Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шрифт:

100% +

Меня убили на войне
Виктор Елманов

© Виктор Елманов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Кострома, декабрь, 1996 год.

Поэтесса Мария Чапыгина.

Мария Чапыгина:

Нет, он не хотел умирать!
Он хотел только жить и смеяться.
В слезах поседевшая мать:
Ему было всего девятнадцать!
Нет, он умирать не хотел!
Любимая плачет девчонка.
Он вдруг… убежать не успел
От мин, завывающих тонко.
Мы все с вами ждали родных,
Смириться с утратой непросто.
Он умер в сороковых?
Нет. Только вчера. В девяностых…

Небольшая пауза.

Мария Чапыгина:

– Вот такое стихотворение…

Грозный, февраль, 1995 год.

Окраина города. Частные одноэтажные дома. По улице, поднимая клубы пыли, движутся военные грузовые машины, техника.

Одна из центральных улиц Грозного. Чудом уцелевшая автобусная остановка.

Ребята из ОМОНа и морской пехоты; здание бывшего мусульманского центра в Грозном; могила с деревянной табличкой.

«Нас перебросили в Грозный и прикрепили к Костромскому ОМОНу. Поселились в подвале бывшего мусульманского центра. А еще раньше здесь был райком партии. Неподалеку от нас, прямо на газоне, могила. Это после январских боев. Хоронили тогда прямо в городе. И никаких табличек не ставили – просто закапывали в землю. А многих даже и не закапывали, прикрывали чем-нибудь – и все…»

Кострома, декабрь, 1996 год.

Подполковник милиции Николай Галкин.

Николай Галкин:

– Картина была удручающая: кругом трупы. Все было усеяно, но подобрать нельзя было – снайпера работали… Такая удручающая была картина…

– А вы с какими войсками контактировали?

– Мы контактировали с внутренними войсками. Нам было придано четыре бэтээра с экипажами. Но, вы понимаете, ребята молодые, восемнадцатилетние. Командир бэтээра, экипажа, ему еще самому учиться и учиться, а его призвали в армию и послали в такую мясорубку. Приходилось уже из наших ребят-офицеров назначать старшими бэтээров, под свое командование брать, и так нести службу. Но я не скажу, нам ребята хорошие попались солдатики. Все понимали. Вместе с нами ели кашу, всё делили, как на войне, все по-братски.

Грозный, февраль, 1995 год.

Ребята из ОМОНа и морской пехоты умываются, бреются, подстригают друг друга, приготавливают пищу.

Из дневника Алексея Сафонова:

«Понемногу обустраиваемся…

Прибежал откуда-то щенок. Ребята прозвали его «чеченец»…

Часто к нам подходят женщины и рассказывают о наболевшем. Один такой рассказ ребята сняли на видеопленку».

Женщина:

– Хорошего мало было… У меня в декабре и январе два сына убили… (Плачет).

Руки солдата разворачивают сложенный вчетверо листок из школьной тетради.

Из дневника Алексея Сафонова:

«Когда мне протянули это письмо – это была полная неожиданность! Я даже подумал сначала, что это шутка. Но это настоящее письмо. Как оно дошло сюда, в Чечню, совсем непонятно! Правда, фамилия отправителя мне незнакома. Но, все равно, я очень рад! Так рад, что даже решил переписать письмо в свой дневник. Вот оно…»

Текст письма.

«Здравствуй, Алексей.

С приветом к тебе Женя.

Это письмо, наверно, тебя очень удивит, может ты будешь не доволен этим беспокойствием. Но тогда извини меня, пожалуйста.

Ты подумаешь, какое я имею отношение к тебе и почему я решила написать? Просто я увидела мать Юры и спросила, проводили тебя в армию или нет? Она сказала, что уже получили письмо от тебя и дала мне адрес твой. А я у ней спросила, может кто у тебя есть, в смысле девушка, и она тебе пишет, но она ответила, что у тебя нет никого.

Дела у меня идут по-старому, никуда не хожу, сижу дома. Может ты задашь вопрос насчет Тольки, то я совсем никакого отношения к нему не имею и не хочу иметь. Но вот вроде все пока. До свидания. С приветом Женя, надеюсь не забыл, хотя мы с тобой не очень хорошо знакомы, кроме у тети Вали, когда я была у них. Но ничего, надеюсь будем очень хорошо знакомы, и, конечно, это будет и от тебя зависеть.

Еще раз до свидания.

Жду ответа, если напишешь».

Руки солдата сворачивают листок.

Из дневника Алексея Сафонова:

«Фамилия девушки Куликова. Не припомню, кто это, хотя дом, где она живет, неподалеку от моего».

Кострома, декабрь, 1996 год.

– Был ли жесткий распорядок дня?

Николай Галкин:

– В такой командировке без жесткой дисциплины невозможно. В семь часов подъем, умывание, в восемь часов завтрак. В восемь двадцать нам уже ставилась задача: или мы шли на зачистку района или на разминирование.

Николай Галкин смотрит кадры по телевизору: по узкой улице в частном секторе Грозного движется БТР, за ним омоновцы; обыск подозреваемых; омоновцы подходят к частному дому, заглядывают в подвал; военный, осторожно ступая, входит в комнату; полуопрокинутая детская кроватка; на полу в луже крови убитая собака.

– Прочесывали лес…

Николай Галкин:

– Зеленку прочесывали. Вот как раз с северной стороны к нам вплотную подступала зеленка, то есть заросли кустарника густого. Когда она цветет весной, практически ничего не видно за двадцать метров, а в ночное время оттуда постоянно шли обстрелы. И вот мы дважды ее прочесывали. Обнаруживали там растяжки, указатели, по которым шли боевики, ночлежки.

Кадры по телевизору: отряд омоновцев подходит к «зеленке»; омоновцы входят в заросли, осторожно передвигается; один омоновец, заметив впереди строение, стреляет в окно его из подствольника; взрыв гранаты внутри строения.

– А возвращались когда, было ли определенное время, во столько-то сбор?

Николай Галкин:

– Вы понимаете, на каждую операцию время назначалось, уезжаем на три часа, но не всегда получалось. Бывало и шесть часов. Но бывало и за два часа успевали. Это зависело от объема проводимой операции.

– Но к вечеру возвращались.

– Да, к вечеру все… Вечером ужин. Для кого и обед одновременно, проверка вооружения обязательно. И назначение в наряд, то есть на ночь развод наряда. Назначался дежурный офицер – круглые сутки ответственный он был – который следил за сменой нарядов и сохранностью оружия.

– Отбой в десять часов?

– Как такового отбоя… это зависело все от обстановки. Потому что, если начинался обстрел, какой может быть отбой?..

Кадры по телевизору: спящие па полу омоновцы; двое стоят, поеживаются от холода, зевают.

Николай Галкин:

– …А так в десять-одиннадцать часов, чтобы, действительно, людям дать поспать. Но такого сна, нормального, человеческого сна не было ни одного дня. Люди в напряжении, постоянные обстрелы, бомбежки…

Летящий над городом вертолет.

Из дневника Алексея Сафонова:

«Перечитал сегодня письмо этой Жени Куликовой.

Кто же она? Ясно, что из нашего двора. Посматривала тайком, влюбилась. Откуда-то знает мать Юрки. Взяла у нее адрес. А смело спросила – есть ли у меня девушка? Вообще-то есть. За все время прислала одну открытку – и все. А здесь, в армии, особенно сейчас, в Чечне, так хочется, чтобы тебе писали письма, поздравляли с праздниками. Кстати, сегодня наш праздник – двадцать третье февраля».

В тесной комнатке сидят омоновцы, один из них читает праздничный приказ.

Омоновец:

– Боевые друзья! От имени оперативного штаба МВД России Чеченской Республики поздравляю вас с праздником Днем защитников Отечества. В тяжелых боевых условиях мы встречаем этот праздник, но таково предназначение людей в погонаx: быть там, где трудно, где oпаснo, где льется кровь, где нужны настоящие мужские силы и воля. Верность служебному воинскому долгу, стремление сохранить единство великой России свели на чеченской земле в единый миротворческий отряд армию, милицию и внутренние войска. И пусть мы не можем сегодня быть за праздничными столами с родными и близкими, однако чтим этот святой для наших отцов и дедов праздник и стараемся быть достойными продолжателями их славных традиций. Спасибо вам за мужество, за самоотверженность и профессиональное мастерство! В них гарантия нашего возвращения к родным и близким. Великое спасибо нашим товарищам, погибшим здесь в боях с бандитами. Великая скорбь по ним и вечная им память. Желаю всем счастья, здоровья, успехов в службе, благополучия, а раненым – скорейшего выздоровления. Сегодня вы доказали, что Отечество может на вас положиться. С праздником!

Начальник группы управления оперативного штаба МВД России генерал-майор милиции Храпов.

Николай Галкин:

– Ребята, я прошу, давайте почтим память тем ребятам-бойцам, которые остались на этой земле, и которых нет с нами.

Все встают. Минута молчания.

Николай Галкин:

– Прошу садится.

Все садятся.

Николай Галкин (обращается к омоновцу):

– Ну что, Александр Николаевич, накормите праздничным ужином?

Омоновец:

– Макароны.

Все смеются.

Улица на окраине Грозного. Обгоревшая мусульманская мечеть. Дома с заклеенными крест на крест стеклами в окнax. У обочины дороги стоят танки.

Из дневника Алексея Сафонова:

«Третий день перебираю в голове всех знакомых девчонок. Есть возможность переслать письмо этой Жене Куликовой, а у меня тормоз. А хочется ответить! Почему-то представляется она такой одинокой. Жалко ее! И потом, кто этот Толька? Почему она с ним не хочет иметь никаких отношений? Обидел он ее чем-то?.. Вот тормоз в голове, а! С этой Чечней совсем одубеешь. Говорят, по телеку нас показывают всех такими хорошими! А здесь всего хватает! И говна тоже!.. Вчера ОМОН из Оренбурга поймал солдат-мародеров… У одной женщины забрали последние часы. Прапор обиделся на омоновцев и хотел рвануть гранату. Говорят, он уже и чеку вытащил. Еле отобрали».

Кострома, декабрь, 1996 год.

Николай Галкин смотрит кадры по телевизору: пьяные солдаты; омоновцы обыскивают

конец ознакомительного фрагмента

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

В настоящее время полным ходом идет разработка новых боевых уставов для Вооруженных Сил России. В этой связи мне хотелось бы вынести на обсуждение достаточно интересный документ, который попал ко мне в руки во время командировки в Чеченскую Республику. Это письмо боевика-наемника, воевавшего в Чечне. Обращается он не к кому-нибудь, а к генералу Российской Армии. Конечно, некоторые мысли, высказанные бывшим членом незаконных вооруженных формирований, можно поставить под сомнение. Но в целом он прав. Мы не всегда учитываем опыт боевых действий и продолжаем нести потери. А жаль. Возможно, это письмо, пока еще не утверждены новые боевые уставы, поможет некоторым командирам избежать лишней крови. Письмо публикуется практически без редактирования. Исправлены только орфографические ошибки.
- Гражданин генерал! Я, можно сказать, бывший боевик. Но прежде всего я бывший старший сержант СА, которого бросили на поле боя в ДРА за несколько недель до (как я узнал потом) вывода наших войск из Афганистана.
Итак, я с тремя переломами конечностей, ребер, сильным сотрясением в 27 лет стал седым мусульманином. "Приютил" меня хазарец, когда-то живший в СССР и немного знавший русский язык. Он меня выходил. Когда я стал немного понимать пушту, то узнал, что война в Афганистане закончилась, СССР нет, ну и так далее.
В скором времени я стал членом его семьи, но это длилось недолго. С гибелью Наджиба все изменилось. Сначала не вернулся из поездки в Пакистан мой тесть. К тому времени мы перебрались из-под Кандагара в Кундуз. А когда я вернулся с запчастями в свой дом ночью, соседский парнишка сообщил по секрету, что спрашивали и искали меня. Через два дня талибы взяли и меня. Так я стал "добровольно" боевиком-наемником.
Шла война в Чечне — первая. Таких, как я, арабов-чеченцев, стали готовить для джихада в Чечне. Готовили в лагерях под Мазари-Шарифом, затем переслали под Кандагар. Были среди нас украинцы, казахи, узбеки, много иорданцев и так далее.
После подготовки последнее наставление давали натовские инструкторы. Перебросили нас в Турцию, там лагеря пересылки, отдыха и лечения "чеченцев". Говорили, что высококвалифицированные врачи тоже были из бывших советских граждан.
Через государственную границу нас переправляли по железной дороге. Без остановок провезли через всю Грузию. Там нам выдали паспорта РФ. В Грузии к нам относились, как к героям. Прошли акклиматизацию, но тут закончилась первая война в Чечне.
Нас продолжали готовить. В лагере началась боевая подготовка — горная. Затем возили оружие в Чечню — через Азербайджан, Дагестан, Аргунское ущелье, Панкисское ущелье и через Ингушетию.
Вскоре заговорили о новой войне. Европа и США дали добро, политическое обеспечение гарантировали. Должны были начать чеченцы. Их готовы были поддержать ингуши. Началась окончательная подготовка — изучение региона, выход в него, базы, склады (многие мы сами и делали), выдали обмундирование, спутниковые телефоны. Чеченско-натовское командование хотело упредить события. Они боялись, что перед началом боевых действий закроют границы с Грузией, Азербайджаном, Ингушетией и Дагестаном. Удар ожидали вдоль Терека. Отделение равнинной части. Уничтожение охватом по внешнему кольцу и внутренней проческой — с поголовным захватом, повальным обыском зданий, подворий и т. д. Но этого никто не сделал. Затем они ожидали, что, сузив внешнее кольцо по Тереку с захваченными переправами, разделив по хребтам три направления, РФ двинется вдоль ущелий к уже наглухо закрытой границе. Но этого тоже не случилось. Видимо, наши генералы, извините за вольнодумство, ни в ДРА, ни в Чечне так и не научились воевать в горах, тем более не в открытом бою, а с бандами, хорошо знающими местность, хорошо вооруженными, а самое главное — осведомленными. Наблюдение и разведку ведут все абсолютно — женщины, дети, которые за похвалу ваххабита готовы и умереть — он джигит!!!
Еще по пути в Чечню я решил, что при малейшей возможности вернусь домой. Из Афгана я вывез почти все свои сбережения и надеялся, что мне хватит 11 тысяч долларов.
Еще в Грузии меня назначили помощником полевого командира. С началом второй войны нашу группу сначала бросили под Гудермес, потом мы вошли в Шали. Многие в банде были местными. Получали деньги за бой и домой. Вы ищете, а он сидит, ждет сигнала, а выторговывает за полученные в бою деньги у тыловиков продукты — сухпай, тушенку, а порой и боеприпасы "для самообороны от бандитов".
В боях я был, но не убивал. В основном выносил раненых и убитых. После одного боя нас попытались преследовать, тут и шлепнул араба-кассира, а перед рассветом ушел через Харами в Шамильку. Затем за 250 баксов переплыл в Казахстан, затем перебрался в Бишкек. Назвался беженцем. Немного подработав, освоился и выехал в Алма-Ату. Там жили мои сослуживцы, и я надеялся их найти. Встретил даже афганцев, они мне помогли.
Это все хорошо, но главное о тактике действий обеих сторон:
1. Бандиты хорошо знают тактику советской армии, начиная с бендеровцев. Аналитики НАТО ее изучили, обобщили и дали нам инструкции еще на базах. Они знают и прямо говорят, что "русские эти вопросы не изучают и не учитывают", а жаль, очень плохо.
2. Бандиты знают, что Армия РФ не подготовлена к ночным действиям. Ни солдаты, ни офицеры действовать ночью не обучены, и материального обеспечения нет. В первую войну через боевые порядки проходили целые банды по 200-300 человек. Они знают, что в Армии РФ нет ПСНР (радары наземной разведки), нет приборов ночного видения, приборов бесшумной стрельбы. А коли так, бандиты все вылазки проводят и готовят ночью — русские спят. Бандюги днем проводят вылазки только хорошо подготовленные и наверняка, а так — отсидка, отдыхают, сбор информации осуществляют, я уже говорил, дети и женщины, особенно из числа "пострадавших", т. е. у кого уже убит муж, брат, сын и т. д.
Ведется интенсивнейшая идеологическая обработка этих детей, после чего они могут даже идти на самопожертвование (джихад, газават). И засады выходят с рассветом. В назначенное время или по сигналу — из схрона оружие и вперед. Выставляют "маяков" - стоят на дороге или на высотке, откуда все видно. Как наши войска появились — ушел — это сигнал. Почти у всех полевых командиров радиостанции спутниковой связи. Полученные с натовских баз в Турции данные со спутников тут же передают полевикам, и те знают, когда куда какая колонна вышла, что делается в местах дислокации. Указывают направление выхода из боя и т.д. Все передвижения контролируются. Как говорили инструкторы, русские не осуществляют радиоконтроль и пеленгацию, и в этом им "помог" Ельцин, уничтожив КГБ.
3. Почему огромные потери наших войск на марше? Потому что возите живых трупов в машине, то есть под тентом. Снимите тенты с машин в районах боевых действий. Разверните бойцов лицом к врагу. Посадите людей лицом к борту, скамейки в середине. Оружие наизготовку, а не как дрова, как попало. Тактика бандитов — засада с расположением в два эшелона: 1-й эшелон огонь открывает первым. Во
2-м работают снайперы. Убив бортовых, загородили выход, и из-под тента никто не вылезет, а попытается — добивает 1-й эшелон. Под тентом люди, как в мешке, не видят, кто и откуда стреляет. И сами не могут стрелять. Пока развернулись — готовы уже.
Дальше: стреляют первый эшелон через одного: один стреляет, второй перезаряжает — создается непрерывный огонь и эффект "много бандитов" и т.д. Как правило, это сеет страх и панику. Как только боеприпасы, 2-3 магазина, расходуются, 1-й эшелон отходит, выносит убитых и раненых, а 2-й добивает и прикрывает отход. Поэтому создается впечатление, что было много боевиков, и не успели опомниться, как бандитов нет, а если и были, то в 70-100 метрах, а на поле боя ни одного трупа.
В каждом эшелоне назначаются выносчики, которые не столько стреляют, сколько следят за боем и сразу вытаскивают раненых и убитых. Назначают крепких мужиков. А если бы преследовали банду после боя, то были бы и трупы, да и банда бы не уходила. Но порой уже некому-то и преследовать. Все в кузове под тентом покоятся. Вот и вся тактика.
4. Захват заложников и пленных. На это тоже есть инструкция. В ней говорится, что надо следить за "мокрой курицей". Так называют любителей базаров. Поскольку тыл не работает — нерадивого, беспечного размазню с оружием "за спину" взять — и обратно на базар, затеряться в толпе. И были таковы. Это же было в Афгане. Вот ваш опыт, отцы-командиры.
5. Ошибка командования — и бандюки боялись этого. Нужно сразу с проведением "зачисток" проводить перепись населения. Пришли в деревню — переписали в каждом доме, сколько кто где, а по пути через остатки документов в администрациях и через соседей надо бы уточнять фактическое положение в каждом дворе. Контроль — пришли из милиции или те же войска в село и проверили — нет мужиков. Вот список уже готовой банды. Пришли новые — кто вы, "братцы", и откуда будете? Их осмотр и обыск в доме — где ружьишко-то спрятал?!
Любой выезд и приезд — через регистрацию в МВД. Ушел в банду — ату его! Жди — пришел — шлепнули. Для этого нужно было закрепить за каждым подразделением населенные пункты и установить контроль за любым передвижением, особенно ночью с ПНВ, и планомерный отстрел выходящих на сбор бандюков. Больше никто ночью не выйдет, из банды никто не придет.
За этот счет кормятся дома половины бандюков, поэтому меньше проблем с продовольствием. Остальное решают наши тыловики, продавая втихаря продукты. А была бы зона ответственности, армейский командир, ВВ и работник МВД взаимными усилиями ситуацию бы контролировали, и появление любого нового — ату его (Хаттаба, Басаева и других ищите у их жен, зимой они там).
И еще раз — не рассеивайте банды. Это вы их рассаживаете, как рассаду в огороде. Пример: в банде, где я был, нам как-то сказали срочно выйти и уничтожить колонну. Но информаторы дали неточную информацию (у наблюдателя была рация о выходе первых машин, он доложил и ушел, остальные задержались, видимо). Вот и врезал банде батальон, "рассеял" и "победил". Да уж! Каждые подгруппы имеют всегда задачу отходить, где общий район сбора банды. А если бы за нами погнались — боеприпасов почти "0" - выпалили. Тащить нужно двух раненых и убитого. Далеко бы не ушли — конечно, бросили бы всех и тогда, может быть, ушли.
А так в Ингушетии, в бывшем санатории, раненых подлечили — и снова в строй. Вот и результат "рассеивания"-посева — через 1 месяц банда, отдохнувшая, в сборе. Вот почему так долго остаются живые и неуловимые полевые командиры. Были бы группы быстрого реагирования, с собаками, на вертолете, и срочно в район столкновения при поддержке "битых" - то есть, кого обстреляли, и в погоню. Таковых нет.

На месте Тухчарской трагедии, известной в публицистике как «Тухчарская Голгофа русской заставы» сейчас «стоит добротный деревянный крест, поставленный омоновцами из Сергиева Посада. У его основания - сложенные горкой камни, символизирующие Голгофу, на них лежат увядшие цветы. На одном из камней сиротливо стоит чуть погнутая, погасшая свеча, символ памяти. А еще к кресту прикреплена икона Спасителя с молитвой «О прощении забытых грехов». Прости нас, Господи, что мы еще не знаем, что это за место… здесь казнили шестерых военнослужащих Внутренних войск России. Еще семерым тогда чудом удалось спастись.»

НА БЕЗЫМЯННОЙ ВЫСОТЕ

Их — двенадцать солдат и одного офицера Калачевской бригады, — бросили к пограничному селу Тухчар на усиление местных милиционеров. Ходили слухи, что чечены вот-вот перейдут через речку, ударят в тыл Кадарской группировке. Старший лейтенант старался не думать об этом. У него был приказ, и он должен был его выполнить.

Заняли высоту 444,3 на самой границе, вырыли окопы в полный рост и капонир для БМП. Внизу — крыши Тухчара, мусульманское кладбище и КПП. За мелкой речушкой — чеченское село Ишхойюрт. Говорят, разбойничье гнездо. А еще одно, — Галайты, — спряталось на юге за грядой холмов. Удара можно ждать и с той, и с другой стороны. Позиция — как острие меча, на самом передке. На высоте можно держаться, вот только фланги необеспечены. 18 ментов с автоматами и буйное разношерстное ополчение — не самое надежное прикрытие.

Утром 5 сентября Ташкина разбудил дозорный: «Товарищ старший лейтенант, там вроде как… «духи». Ташкин сразу посерьезнел. Приказал: «Поднимай пацанов, только без шума!»

Из объяснительной рядового Андрея Падякова:

На холме, который находился напротив нас, на Чеченской Республике, показались сначала четверо, потом еще около 20 боевиков. Тогда наш старший лейтенант Ташкин приказал снайперу открыть огонь на поражение… Я четко видел, как после выстрела снайпера упал один боевик… Потом по нам открыли массированный огонь из автоматов и подствольных гранатометов… Потом ополченцы сдали свои позиции, и боевики обошли село и взяли нас в кольцо. Мы заметили, как за селом позади нас перебежало около 30 боевиков».

Боевики прошли не там, где их ожидали. Они переправились через реку южнее высоты 444 и углубились на территорию Дагестана. Нескольких очередей хватило, чтобы разогнать ополченцев. Тем временем вторая группа — тоже человек двадцать-двадцать пять, — напала на милицейский КПП у окраины Тухчара. Этот отряд возглавлял некий Умар Карпинский, лидер Карпинского джамаата (район в г. Грозный), подчинявшийся лично Абдул-Малику Межидову, командиру Шариатской Гвардии.* Чеченцы коротким ударом выбили милиционеров из КПП** и прикрываясь могильными плитами кладбища, стали подбираться к позициям мотострелков. Одновременно с тыла высоту атаковала первая группа. С этой стороны капонир БМП не имел никакой защиты и лейтенант приказал водителю-механику вывести машину на гребень и маневрировать.

«Высота», нас атакуют! — кричал Ташкин, прижав к уху шлемофон, — Атакуют превосходящими силами! Что?! Прошу поддержки огнем!» Но «Высота» была занята липецкими омоновцами и требовала держаться. Ташкин выругался и спрыгнул с брони. «Каким х… держаться?! По четыре рожка на брата…»***

Развязка близилась. Через минуту прилетевшая невесть откуда кумулятивная граната проломила борт «коробочки». Наводчика, вместе с башней подбросило метров на десять; водитель погиб мгновенно.

Ташкин взглянул на часы. Было 7.30 утра. Полчаса боя — и он уже лишился главного своего козыря: 30-мм автомата БМП, который держал «чехов» на почтительном расстоянии. Вдобавок, и связь накрылась, кончались боеприпасы. Надо уходить, пока есть возможность. Через пять минут будет поздно.

Подхватив контуженного и сильно обгоревшего наводчика Алескея Полагаева, солдаты бросились вниз, ко второму КПП. Раненого на плечах тащил его друг Руслан Шиндин, потом Алексей очнулся и побежал сам. Увидев бегущих к ним солдат, милиционеры прикрыли их огнем с блокпоста. После непродолжительной перестрелки наступило затишье. Спустя некоторое время на пост пришли местные жители и сообщили, что боевики дали полчаса на то, чтобы они покинули Тухчар. Сельчане прихватили с собой на пост гражданскую одежду — это был единственный шанс на спасение для милиционеров и солдат. Старший лейтенант покинуть блокпост не соглашался, и тогда милиционеры, как рассказал потом один из солдат, ‘полезли на него в драку’.****

Аргумент силы оказался убедительным. В толпе местных жителей защитники блокпоста добрались до села и стали прятаться — кто в подвалах и на чердаках, а кто в кукурузных зарослях.

Рассказывает жительница Тухчара Гурум Джапарова: Он пришел — только стрельба стихла. Да как пришел? Вышла во двор — смотрю, стоит, шатается, держится за калитку. Весь в крови и обгорелый был сильно — волос нет, ушей нет, кожа полопалась на лице. Грудь, плечо, рука — все посечено осколками. Я его скорей в дом. Боевики, говорю, кругом. Тебе бы к своим надо. Да разве ты дойдешь такой? Старшего своего Рамазана, ему 9 лет, послала за доктором… Одежда его вся в крови, обожженная. Мы с бабушкой Атикат срезали ее, скорей в мешок и выбросили в овраг. Обмыли кое-как. Врач наш сельский Хасан пришел, осколки повынимал, раны смазал. Укол еще сделал — димедрол, что ли? Тот засыпать стал от укола. Я его с детьми положила в комнате.

Спустя полчаса боевики по приказу Умара стали ‘шерстить’ село — началась охота на солдат и милиционеров. Ташкин, четверо солдат и дагестанский милиционер спрятались в каком-то сарае. Сарай окружили. Притащили банки с бензином, облили стены. «Сдавайтесь, не то спалим заживо!» В ответ молчание. Боевики переглянулись. «Кто у вас там старший? Решай, командир! Зачем зря умирать? Нам ваши жизни не нужны — накормим, обменяем потом на своих! Сдавайтесь!»

Солдаты и милиционер поверили, вышли. И только когда лейтенанта милиции Ахмеда Давдиева перерезала пулеметная очередь, поняли — их жестоко обманули. «А для вас мы кое-что другое приготовили!» — засмеялись чеченцы.

Из показаний подсудимого Тамерлана Хасаева:

Умар приказал проверить все строения. Мы рассредоточились и по два человека стали обходить дома. Я был обычный солдат и выполнял приказы, тем более новый среди них человек, мне не все доверяли. А как я понял, операция была заранее подготовлена и четко организована. Я по рации узнал о том, что в сарае нашли солдат. Нам по рации передали приказ собраться у милицейского поста за селом Тухчар. Когда все собрались, там уже были эти 6 солдат».

Обожженного наводчика выдал кто-то из местных. Гурум Джапарова пыталась его отстоять — бесполезно. Он ушел в окружении десятка бородатых парней — на смерть.

Дальнейшее скрупулезно зафиксировал на камеру оператор боевиков. Умар, видимо, решил «повоспитывать волчат». В бою у Тухчара его рота потеряла четверых, у каждого из убитых нашлись родственники и друзья, на них висел долг крови. «Вы взяли нашу кровь — мы возьмем вашу!» — сказал Умар пленным. Солдат отвели на окраину. Четверо «кровников» поочередно перерезали горло офицеру и трем солдатам. Еще один вырвался, пытался бежать — его застрелили из автомата. Шестого Умар зарезал лично.

Только на следующее утро глава администрации села Магомед-Султан Гасанов получил у боевиков разрешение забрать тела. На школьном грузовике трупы старшего лейтенанта Василия Ташкина и рядовых Владимира Кауфмана, Алексея Липатова, Бориса Эрднеева, Алексея Полагаева и Константина Анисимова были доставлены на Герзельский блокпост. Остальным удалось отсидеться. Некоторых местные жители отвезли на Герзельский мост уже на следующее утро. По дороге они и узнали о казни своих сослуживцев. Алексей Иванов, просидев двое суток на чердаке, ушел из села, когда его стала бомбить российская авиация. Федор Чернавин просидел в подвале целых пять дней — к своим ему помог выбраться хозяин дома.

На этом история не заканчивается. Через несколько дней запись с убийством солдат 22-й бригады покажут по грозненскому телевидению. Потом, уже в 2000-м году она попадет в руки к следователям. По материалам видеокассеты будет возбуждено уголовное дело на 9 человек. Из их числа правосудие настигнет лишь двоих. Тамерлан Хасаев получит пожизненный срок, Ислам Мукаев — 25 лет. Материал взят с форума «БРАТИШКА» http://phorum.bratishka.ru/viewtopic.php?f=21&t=7406&start=350

Об этих же событиях из печати:

«Я только подошел к нему с ножом»

В ингушском райцентре Слепцовск сотрудники Урус-Мартановского и Сунженского РОВД задержали Ислама Мукаева, подозреваемого в причастности к жестокой казни шестерых российских военнослужащих в дагестанском селе Тухчар в сентябре 1999 года, когда банда Басаева заняла несколько сел Новолакского района Дагестана. У Мукаева изъята видеокассета, подтверждающая факт его причастности к кровавой расправе, а также оружие и боеприпасы. Сейчас сотрудники правоохранительных органов проверяют задержанного на возможную его причастность и к другим преступлениям, поскольку известно, что он был членом незаконных вооруженных формирований. До задержания Мукаева единственным участником казни, попавшим в руки правосудия, был Тамерлан Хасаев, приговоренный в октябре 2002 года к пожизненному заключению.

Охота на солдат

Ранним утром 5 сентября 1999 года басаевские отряды вторглись на территорию Новолакского района. За тухчарское направление отвечал эмир Умар. Дорогу на чеченское село Галайты, ведущую из Тухчара, охранял блокпост, на котором несли службу дагестанские милиционеры. На сопке их прикрывал БМП и 13 солдат бригады внутренних войск, направленных на укрепление блокпоста из соседнего селения Дучи. Но боевики зашли в село с тыла, и, захватив после короткого боя поселковый отдел милиции, стали обстреливать сопку. Зарывшийся в землю БМП нанес немалый урон нападавшим, но когда кольцо окружения стало сжиматься, старший лейтенант Василий Ташкин приказал выгнать БМП из окопа и открыть огонь через реку по машине, которая подвозила боевиков. Десятиминутная заминка оказалась для солдат роковой. Выстрелом из гранатомета боевой машине снесло башню. Наводчик погиб на месте, а водитель Алексей Полагаев был контужен. Ташкин приказал остальным отходить к блокпосту, расположенному в нескольких сотнях метров. Потерявшего сознание Полагаева вначале нес на плечах его сослуживец Руслан Шиндин; потом Алексей, получивший сквозное ранение головы, очнулся и побежал сам. Увидев бегущих к ним солдат, милиционеры прикрыли их огнем с блокпоста. После непродолжительной перестрелки наступило затишье. Спустя некоторое время на пост пришли местные жители и сообщили, что боевики дали полчаса на то, чтобы солдаты покинули Тухчар. Сельчане прихватили с собой гражданскую одежду – это был единственный шанс на спасение для милиционеров и солдат. Старший лейтенант уходить отказался, и тогда милиционеры, как рассказал потом один из солдат, ‘полезли на него в драку’. Аргумент силы оказался более убедительным. В толпе местных жителей защитники блокпоста добрались до села и стали прятаться – кто в подвалах и на чердаках, а кто в кукурузных зарослях. Спустя полчаса боевики по приказу Умара начали зачистку села. Сейчас уже трудно установить, выдали ли военных местные жители или сработала разведка боевиков, но шестеро солдат попали в руки бандитов.

‘Ваш сын погиб из-за халатности наших офицеров’

По приказу Умара пленных отвели на поляну рядом с блокпостом. Дальнейшее скрупулезно зафиксировал на камеру оператор боевиков. Четверо назначенных Умаром палачей поочередно выполнили приказ, перерезав горло офицеру и четырем солдатам. С шестой жертвой Умар расправился лично. ‘Сплоховал’ только Тамерлан Хасаев. Полоснув жертву клинком, он выпрямился над раненым солдатом – от вида крови ему стало не по себе, и он передал нож другому боевику. Истекающий кровью солдат вырвался и побежал. Один из боевиков стал стрелять вдогонку из пистолета, но пули прошли мимо. И лишь когда беглец, споткнувшись, упал в яму, его хладнокровно добили из автомата.

На следующее утро глава администрации села Магомед-Султан Гасанов получил у боевиков разрешение забрать тела. На школьном грузовике трупы старшего лейтенанта Василия Ташкина и рядовых Владимира Кауфмана, Алексея Липатова, Бориса Эрднеева, Алексея Полагаева и Константина Анисимова были доставлены на Герзельский блокпост. Остальным солдатам в/ч 3642 удалось отсидеться в своих укрытиях до ухода бандитов.

В конце сентября шесть цинковых гробов были опущены в землю в разных концах России – в Краснодаре и Новосибирске, на Алтае и в Калмыкии, в Томской области и на Оренбуржье. Родители долгое время не знали ужасных подробностей гибели их сыновей. Отец одного из солдат, узнав страшную правду, попросил занести в свидетельство о смерти сына скупую формулировку – ‘огнестрельное ранение’. Иначе, объяснил он, жена этого не переживет.

Кто-то, узнав о смерти сына из телевизионных новостей, оберегал себя от подробностей – сердце не выдержало бы непомерного груза. Кто-то пытался докопаться до правды и искал по стране сослуживцев сына. Для Сергея Михайловича Полагаева было важно знать, что его сын не дрогнул в бою. О том, как все было на самом деле, он узнал из письма Руслана Шиндина: ‘Ваш сын погиб не из-за трусости, а из-за халатности наших офицеров. Командир роты три раза к нам приезжал, но ни разу не привез боеприпасы. Он привез только ночной бинокль с посаженными батарейками. А мы там оборонялись, у каждого было по 4 магазина…’

Палач-заложник

Первым из головорезов в руки правоохранительных органов попал Тамерлан Хасаев. Осужденный на восемь с половиной лет за похищение человека в декабре 2001 года, он отбывал срок в колонии строгого режима на территории Кировской области, когда следствию благодаря видеопленке, изъятой в ходе спецоперации на территории Чечни, удалось установить, что именно он – один из тех, кто участвовал в кровавой резне на окраине Тухчара.

В басаевском отряде Хасаев оказался в начале сентября 1999-го – один из друзей соблазнил его возможностью заполучить в походе на Дагестан трофейное оружие, которое потом можно было бы выгодно продать. Так Хасаев оказался в банде эмира Умара, подчинявшейся небезызвестному командиру ‘исламского полка особого назначения’ Абдулмалику Межидову, заместителю Шамиля Басаева…

В феврале 2002 года Хасаева перевели в махачкалинский СИЗО и показали запись казни. Отпираться он не стал. Тем более что в деле уже имелись показания жителей Тухчара, уверенно опознавших Хасаева по фотографии, присланной из колонии. (Боевики особенно не скрывались, а сама казнь была видна даже из окон домов на краю села). Хасаев выделялся среди облаченных в камуфляж боевиков белой футболкой.

Процесс по делу Хасаева состоялся в Верховном суде Дагестана в октябре 2002 года. Он признал себя виновным лишь частично: ‘Признаю участие в НВФ, оружие и вторжение. А солдата я не резал… Я только подошел к нему с ножом. До этого зарезали двоих. Когда я увидел эту картину, то отказался резать, отдал нож другому’.

‘Они первые начали, – рассказал Хасаев о бое в Тухчаре. – БМП открыл огонь, и Умар приказал гранатометчикам занять позиции. А когда я сказал, что такого уговора не было, он приставил ко мне трех боевиков. С тех пор я сам был у них как заложник’.

За участие в вооруженном мятеже боевик получил 15 лет, за хищение оружия – 10, за участие в НВФ и незаконное ношение оружия – по пять. За посягательство на жизнь военнослужащего Хасаев, по мнению суда, заслужил смертную казнь, однако в связи с мораторием на ее применение была избрана альтернативная мера наказания – пожизненное заключение.

Семеро других участников казни в Тухчаре, в том числе четверо ее непосредственных исполнителей, по-прежнему числятся в розыске. Правда, как сказал корреспонденту ГАЗЕТЫ следователь по особо важным делам управления Генпрокуратуры РФ на Северном Кавказе Арсен Исраилов, который расследовал дело Хасаева, в этом списке до последнего времени не было Ислама Мукаева: «В ближайшее время следствие выяснит, к каким конкретно преступлениям он причастен. И если подтвердится его участие в казни в Тухчаре, он, возможно, станет нашим ‘клиентом’ и будет переведен в махачкалинский СИЗО’.

http://www.gzt.ru/topnews/accidents/47339.html?from=copiedlink

А это об одном из парней, зверски убитых чеченскими головорезами в сентябре 1999 года в Тухчаре.

«Груз — 200» прибыл и на Кизнерскую землю. В боях за освобождение Дагестана от бандитских формирований погиб уроженец д. Ишек колхоза «Звезда» и выпускник нашей школы Алексей Иванович Паранин.Алексей родился 25 января 1980 года. Закончил Верхнетыжминскую основную школу. Был очень любознательным, бойким, смелым мальчиком. Затем – учеба в Можгинском ГПТУ № 12, где он получил профессию каменщика. Поработать, правда, не успел, призвали в армию. Служил на Северном Кавказе более года. И вот – дагестанская война. Прошел несколько боев. В ночь с 5 на 6 сентября боевая машина пехоты, на которой Алексей служил оператором-наводчиком, была передана Липецкому ОМОНу, и охраняла блок-пост под селом Новолакское. Напавшие ночью боевики подожгли БМП. Солдаты покинули машину и вели бой, но он был слишком неравным. Всех раненых зверски добили. Мы все скорбим по поводу гибели Алексея. Слов утешения трудно найти. 26 ноября 2007 года на здании школы установили мемориальную доску. На открытии мемориальной доски присутствовала мать Алексея — Людмила Алексеевна и представители от отдела молодежи из района. Сейчас мы начинаем оформлять альбом о нем, есть стенд в школе, посвященный Алексею. Помимо Алексея в Чеченской кампании участвовали еще четыре ученика нашей школы: Кадров Эдуард, Иванов Александр, Анисимов Алексей и Киселев Алексей, награжденный орденом «Мужества» Очень страшно и горько когда погибают молодые ребята. В семье Параниных было трое детей, но сын – единственный. Иван Алексеевич, отец Алексея, работает трактористом в колхозе «Звезда», мать Людмила Алексеевна – работница школы.

Мы вместе с Вами скорбим по поводу гибели Алексея. Слов утешения трудно найти. http://kiznrono.udmedu.ru/content/view/21/21/

Апрель, 2009 год В Верховном суде Дагестана завершился третий процесс по делу о казни шестерых российских военнослужащих в селе Тухчар Новолакского района в сентябре 1999 года. Один из участников казни, 35-летний Арби Дандаев, который, по мнению суда, лично перерезал горло старшему лейтенанту Василию Ташкину, признан виновным и приговорен к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима.

Бывший сотрудник национальной службы безопасности Ичкерии Арби Дандаев, по данным следствия, принимал участие в нападении банд Шамиля Басаева и Хаттаба на Дагестан в 1999 году. В начале сентября он вступил в отряд под руководством эмира Умара Карпинского, который 5 сентября того же года вторгся на территорию Новолакского района республики. Из чеченского села Галайты боевики направились в дагестанское село Тухчар - дорогу охранял блокпост, на котором несли службу дагестанские милиционеры. На сопке их прикрывал БМП и 13 солдат из бригады внутренних войск. Но боевики зашли в село с тыла и, захватив после короткого боя поселковый отдел милиции, стали обстреливать сопку. Зарытая в землю БМП нанесла немалый урон нападавшим, но, когда кольцо окружения стало сжиматься, старший лейтенант Василий Ташкин приказал выгнать бронемашину из окопа и открыть огонь через реку по автомобилю, который подвозил боевиков. Десятиминутная заминка оказалась для солдат роковой: выстрелом из гранатомета у БМП снесло башню. Наводчик погиб на месте, а водитель Алексей Полагаев был контужен. Выжившие защитники блокпоста добрались до села и стали прятаться - кто в подвалах и на чердаках, а кто в кукурузных зарослях. Спустя полчаса боевики по приказу эмира Умара стали обыскивать село, и пятерым военнослужащим, спрятавшимся в подвале одного из домов, после короткой перестрелки пришлось сдаться - в ответ на автоматную очередь прозвучал выстрел из гранатомета. Через некоторое время к пленникам присоединился Алексей Полагаев - боевики «вычислили» его в одном из соседних домов, где его прятала хозяйка.

По приказу эмира Умара пленных отвели на поляну рядом с блокпостом. Дальнейшее скрупулезно зафиксировал на камеру оператор боевиков. Четверо назначенных командиром боевиков палачей поочередно выполнили приказ, перерезав горло офицеру и трем солдатам (один из военнослужащих пытался бежать, но его застрелили). С шестой жертвой эмир Умар расправился лично.

Арби Дандаев более восьми лет скрывался от правосудия, однако 3 апреля 2008 года чеченские милиционеры задержали его в Грозном. Ему были предъявлены обвинения в участии в устойчивой преступной группе (банде) и совершаемых ею нападениях, вооруженном мятеже с целью изменения территориальной целостности России, а также в посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов и незаконном обороте оружия.

Согласно материалам следствия, боевик Дандаев явился с повинной, признался в совершенных преступлениях и подтвердил свои показания, когда его вывезли на место казни. В Верховном суде Дагестана, однако, он свою вину не признал, заявив, что явка состоялась под принуждением, и отказался от дачи показаний. Тем не менее суд признал его прежние показания допустимыми и достоверными, поскольку они были даны с участием адвоката и никаких жалоб на следствие от него не поступало. В суде была исследована видеозапись казни, и, хотя узнать подсудимого Дандаева в бородатом палаче было сложно, суд принял во внимание, что на записи было отчетливо слышно, как произносится имя Арби. Были допрошены также жители села Тухчар. Один из них узнал подсудимого Дандаева, но суд отнесся к его словам критически, учитывая преклонный возраст свидетеля и путаницу в его показаниях.

Выступая в прениях, адвокаты Константин Сухачев и Константин Мудунов просили суд либо возобновить судебное следствие, проведя экспертизы и вызвав новых свидетелей, либо оправдать подсудимого. Обвиняемый Дандаев в последнем слове заявил, что знает, кто руководил казнью, этот человек на свободе, и он может назвать его фамилию, если суд возобновит следствие. Судебное следствие было возобновлено, но только для того, чтобы допросить подсудимого.

В итоге исследованные доказательства не оставили у суда сомнений в том, что подсудимый Дандаев виновен. Между тем защита считает, что суд поторопился и не исследовал многие важные для дела обстоятельства. Например, не допросил уже осужденного в 2005 году участника казни в Тухчаре Ислана Мукаева (еще один из палачей, Тамерлан Хасаев, был приговорен к пожизненному заключению в октябре 2002 года и скончался вскоре в колонии). «Практически все значимые для защиты ходатайства были судом отклонены,- заявил «Ъ» адвокат Константин Мудунов.- Так, мы неоднократно настаивали на повторной психолого-психиатрической экспертизе, поскольку первая была проведена с использованием сфальсифицированной амбулаторной карты. Суд отклонил это ходатайство. Он не был в достаточной мере объективен, и мы обжалуем приговор».

По словам родственников подсудимого, отклонения в психике появились у Арби Дандаева в 1995 году, после того как в Грозном российские военнослужащие ранили его младшего брата Альви, а спустя некоторое время из военного госпиталя вернули труп мальчика, у которого были изъяты внутренние органы (родственники связывают это с процветавшей в те годы в Чечне торговлей человеческими органами). Как заявила в ходе прений защита, их отец Хамзат Дандаев добился возбуждения уголовного дела по этому факту, однако оно не расследуется. По мнению адвокатов, дело против Арби Дандаева было заведено, чтобы помешать его отцу добиться наказания виновных в смерти младшего сына. Эти доводы нашли отражение в приговоре, однако суд счел, что подсудимый вменяем, а по факту гибели его брата дело давно возбуждено и не имеет отношения к рассматриваемому.

В итоге суд переквалифицировал две статьи, касающиеся оружия и участия в банде. По мнению судьи Шихали Магомедова, подсудимый Дандаев приобрел оружие в одиночку, а не в составе группы, и участвовал в незаконных вооруженных формированиях, а не в банде. Впрочем, эти две статьи на приговор не повлияли, поскольку по ним истек срок давности. А вот ст. 279 «Вооруженный мятеж» и ст. 317 «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа» потянули на 25 лет и пожизненное заключение. При этом суд учел и смягчающие вину обстоятельства (наличие малолетних детей и явку с повинной), и отягчающие (наступление тяжких последствий и особую жестокость, с которой было совершено преступление). Таким образом, несмотря на то, что гособвинитель просил всего 22 года, суд приговорил подсудимого Дандаева к пожизненному сроку. Кроме того, суд удовлетворил гражданские иски родителей четверых погибших военнослужащих по возмещению морального вреда, суммы по которым составили от 200 тыс. до 2 млн руб. Фотография одного из головорезов в момент суда.

Это фото погибшего от рук Арби Дандаева ст. лейтенанта Василия Ташкина

Липатов Алексей Анатольевич

Кауфман Владимир Егорович

Полагаев Алексей Сергеевич

Эрднеев Борис Озинович (за несколько секунд до гибели)

Из известных участников кровавой расправы над пленными российскими солдатами и офицером трое в руках правосудия, двое из них, по слухам, скончались за решеткой, о других говорят, что кто-то погиб в ходе последующих боестолкновений, а кто-то прячется во Франции.

Дополнительно по событиям в Тухчаре известно, что на помощь отряду Василия Ташкина никто не спешил ни в тот жуткий день, не наследующий и даже не на последующий! Хотя основной батальон стоял всего в нескольких километрах неподалёку от Тухчара. Предательство? Халатность? Заведомый сговор с боевиками? Гораздо позже на село налетела и отбомбилась авиация… И вот в качестве резюме по этой трагедии и в целом по поводу участи многих и многих русских парней в позорной войне, развязанной кремлёвской кликой и субсидированной некими деятелями из Москвы и непосредственно беглым господином А.Б. Березовским (в Интернете есть публичные его признания о том, что он лично финансировал Басаева).

Крепостные дети войны

Фильм включает знаменитое видео с отрезанием голов нашим бойцам в Чечне — детали в этой статье. Официальные сводки всегда скупы и часто врут. Вот и 5-го и 8-го сентября прошлого года, судя по пресс-релизам силовых ведомств, в Дагестане шли обычные бои. Все под контролем. Как водится, о потерях сообщалось вскользь. Они минимальны — несколько раненых и убитых. В действительности как раз в эти дни лишались жизни целые взводы и штурмовые группы. Зато вечером 12-го сентября по многим агентствам мигом распространилась весть: 22-я бригада внутренних войск заняла селение Карамахи. Генерал Геннадий Трошев отметил подчиненных полковника Владимира Керского. Так узнали еще об одной кавказской победе России. Пришла пора получать награды. «За кадром» осталось главное — то, каким образом, какой страшной ценой вчерашние мальчишки выжили в свинцовом аду. Впрочем, для солдат это был один из многих эпизодов кровавой работы, в которой остаются в живых по случайности. Уже через три месяца бойцов бригады вновь бросили в самое пекло. Они атаковали развалины консервного завода в Грозном.

Карамахинский блюз

8 сентября 1999 года. Этот день я запомнил на всю жизнь, потому что именно тогда я увидел смерть.

На командном пункте над селением Кадар было оживленно. Одних генералов я насчитал с десяток. Сновали артиллеристы, получая целеуказания. Дежурные офицеры отгоняли журналистов от маскировочной сети, за которой трещали рации и орали телефонисты.

…Из-за облаков вынырнули «Грачи» . Крохотными точками бомбы скользят вниз и через несколько секунд превращаются в столбы черного дыма. Офицер из пресс-службы объясняет журналистам, что авиация ювелирно работает по огневым точкам противника. При прямом попадании бомбы дом раскалывается, словно грецкий орех.

Генералы не раз заявляли, что операция в Дагестане разительно отличается от прошлой чеченской кампании. Разница, безусловно, есть. Каждая война отличается от своих дурных сестер. Но существуют аналогии. Они не просто бросаются в глаза, они кричат. Один из таких примеров — «ювелирная» работа авиации. Летчики и артиллеристы, как и в прошлую войну, работают не только по противнику. Солдаты погибают от своих же налетов.

Когда подразделение 22-й бригады готовилось к очередному штурму, человек двадцать солдат собрались в круг у подножия Волчьей горы, ожидая команды пойти вперед. Бомба прилетела, попав точнехонько в самую гущу людей, и… не взорвалась. Целый взвод тогда родился в рубашках. Одному солдату проклятой бомбой, будто гильотиной, срезало щиколотку. Парня, в долю секунды ставшего калекой, отправили в госпиталь.

Слишком многие солдаты и офицеры знают о подобных примерах. Слишком многие — для того, чтобы понять: лубочные победные картинки и реальность различаются, как солнце и луна. В то время когда войска отчаянно штурмовали Карамахи, в Новолакском районе Дагестана отряд спецназа был брошен на приграничную высоту. Во время атаки что-то напутали «смежники» — по высоте стали работать вертолеты огневой поддержки. В результате, потеряв десятки убитых и раненых бойцов, отряд отошел. Офицеры грозились разобраться с теми, кто стрелял по своим…

Клип на песню Тимура Муцураева - "Мама, приезжай и меня забери"

Обидно, ребята

***

Ты не видел горячие вспышки От разрывов фугасных снарядов, Как кричат умирая мальчишки, Как мутнеют их ясные взгляды. И как плачет холодное небо, Обливая убитых слезами… Ничего ты не знаешь об этом, Потому, что ты не был там с нами.

Но ты всё же вглядись в эти лица, Что остались на стареньком фото. Пусть тебе никогда не приснится, Как погибла десантная рота, Как горят боевые машины На вокзале в разрушенном Грозном, Как стреляют седые вершины, Как реву я в окопе промозглом.

Пусть убиты, разорваны в клочья, Пусть остались одни медальоны. Пусть пропали без вести, бессрочно. Пусть скорбят овдовевшие жёны. Пусть стране неизвестны герои, И пускай генералам не стыдно.. И пускай те кто выжил – изгои. Пусть! И всё же ребята обидно. 2005

Стихи Сергея Елисеева ― участника войны в Чечне, 324 МСП , врача-хирурга Иркутской областной клинической больницы

Артуру Агафонову посвящается.

Сергей Елисеев.

Здорово, приятель!
Давно не видались.
Ну как здесь лежится? Да мне уж всё равно…
А помнишь, Серёга, как с тобой раньше дрались?
Да. Прошлое дело. Забыто давно.

Вновь серое небо над нами висит.
И снова всё в белом, и сердце грустит.
И снова ком к горлу, слеза по щеке.
Шагаю по городу, как тогда вдалеке.

Ну, что, брат, мне скажешь?
Да мы всё уж сказали.
Той промозглой зимою, в тех проклятых снегах.
Под огнём пулемётным мы с тобою лежали.
Я ушёл, ты остался… Так решил их Аллах.

Холодные льдинки блестят на ресницах.
Застыли снежинки на синих губах.
И взглядом стеклянным ты смотришь на небо.
С восходом туманным ушёл, как и не был.

А я вот женился. Уж дочке три года.
Забыть всё старался… Вот только сейчас…
Сейчас бы напиться. Такая погода…
Зачем ты остался?
Ты знаешь, я пас.

Мы где-то под Грозным с тобой породнились.
Под небом свинцовым огнём покрестились.
Тот выстрел раздался, и тень пролегла.
Я ушёл, ты остался. Вот такие дела.

Воспоминание о войне

***

Я по мирным проспектам гуляю, а вокруг всё беспечные лица.
А я мысленным взором листаю неотправленных писем страницы.
Тех ребят, что навеки остались в проржавевшей грязи над Аргуном
Эти письма по ветру метались уподобившись белым воронам.

Небо серое плачет дождями. Пусть хоть кто-то над нами поплачет.
Плачем мы над своими друзьями. Кто-то тихо в стороночке плачет.
Ой, ты серое горное небо, что ж ты давишь солдату на душу?
Никогда ведь я плаксою не был, а теперь слёзы горькие душат.

Вы налейте ребята мне водки. Да в железную кружку побольше.
Не попали сегодня мы в сводки, но от этого мне только горше.
Горький хмель разольётся по жилам. Разомлеет уставшее тело.
Но взметнётся фугасным разрывом крик души:"Что же дальше нам делать?”.

За какую такую идею нас страна на войну посылает?
Наши взводы и роты редеют! Так за что же нас здесь убивают?!
Может быть, для страны мы отбросы? Может отданы мы на закланье?
Мы решаем чужие вопросы через горечь свою и страданье

Стихи Сергея Елиссеева – участника войны в Чечне,324 МСП

Тишина

***

Как хочется услышать тишину

Забыть эту проклятую войну

Каких ребят оставили мы тут
Как больно вспоминать сейчас об этом
А их и до сих пор наверно ждут
Родители, друзья, жена и дети

О сколько б я сейчас отдал за то
Чтобы они опять вернулись к жизни
Но чувствуя бессилие своё
Ору я по ночам от страшной мысли

Что их уж не вернуть и с нами их не будет
Мы обещаем, вас не позабудем

За тех, кто не дожил, кто не вернулся с боя
Мы не забудем вас и третий пьём мы стоя
За тех, кто не дожил, кто не вернулся с боя

Как хочется услышать тишину
Не слушать эти громкие раскаты
Забыть эту проклятую войну
Восполнить невозвратные утраты

1995

Стихотворение Андрея Юрченко – участника войны в Чечне,324 МСП

Перед атакой

***

Холодное утро. Багровый рассвет.
Я «царапаю» наспех последний привет.
Я должен успеть до атаки ещё полчаса.

А сердце стучит свой призывный набат,
Как у сотни таких же безликих солдат
Чьи жизни короче, чем выкрик комбата: «Вперёд!»

И в небо холодное меж облаков
Уносятся души убитых стрелков
Которые только что были одними из нас.

Нам пули последнюю песню споют.
Я вижу, я знаю нас всех здесь убьют.
Пусть ночи дождливые плачут о нас.

Стихи Сергея Елисеева, участника боевых действий в Чечне

324 МСП посвящается

***

Белым покрывалом поле застилает.
Под Чечен-Аулом взвод наш погибает.

К берегу Аргуна злые духи жмутся.
По взводам пехоты миномёты бьют.
Молодой парнишка так хотел вернуться.
А его сегодня, может быть, убьют.

Праздничной гирляндой в воздухе ракеты.
Поминальной свечкой БМП горит.
Прячась у арыка курит сигарету.
Тот который будет, может быть, убит.

По земле раскисшей паренёк петляет.
Слёзы ручейками по щекам текут.
Он бежит в атаку и ещё не знает.
Что его сегодня, может быть, убьют.

На разбитом поле танки догорают.
В небе закопчённом бледный солнца диск.
Те кто жив остался водку разливают.
У реки над мостом – Чёрный обелиск.

Белый снег пушистый, чистый, серебристый.
С тёмных туч срываясь над землёй кружится.
Словно белый саван он укрыл округу.
В этот день когда-то потерял я друга.

Стихи Елисеева Сергея, участник боевых действий в Чечне

Посвящается солдатам Российской Армии, воюющим в Чечне.

***

Если я пропаду на чужой стороне,
Ты поставь мне свечу и взгрустни обо мне.
Пусть в былом не сбылось, не сложилось у нас,
Я вернусь! Если снайпер подарит мне шанс,
Если ночь захлестнет его мертвой петлёй,
Если нет, значит, гнить мне в могиле сырой.
Дан приказ. Полыхает кровавый рассвет.
И неважно, что мне двадцати ещё нет.
И неважно, что я не хочу убивать.
Я - солдат. Чтобы выжить, я должен стрелять.
И неважно, что я не хочу умирать.
Я - солдат, значит, должен приказ выполнять.
Косит смерти коса и врагов, и друзей.
Каждый час здесь за два в бесконечности дней.
Сквозь прицел я смотрю на цветы на лугу.
Жаль, что я их тебе подарить не могу.
Ты поставь мне свечу и взгрустни обо мне,
Если я пропаду на чужой стороне.
Если я пропаду на ненужной войне,
Как о друге хорошем взгрустни обо мне.
1996

Стихотворение Натальи Мироновой

Чеченские Города

***

Чечня, друзья, не только город Грозный.
Не только в Грозном мы бои вели.
Бой в городе, конечно, очень сложный,
Вам скажут в Гудермесе и Шали.
Мы грязь и пыль месили сапогами,
Ведь нас сюда дороги не вели.
Мы по полям их проложили сами
К Аргуну, Гудермесу и Шали.
Пусть ярлыки нам вешают любые,
Не надо нам, друзья, чужой земли.
С боями шли мы к городам России –
К Аргуну, Гудермесу и Шали.
Мы верим, что потери не напрасны,
И все, что надо, сделать мы смогли.
И пусть живут, по – своему прекрасны,
Аргун и Гудермес, да и Шали.
Пройдут года, и мы расскажем внукам,
Какие мы бои в Чечне вели…
Вот только б впрок пошла эта наука
Аргуну, Гудермесу и Шали.

Стихотворение Александра Вырвич

Сорок дней

***

Когда в казарму армии особой
Тебя введут, смущенный новичок,
Ты эту койку походя не трогай,
У этой койки – свой особый срок.

К ней сорок дней никто не прикоснется,
И поперек простынки номерной
Горячей лентой наша память льется
О том, кто нас навек прикрыл собой.

Мы от воронки оттащили Кольку,
А он шепнул, бинтов своих белей:
«На сорок дней мою оставьте койку…
Хочу я с вами…эти сорок дней…»

И сорок дней уральские Сереги
И смуглые ребята из Хивы
Улыбку оставляют на пороге
И здесь не поднимают головы.

И сорок дней, как кровь его живая,
Та лента поперечная горит.
И сорок дней мы молимся, не зная
Ни строчки из отеческих молитв.

Стихотворение Юрия Лошиц

Памяти Миши Дорожкина погибшего на Чеченской войне

Литературно – музыкальная композиция

На сцене установлена декорация геометрической формы, горит свеча, лежат живые цветы.
Звучит метроном. На фоне метронома Дикторский текст:
«У этой войны еще нет истории. Она не написана. Мы знаем о ней ровно столько, сколько нам не опасно знать, чтобы не увидеть себя таким, какие мы есть. Но у этой войны есть свидетели. Тысячи свидетелей. Они хотят быть услышанными раньше, чем их придумают такими, какими они будут удобны и опять кому- то для чего – то нужны. Они хотят быть нужными правде.

Звон колоколов – фонограмма.
1 Ведущая.
Звон колокола, Как призыв, как набат, как память. Сегодняшнюю композицию мы посвящаем Мише Дорожкину, нашему земляку погибшему на Чеченской войне.
Война – явление жестокое страшное
Но пока существуют на земле злоба,
Ненависть, будут существовать и войны,
Которые наносят боевые раны людям,
Уносят из жизни детей и близких.

2 Ведущая.
Российским людям свойственна любовь к родному краю, где они родились и выросли, к своей прекрасной Родине. Эта любовь испокон века проявляется в их готовности защищать, не жалея жизни, свое Отечество. В русском народе живет убеждение, что истинный человек и сын Отечества есть одно и то же. Патриотизм – любовь к Родине, преданность ей, стремление защищать ее от врагов, своими делами служить ее интересам – чувство великое, прекрасное.

Лирическая мелодия.
на фоне музыки отрывок из стихотворения
М. Пляцковского «Родина»

«Родина» - мы говори волнуясь,
Даль без края видим перед собой
Это наше детство, наша юность
Это все, что мы завеем судьбой,
Родина! Отечество святое
Перелески, Рощи, Барега
Поле от пшеницы золотое
Голубые от луны стога
Родина! Земля отцов и дедов
Мы влюбились в эти клевера,
Родниковой свежести отведав
С краешка звенящего ведра
Это позабудется едва – ли
И навек останется святым
Землю ту, что Родиной назвали
Коль придется сердцем защитим.

На фоне музыки рассказ о М. Дорожкине.

Для Миши Родиной была станица, друзья, сестра Надя, отец Виктор Савельевич, мама Валентина Михайловна.
Каким он парнем был?..
… Обыкновенным вихрастым озорным мальчишкой. Собирая вокруг себя сверстников, гонял во дворе мяч, играл с игрушечным автоматом в войну.
Ему, рожденному под покровительством солнца, было дано природой верховодить, творить благодеяния, поэтому все, кто обращался к его отзывчивому сердцу, всегда достигал желаемого.
Из воспоминания односельчан, учителей, одноклассников, родственников, сослуживцев.
П.И Крапчатова, дальняя родственница семьи Дорожкиных:
« Каким помню? На добро отвечал тем же. Где не встретимся, всегда остановится, все расспросит. Вот и прошлым летом, когда в отпуск приезжал, сказал: «Теть Поль, насовсем скоро приеду» В мае был должен…

Детство, юность, незабываемые годы. Вспоминает товарища одноклассница Милютина Татьяна:
«Учился, как все мальчишки. Первым не был, но и не из последних. Чем мог помогал, нет, так отшучивался. Грубить не мог. Энергичный такой, веселый, заводной. Своей улыбкой всегда нас подбадривал».

Друг детства Александр Пахомов с грустью говорит о Мише: «Простой человек. О чем не просишь, в доску разобьется, а сделает».

«Учился в меру своих способностей, - рассказывает директор Островской школы Скачкова В.И. – впрочем, какая разница, хороший ученик, плохой. Он наш ученик, дите своей матери. В каждом есть своя изюминка».
Вкратце по отзывам сослуживцев: «Мировой парень» Все были там, как один кулак… Совсем юные, необстрелянные. Жаль парня, ведь даже один человек – это целый мир.
Дорожкин Михаил Викторович – солдат, да конца выполнивший свой долг в этой ужасной несправедливой, никому не нужной войне.
Добрая память о нем навсегда останется в сердцах всех, кто знал его.

Миша погиб 24 февраля.
Родители узнали о смерти сына только 28 – го. Это страшное известие мгновенно распространилось по домам односельчан и острой болью отозвалась в их сердцах Миша, Мишенька!
Как мало отвела судьба тебе в этом мире всего 19 с небольшим. Жестоко, несправедливо. Где найти слова, чтобы заглушить боль матери, успокоить отца.

(Дальше стихотворение «Кровинушка – сынок», Входит юноша, подходит к портрету М. Дорожкина, зажигает свечу).
Кровиночка, сыночек, украден ты войной
Травиночка, листочек, как пусто мне одной
Прокаркала вороною беда, как в страшном сне
Бумагой похоронную она пришла ко мне

Я ворона проклятого отчаянно гнала
Глаза свои проплакала
И все тебя ждала

Придешь походкой легонькой
Шинелька нараспах
Живой придешь, целехонький
С улыбкой на губах

Придешь, огнем целованный
С наградой боевой
Пускай и забинтованный
А все – таки живой

Неделя за неделею
За годом год идет
Устала я наедятся
Лишь боль во мне живет

Сыночек мой, кровиночка
Прошло так много лет
Листочек мой, травиночка
Тебя все нет и нет.

Стихотворение «Я убит на Чеченской войне»

Был мальчишка я шустрый и бойкий
В коридоре с друзьями бузил
Получал и пятерки и двойки
Но я школу родную любил
Не спешите, постойте ребята
Побеседуйте тихо со мной
И скажите: «Какой был веселый
И какой он еще молодой!»
Подождите девчонки смеяться,
Посмотрите на этот портрет
Мне исполнилось лишь 19
А меня уже нет, просто нет…
Я войну эту страшную видел
С автоматом я в бой уходил
Чтобы вас здесь никто не обидел!
Чтобы вас тут никто не убил
Мне бы бегать по полю футбольном
И подругу встречать по весне
Я зимой не вернулся из боя
Я убит на Чеченской войне
Мать рыдает, горюет, страдая,
Над могилою ранней моей.
Да поет по весне заливаясь
Островской наш шальной соловей
Побывайте у мамы в квартире,
Навестите родную мою
Чтобы знала она, что о сыне
Кто – то помнит в родном краю
Погрустите и вы над могилой
Принесите цветов полевых
Чтобы пахло мне Родиной милой
На дорогах моих неземных.

Хоронили Мишу 3 марта. День выдался по настоящему весенний, светило яркое солнце, звенела капель, щебетали птицы.
Как прекрасна жизнь! А на сердце тяжесть. В Островской сегодня траур. Вся станица пришла в движение.
Все стар и млад движутся в одном направлении. А вот и дом, где жил Миша. А кругом люди, люди, люди, разные – те кто знал и не знал его.
Красивое безжизненное лицо с отметинами осколков, черное от горя лица матери, отца, бабушки, сестры … цветы, венки, венки, венки.
2-3 минуты меняется караул из курсантов Камышинкского военного училища, руководители района, станицы, друзья.12 часов дня под звуки военного оркестра Миша навсегда уходит из родного дома. Многие сотни людей провожают Мишу в последний путь.

Со свечей в руках на сцену выходит учащиеся.
1-й. Я не знаю зачем, и кому это нужно
кто послал их на смерть не дрожащей рукой
только так бесполезно, так зло и ненужно
отпускали их в вечный покой.
2-ой. Осторожные зрители, молча кутались в шубы
и какая то женщина с искаженным лицом
целовала покойника в посиневшие губы
и швырнула в священника обручальным кольцом.
3-й. закидали их елками, замесили их грязью
и пошли по домам под шумок толковать,
что пора положить бы конец безобразию,
что и так уже скоро мы начнем голодать
4-й. И никто не додумался просто встать на колени
и сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
даже светлые подвиги – это просто ступени
в бесконечные пропасти в непонятной войне.
На сцену в черном платке выходит девушка и читает стихотворение
Н. Некрасова «Внимая ужасам войны».
Внимая ужасам войны
При каждой новой жеотве боя
Мне жаль ни друга, ни жены,
Мне жаль не самого героя

Увы, утешится жена
И друга лучший друг забудет
Но в мире есть душа одна
Она до смерти помнить будет

Средь мирных наших дел
И всяком пошлости и прозы
Одни я в мире усмотрел
Святые, искренние слезы

То слезы наших матерей
Им не забыть своих детей
Погибших на кровавой ниве
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей.
Минута молчания.

1-я Ведущая.
Российский солдаты, возвращающиеся с чеченской войны несут с собой как бы обновленную любовь к Родине. Они в какой – то мере вернули нам высокое понятие патриотизма, мужества, воинского и человеческого долга.
Пройдут годы. Многое со временем забудется. Но останутся стихи и песни, рассказывающие о силе духа и мужестве русского народа.

2-я Ведущая.
Жизнь, как спираль, уходящая вверх. Крепче ступай по земле, солдат, путь еще не близкий. Крепче ступай, потому, что врагам твоим хочется, чтобы испытания чаще сбивали тебя с ног. Их еще немало будет на твоем пути и надо учиться преодолевать их. Шаг за шагом, и бегут назад километры. Сколько пройдено этих километров, солдат не считает. Сколько надо, столько и пройдет.
Звучит песня М. Исчейма «Нет, сынок!»

На фоне музыки Шумана «Грезы» дети оставляют живые цветы на декорациях геометрической формы, напоминающих разорвавшиеся гильзу. Девушка в черном платке опускается на небольшое возвышение (куб) рядом с портретом погибшего, оставаясь сидеть до закрытия занавеса.