля стоят, каждый вышиной в избу. Тут же стоял один слон. И сразу видно было, что он уж совсем старик - кожа на нем совсем обвисла и заскорузла, и хобот, как тряпка, болтается. Уши обгрызенные какие-то. Смотрю, из лесу идет другой слон. В хоботе качается бревно - громадный брус обтесанный. Пудов, должно быть, во сто. Носильщик грузно переваливается, подходит к старому слону. Старый подхватывает бревно с одного конца, а носильщик опускает бревно и перебирается хоботом в другой конец. Я смотрю: что же это они будут делать? А слоны вместе, как по команде, подняли бревно на хоботах вверх и аккуратно положили на штабель. Да так ровно и правильно - как плотник на постройке.

И ни одного человека около них.

Я потом узнал, что этот старый слон и есть главный артельщик: он уже состарился на этой работе.

Носильщик ушел не спеша в лес, а старик повесил хобот, повернулся задом к штабелю и стал смотреть на реку, как будто хотел сказать: «Надоело мне это, и не глядел бы».

А из лесу идет уже третий слон с бревном. Мы - туда, откуда выходили слоны.

Прямо стыдно рассказывать, что мы тут увидели. Слоны с лесных разработок таскали эти бревна к речке. В одном месте у дороги - два дерева по бокам, да так, что слону с бревном не пройти. Слон дойдет до этого места, опустит бревно на землю, подвернет колени, подвернет хобот и самым носом, самым корнем хобота толкает бревно вперед. Земля, каменья летят, трет и пашет бревно землю, а слон ползет и пихает. Видно, как трудно ему на коленях ползти. Потом встанет, отдышится и не сразу за бревно берется. Опять повернет его поперек дороги, опять на коленки. Положит хобот на землю и коленками накатывает бревно на хобот. Как хобот не раздавит! Гляди, снова уже встал и несет. Качается, как грузный маятник, бревнище на хоботе.

Их было восемь - всех слонов-носильщиков, - и каждому приходилось пихать бревно носом: люди не хотели спилить те два дерева, что стояли на дороге.

Нам неприятно стало смотреть, как тужится старик у штабеля, и жаль было слонов, что ползли на коленках. Мы недолго постояли и ушли.

Пушок

Георгий Скребицкий

В доме у нас жил ёжик, он был ручной. Когда его гладили, он прижимал к спине колючки и делался совсем мягким. За это мы его прозвали Пушок.

Если Пушок бывал голоден, он гонялся за мной, как собака. При этом ёж пыхтел, фыркал и кусал меня за ноги, требуя еды.

Летом я брал Пушка с собой гулять в сад. Он бегал по дорожкам, ловил лягушат, жуков, улиток и с аппетитом их съедал.

Когда наступила зима, я перестал брать Пушка на прогулки, держал его дома. Кормили мы теперь Пушка молоком, супом, мочёным хлебом. Наестся, бывало, ёжик, заберётся за печку, свернётся клубочком и спит. А вечером вылезет и начнёт по комнатам бегать. Всю ночь бегает, лапками топает, всем спать мешает. Так он у нас в доме больше половины зимы прожил и ни разу на улице не побывал.

Но вот собрался я как-то на санках с горы кататься, а товарищей во дворе нет. Я и решил взять с собою Пушка. Достал ящичек, настелил туда сена и посадил ежа, а чтобы ему теплей было, сверху тоже сеном закрыл. Ящик поставил в санки и побежал к пруду, где мы всегда катались с горы.

Я бежал во весь дух, воображая себя конём, и вёз в санках Пушка.

Было очень хорошо: светило солнце, мороз щипал уши, нос. Зато ветер совсем утих, так что дым из деревенских труб не клубился, а прямыми столбами упирался в небо.

Я смотрел на эти столбы, и мне казалось, что это вовсе не дым, а с неба спускаются толстые синие верёвки и внизу к ним привязаны за трубы маленькие игрушечные домики.

Накатался я досыта с горы, повёз санки с ежом домой.

Везу - вдруг навстречу ребята: бегут в деревню смотреть убитого волка. Его только что туда охотники привезли.

Я поскорее поставил санки в сарай и тоже за ребятами в деревню помчался. Там мы пробыли до самого вечера. Глядели, как с волка снимали шкуру, как её расправляли на деревянной рогатине.

О Пушке я вспомнил только на другой день. Очень испугался, не убежал ли он куда. Сразу бросился в сарай, к санкам. Гляжу - лежит мой Пушок, свернувшись, в ящичке и не двигается. Сколько я его ни тряс, ни тормошил, он даже не пошевелился. За ночь, видно, совсем замёрз и умер.

Побежал я к ребятам, рассказал о своём несчастье. Погоревали все вместе, да делать нечего, и решили похоронить Пушка в саду, закопать в снег в том самом ящике, в котором он умер.

Целую неделю мы все горевали о бедном Пушке. А потом мне подарили живого сыча - его поймали у нас в сарае. Он был дикий. Мы стали его приручать и забыли о Пушке.

Но вот наступила весна, да какая тёплая! Один раз утром отправился я в сад: там весной особенно хорошо - зяблики поют, солнце светит, кругом лужи огромные, как озёра. Пробираюсь осторожно по дорожке, чтобы не начерпать грязи в калоши. Вдруг впереди, в куче прошлогодних листьев, что-то завозилось. Я остановился. Кто это - зверёк? Какой? Из-под тёмных листьев показалась знакомая мордочка, и чёрные глазки глянули прямо на меня.

Не помня себя, я бросился к зверьку. Через секунду я уже держал в руках Пушка, а он обнюхивал мои пальцы, фыркал и тыкал мне в ладонь холодным носиком, требуя еды.

Тут же на земле валялся оттаявший ящичек с сеном, в котором Пушок благополучно проспал всю зиму. Я поднял ящичек, посадил туда ежа и с торжеством принёс домой.

Ребята и утята

М.М. Пришвин

Маленькая дикая уточка чирок-свистунок решилась наконец-то перевести своих утят из леса, в обход деревни, в озеро на свободу. Весной это озеро далеко разливалось и прочное место для гнезда можно было найти только версты за три, на кочке, в болотистом лесу. А когда вода спала, пришлось все три версты путешествовать к озеру.

В местах, открытых для глаз человека, лисицы и ястреба, мать шла позади, чтобы не выпускать утят ни на минуту из виду. И около кузницы, при переходе через дорогу, она, конечно, пустила их вперед. Вот тут и увидели ребята и зашвыряли шапками. Все время, пока они ловили утят, мать бегала за ними с раскрытым клювом или перелетывала в разные стороны на несколько шагов в величайшем волнении. Ребята только было собрались закидать шапками мать и поймать ее, как утят, но тут я подошел.

Что вы будете делать с утятами? - строго спросил я ребят.

Они струсили и ответили:

Пустим.

Вот то-то "пустим"! - сказал я очень сердито. - Зачем вам надо было их ловить? Где теперь мать?

А вон сидит! - хором ответили ребята. И указали мне на близкий холмик парового поля, где уточка действительно сидела с раскрытым от волнения ртом.

Живо, - приказал я ребятам, - идите и возвратите ей всех утят!

Они как будто даже и обрадовались моему приказанию, прямо и побежали с утятами на холм. Мать отлетела немного и, когда ребята ушли, бросилась спасать своих сыновей и дочерей. По-своему она им что-то быстро сказала и побежала к овсяному полю. За ней побежали утята - пять штук, и так по овсяному полю, в обход деревни, семья продолжала свое путешествие к озеру.

Радостно снял я шапку и, помахав ею, крикнул:

Счастливого пути, утята!

Ребята надо мной засмеялись.

Что вы смеетесь, глупыши? - сказал я ребятам. - Думаете, так-то легко попасть утятам в озеро? Снимайте живо все шапки, кричите "до свиданья"!

И те же самые шапки, запыленные на дороге при ловле утят, поднялись в воздух, все разом закричали ребята:

До свиданья, утята!

Синий лапоть

М.М. Пришвин

Через наш большой лес проводят шоссе с отдельными путями для легковых машин, для грузовиков, для телег и для пешеходов. Сейчас пока для этого шоссе только лес вырубили коридором. Хорошо смотреть вдоль по вырубке: две зеленые стены леса и небо в конце. Когда лес вырубали, то большие деревья куда-то увозили, мелкий же хворост – грачевник – собирали в огромные кучи. Хотели увезти и грачевник для отопления фабрики, но не управились, и кучи по всей широкой вырубке остались зимовать.

Осенью охотники жаловались, что зайцы куда-то пропали, и некоторые связывали это исчезновение зайцев с вырубкой леса: рубили, стучали, гомонили и распугали. Когда же налетела пороша и по следам можно было разглядеть все заячьи проделки, пришел следопыт Родионыч и сказал:

– Синий лапоть весь лежит под кучами Грачевника.

Родионыч, в отличие от всех охотников, зайца называл не «косым чертом», а всегда «синим лаптем»; удивляться тут нечему: ведь на черта заяц не более похож, чем на лапоть, а если скажут, что синих лаптей не бывает на свете, то я скажу, что ведь и косых чертей тоже не бывает.

Слух о зайцах под кучами мгновенно обежал весь наш городок, и под выходной день охотники во главе с Родионычем стали стекаться ко мне.

Рано утром, на самом рассвете, вышли мы на охоту без собак: Родионыч был такой искусник, что лучше всякой гончей мог нагнать зайца на охотника. Как только стало видно настолько, что можно было отличить следы лисьи от заячьих, мы взяли заячий след, пошли по нему, и, конечно, он привел нас к одной куче грачевника, высокой, как наш деревянный дом с мезонином. Под этой кучей должен был лежать заяц, и мы, приготовив ружья, стали все кругом.

– Давай, – сказали мы Родионычу.

– Вылезай, синий лапоть! – крикнул он и сунул длинной палкой под кучу.

Заяц не выскочил. Родионыч оторопел. И, подумав, с очень серьезным лицом, оглядывая каждую мелочь на снегу, обошел всю кучу и еще раз по большому кругу обошел: нигде не было выходного следа.

– Тут он, – сказал Родионыч уверенно. – Становись на места, ребятушки, он тут. Готовы?

– Давай! – крикнули мы.

– Вылезай, синий лапоть! – крикнул Родионыч и трижды пырнул под грачевник такой длинной палкой, что конец ее на другой стороне чуть с ног не сбил одного молодого охотника.

И вот – нет, заяц не выскочил!

Такого конфуза с нашим старейшим следопытом еще в жизни никогда не бывало: он даже в лице как будто немного опал. У нас же суета пошла, каждый стал по-своему о чем-то догадываться, во все совать свой нос, туда-сюда ходить по снегу и так, затирая все следы, отнимать всякую возможность разгадать проделку умного зайца.

И вот, вижу, Родионыч вдруг просиял, сел, довольный, на пень поодаль от охотников, свертывает себе папироску и моргает, вот подмаргивает мне и подзывает к себе. Смекнув дело, незаметно для всех подхожу к Родионычу, а он мне показывает наверх, на самый верх засыпанной снегом высокой кучи грачевника.

– Гляди, – шепчет он, – синий-то лапоть какую с нами штуку играет.

Не сразу на белом снегу разглядел я две черные точки – глаза беляка и еще две маленькие точки – черные кончики длинных белых ушей. Это голова торчала из-под грачевника и повертывалась в разные стороны за охотниками: куда они, туда и голова.

Стоило мне поднять ружье – и кончилась бы в одно мгновение жизнь умного зайца. Но мне стало жалко: мало ли их, глупых, лежит под кучами!..

Родионыч без слов понял меня. Он смял себе из снега плотный комочек, выждал, когда охотники сгрудились на другой стороне кучи, и, хорошо наметившись, этим комочком пустил в зайца.

Никогда я не думал, что наш обыкновенный заяц-беляк, если он вдруг встанет на куче, да еще прыгнет вверх аршина на два, да объявится на фоне неба, – что наш же заяц может показаться гигантом на огромной скале!

А что стало с охотниками? Заяц ведь прямо к ним с неба упал. В одно мгновенье все схватились за ружья – убить-то уж очень было легко. Но каждому охотнику хотелось раньше другого убить, и каждый, конечно, хватил, вовсе не целясь, а заяц живехонький пустился в кусты.

– Вот синий лапоть! – восхищенно сказал ему вслед Родионыч.

Охотники еще раз успели хватить по кустам.

– Убит! – закричал один, молодой, горячий.

Но вдруг, как будто в ответ на «убит», в дальних кустах мелькнул хвостик; этот хвостик охотники почему-то всегда называют цветком.

Синий лапоть охотникам из далеких кустов только своим «цветком» помахал.

Храбрый утёнок

Борис Житков

Каждое утро хозяйка выносила утятам полную тарелку рубленых яиц. Она ставила тарелку возле куста, а сама уходила.

Как только утята подбегали к тарелке, вдруг из сада вылетала большая стрекоза и начинала кружиться над ними.

Она так страшно стрекотала, что перепуганные утята убегали и прятались в траве. Они боялись, что стрекоза их всех перекусает.

А злая стрекоза садилась на тарелку, пробовала еду и потом улетала. После этого утята уже целый день не подходили к тарелке. Они боялись, что стрекоза прилетит опять. Вечером хозяйка убирала тарелку и говорила: «Должно быть, наши утята заболели, что-то они ничего не едят». Она и не знала, что утята каждый вечер голодные ложились спать.

Однажды к утятам пришёл в гости их сосед, маленький утёнок Алёша. Когда утята рассказали ему про стрекозу, он стал смеяться.

Ну и храбрецы! - сказал он. - Я один прогоню эту стрекозу. Вот вы увидите завтра.

Ты хвастаешь, - сказали утята, - завтра ты первый испугаешься и побежишь.

На другое утро хозяйка, как всегда, поставила на землю тарелку с рублеными яйцами и ушла.

Ну, смотрите, - сказал смелый Алёша, - сейчас я буду драться с вашей стрекозой.

Только он сказал это, как вдруг зажужжала стрекоза. Прямо сверху она полетела на тарелку.

Утята хотели убежать, но Алёша не испугался. Не успела стрекоза сесть на тарелку, как Алёша схватил её клювом за крыло. Насилу она вырвалась и с поломанным крылом улетела.

С тех пор она никогда не прилетала в сад, и утята каждый день наедались досыта. Они не только ели сами, но и угощали храброго Алёшу за то, что он спас их от стрекозы.