К 27 апреля советские войска в основном преодолели районы с малоэтажной и разреженной застройкой и углубились в плотно застроенные центральные районы Берлина. Наступающие с разных направлений советские танковые и общевойсковые армии нацеливались на одну точку в центре города — Рейхстаг. Он в 1945 году уже давно утратил свое политическое значение и имел условную ценность как военный объект. Однако именно Рейхстаг фигурирует в приказах как цель наступления советских соединений и объединений. В любом случае, двигаясь с разных сторон к Рейхстагу, войска Красной армии создавали угрозу бункеру фюрера под Рейхсканцелярией.

Центральной фигурой в уличных боях стала штурмовая группа. Директивой Жукова рекомендовалось включать в состав штурмовых отрядов 8−12 орудий калибром от 45 до 203 мм, 4−6 минометов 82−120 мм. В штурмовые группы входили саперы и «химики» с дымовыми шашками и огнеметами. Танки тоже стали неизменными участниками этих групп. Хорошо известно, что их основным врагом в городских боях в 1945 году стало ручное противотанковое оружие — фауст-патроны. Незадолго до Берлинской операции в войсках проводились эксперименты по экранированию танков. Однако положительного результата они не дали: даже при подрыве гранаты фаустпатрона на экране броня танка пробивалась. Тем не менее в некоторых частях экраны все же устанавливались — скорее для психологической поддержки экипажа, нежели для реальной защиты.

«Панцерфауст» (Panzerfaust) — семейство немецких противотанковых гранатометов однократного применения. При поджоге размещенного в трубе порохового заряда граната выстреливалась. Благодаря кумулятивному действию, она была способна прожечь броневой лист толщиной до 200 мм. В Берлине применялись и против танков, и против пехоты. В самом низу — изображения Panzerfaust 60 и Panzerfaust 100.

Сожгли ли «фаустники» танковые армии?

Потери танковых армий в боях за город можно оценить как умеренные, особенно в сравнении с боями на открытой местности против танков и противотанковой артиллерии. Так, 2-я гвардейская танковая армия Богданова в боях за город потеряла от фаустпатронов около 70 танков. При этом она действовала в отрыве от общевойсковых армий, опираясь только на свою мотопехоту. Доля подбитых «фаустниками» танков в других армиях была меньше. Всего за время уличных боев в Берлине с 22 апреля по 2 мая армия Богданова потеряла безвозвратно 104 танка и САУ (16% численности парка боевых машин к началу операции). 1-я гвардейская танковая армия Катукова за время уличных боев тоже потеряла безвозвратно 104 бронеединицы (15% боевых машин, находившихся в строю к началу операции). 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко в самом Берлине с 23 апреля по 2 мая безвозвратно потеряла 99 танков и 15 САУ (23%). Общие потери Красной армии от фаустпатронов в Берлине можно оценить в 200−250 танков и САУ из почти 1800, потерянных за операцию в целом. Одним словом, говорить о том, что советские танковые армии были сожжены «фаустниками» в Берлине, нет никаких оснований.

Однако в любом случае массовое использование фаустпатронов затруднило использование танков, и, если бы советские войска полагались только на бронетехнику, бои за город стали бы куда более кровавыми. Надо отметить, что фаустпатроны применялись немцами не только против танков, но и против пехоты. Вынужденные идти впереди бронетехники пехотинцы попадали под град выстрелов «фаустников». Поэтому неоценимую помощь в штурме оказала ствольная и реактивная артиллерия. Специфика городских боев заставляла ставить дивизионную и приданную артиллерию на прямую наводку. Как ни парадоксально это звучит, но орудия на прямой наводке оказывались иногда эффективнее танков. В отчете 44-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады по Берлинской операции указывалось: «Применение противником ‘панцерфаустов" привело к резкому росту потерь в танках — ограниченная видимость делает их легко уязвимыми. Орудия прямой наводки не страдают этим недостатком, их потери, в сравнении с танками, малы». Это не было голословным заявлением: бригада потеряла в уличных боях всего два орудия, одно из них противник поразил фаустпатроном.

203 мм гаубица Б-4 на гусеничном ходу, поставленная на прямую наводку, сокрушала стены берлинских зданий. Но даже для этого мощного орудия башня ПВО Flakturm I оказалась «крепким орешком».

На вооружении бригады состояли 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20. Действия артиллеристов можно проиллюстрировать следующим примером. Бой за баррикаду на Сарланд-штрассе начался не слишком успешно. «Фаустники» подбили два танка ИС-2. Тогда орудие 44-й бригады было выставлено на прямую наводку в 180 м от укрепления. Выпустив 12 снарядов, артиллеристы пробили в баррикаде проход и уничтожили ее гарнизон. Орудия бригады применялись также для разрушения превращенных в опорные пункты зданий.

Из «катюши» прямой наводкой

Выше уже говорилось, что берлинский гарнизон оборонял лишь некоторые здания. Если такой опорный пункт не удавалось взять штурмовой группой, его просто разрушала артиллерия прямой наводки. Так, от одного опорного пункта к другому, штурмующие шли к центру города. В конце концов на прямую наводку стали ставить даже «катюши». Рамы крупнокалиберных реактивных снарядов М-31 устанавливали в домах на подоконниках и стреляли по строениям напротив. Оптимальной считалась дистанция в 100−150 м. Снаряд успевал разогнаться, проламывал стену и взрывался уже внутри здания. Это приводило к обрушению перегородок и перекрытий и, как следствие, гибели гарнизона. На меньших дистанциях стена не пробивалась и дело ограничивалось трещинами на фасаде. Именно здесь кроется один из ответов на вопрос о том, почему к Рейхстагу первой вышла 3-я ударная армия Кузнецова. Части этой армии проложили себе путь по берлинским улицам 150 выпущенными прямой наводкой снарядами М-31УК (улучшенной кучности). Другие армии также расстреляли по нескольку десятков снарядов М-31 с прямой наводки.

Падение Берлина привело к деморализации немецких войск и сломило их волю к сопротивлению. Обладая все еще немалыми боевыми возможностями, вермахт капитулировал в течение ближайшей недели после того, как сложил оружие берлинский гарнизон.

К победе — напролом!

Еще одним «разрушителем зданий» стала тяжелая артиллерия. Как указывалось в докладе о действиях артиллерии 1-го Белорусского фронта, «в боях за крепость Познань и в Берлинской операции, как в ходе самой операции, так и особенно в боях за город Берлин, артиллерия большой и особой мощности имела решающее значение». Всего в ходе штурма германской столицы на прямую наводку выставили 38 орудий большой мощности, то есть 203-мм гаубиц Б-4 образца 1931 года. Эти мощные орудия на гусеничном ходу часто мелькают в кинохронике, посвященной боям за германскую столицу. Действовали расчеты Б-4 смело, даже дерзко. Например, одно из орудий было установлено на перекрестке Лиден-штрассе и Риттер-штрассе в 100−150 м от противника. Шести выпущенных снарядов хватило, чтобы разрушить подготовленный к обороне дом. Доворачивая орудие, командир батареи разрушил еще три каменных здания.

В Берлине нашлось только одно строение, выдержавшее удар Б-4, — это была зенитная башня ПВО Flakturm am Zoo, она же Flakturm I. В район берлинского зоопарка вышли части 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий. Башня оказалась для них крепким орешком. Обстрел ее 152-мм артиллерией был совершенно безрезультатным. Тогда по флактурму прямой наводкой выпустили 105 бетонобойных снарядов 203-мм калибра. В результате был развален угол башни, но она продолжала жить вплоть до капитуляции гарнизона. До последнего момента в ней располагался командный пункт Вейдлинга. Башни ПВО в Гумбольтхайне и Фридрисхайне наши войска обошли, и до капитуляции эти сооружения оставались на контролируемой немцами территории города.

7 сентября 1945 года в параде, прошедшем в Берлине по случаю завершения II мировой войны, приняли участие тяжелые танки ИС-3. Машины этой новой модели так и не успели повоевать в столице Рейха, но теперь возвещали своим появлением, что мощь армии-победительницы будет нарастать и впредь.

Гарнизону Flakturm am Zoo в какой-то мере повезло. Башня не попала под огонь советской артиллерии особой мощности, 280-мм мортир Бр-5 и 305-мм гаубиц Бр-18 образца 1939 года. Эти орудия на прямую наводку уже никто не ставил. Они вели огонь с позиций в 7−10 км от поля боя. 8-й гвардейской армии был придан 34-й отдельный дивизион особой мощности. Его 280-мм мортиры в последние дни штурма Берлина били по Потсдамскому вокзалу. Два таких снаряда пробили асфальт улицы, перекрытия и взорвались в подземных залах вокзала, находившихся на глубине 15 м.

Почему не «размазали» Гитлера?

Три дивизиона 280-мм и 305-мм орудий были сосредоточены в 5-й ударной армии. Армия Берзарина наступала справа от армии Чуйкова в историческом центре Берлина. Тяжелые орудия использовались для разрушения прочных каменных зданий. Дивизион 280-мм мортир бил по зданию гестапо, выпустил более сотни снарядов и добился шести прямых попаданий. Дивизион 305-мм гаубиц только в предпоследний день штурма, 1 мая, расстрелял 110 снарядов. По сути, только отсутствие точной информации о местоположении бункера фюрера мешало досрочному завершению боев. У советской тяжелой артиллерии были технические возможности похоронить Гитлера и его свиту в бункере или даже размазать их тонким слоем по лабиринтам последнего убежища «бесноватого фюрера».

Берлинская стратегическая наступательная операция (Берлинская операция, Взятие Берлина) – наступательная операция советских войск во время Великой Отечественной войны , закончившаяся взятием Берлина и победой в войне.

Военная операция велась на территории Европы с 16 апреля по 9 мая 1945 года, в ходе которой были освобождены захваченные немцами территории и взят под контроль Берлин. Берлинская операция стала последней в Великой Отечественной и Второй Мировой войне .

В составе Берлинской операции были проведены следующие более мелкие операции:

• Штеттинско-Ростокская;
• Зеловско-Берлинская;
• Котбус-Потсдамская;
• Штремберг-Торгауская;
• Бранденбургско-Ратеновская.

Целью операции было взятие Берлина, которое позволило бы советским войскам открыть путь к соединению с союзниками на реке Эльбе и не позволить таким образом Гитлеру затянуть Вторую Мировую войну на более длительный срок.

Ход Берлинской операции

В ноябре 1944 года Генштаб советских войск начал планировать наступательную операцию на подступах к немецкой столице. В ход операции предполагалось разгромить немецкую группу армии «А» и окончательно освободить оккупированные территории Польши.

В конце этого же месяца немецкая армия предприняла контрнаступление в Арденнах и смогла оттеснить войска союзников, тем самым поставив их практически на грань поражения. Для продолжения войны союзникам необходима была поддержка СССР – для этого руководство США и Великобритании обратилось к Советскому Союзу с просьбой послать свои войска и провести наступательные операции с целью отвлечь Гитлера и дать союзникам возможность восстановиться.

Советская командование согласилась, и армия СССР начала наступление, однако операция началась раньше почти на неделю, из-за чего была недостаточная подготовка и, как следствие, большие потери.

Уже к середине февраля советские войска смогли форсировать Одер – последнюю преграду на пути к Берлину. До столицы Германии оставалось чуть больше семидесяти километров. С этого момента бои приняли более затяжной и ожесточенный характер – Германия не хотела сдаваться и всеми силами старалась сдержать советское наступление, однако остановить Красную армию было достаточно сложно.

В это же время на территории Восточной Пруссии началась подготовка к штурму крепости Кенигсберг, которая была чрезвычайно хорошо укреплена и казалась практически неприступной. Для штурма советские войска провели тщательную артподготовку, что в результате дало свои плоды – крепость была взята необычайно быстро.

В апреле 1945 года советская армия начала подготовку к долгожданному штурму Берлина. Руководство СССР придерживалось мнения, что для достижения успеха всей операции необходимо срочно проводить штурм, не затягивая, так как затягивание самой войны может привести к тому, что немцы смогут открыть еще один фронт на Западе и заключить сепаратный мир. Кроме того, руководство СССР не хотело отдавать Берлин силам союзников.

Берлинская наступательная операция готовилась очень тщательно. К окраинам города были переброшены огромные запасы боевой военной техники и боеприпасов, были стянуты силы трех фронтов. Командовали операцией маршалы Г.К. Жуков, К.К.Рокоссовский и И.С.Конев. Всего в сражении с обеих сторон участвовало более 3 миллионов человек.

Штурм Берлина

Берлинская операция характеризовалась самым большим показателем плотности артиллерийских снарядов в истории всех мировых войн. Защита Берлина была продумана до мелочей, и пробиться сквозь систему укреплений и уловок было не так уж просто, к слову, потери бронетехники составили 1800 единиц. Именно поэтому командованием было принято решение подтянуть всю близлежащую артиллерию для подавления обороны города. Результатом стал воистину адский огонь, который буквально смел с лица земли переднюю линию обороны противника.

Штурм города начался 16 апреля в 3 часа ночи. При свете прожекторов полторы сотни танков и пехота атаковали оборонительные позиции немцев. Ожесточённая битва велась четыре дня, после чего силами трех советских фронтов и войск польской армии удалось взять город в кольцо. В этот же день советские войска встретились с союзными на Эльбе. В результате четырех дней боев были пленены несколько сотен тысяч человек, уничтожены десятки бронетехники.

Однако, несмотря на наступление, Гитлер не собирался сдавать Берлин, он настаивал на том, что город должен быть удержан во что бы то ни стало. Гитлер отказался от капитуляции даже после того, как советские войска подошли вплотную к городу, он бросал все имеющиеся человеческие ресурсы, включая детей и стариков, на поле военных действий.

21 апреля советская армия смогла выйти на окраины Берлина и завязать там уличные бои – немецкие солдаты сражались до последнего, следуя приказу Гитлера не сдаваться в плен.

30 апреля на здании был водружен советский флаг – война закончилась, Германия была побеждена.

Итоги Берлинской операции

Берлинская операция положила конец Великой Отечественной и Второй Мировой войне. В результате стремительного наступления советских войск, Германия вынуждена была сдаться, все шансы на открытие второго фронта и заключение мира с союзниками были разорваны. Гитлер, узнав о поражении своей армии и всего фашистского режима совершил самоубийство. За штурм Берлина было вручено больше наград чем за остальные военные операции Второй Мировой. 180 подразделений были удостоены почетных «Берлинских» отличий, что в пересчете на личный состав – 1 миллион 100 тысяч человек.

	Берлин, Германия
	Решительная победа СССР
Противники
	Германия
Командующие
Г. К. Жуков	Г. Вейдлинг
И. С. Конев
Силы сторон
Около 1 500 000 военнослужащих	Около 45 000 солдат вермахта, а также силы полиции, Гитлерюгенда и 40 000 ополчения фольксштурм
75 000 погибших военнослужащих и 300 000 раненых.	100 000 погибших военнослужащих и 175 000 погибших мирных жителей.

Завершающая часть Берлинской наступательной операции 1945 года, в ходе которой Красная Армия завладела столицей нацистской Германии и победоносно завершила Великую Отечественную войну и Вторую мировую войну в Европе. Операция продолжалась с 25 апреля по 2 мая.

В 12 часов дня 25 апреля 6-й гвардейский мехкорпус 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронтафорсировал реку Хафель и соединился с частями 328-й дивизии 47-й армии 1-го Белорусского фронта, замкнув тем самым кольцо окружения вокруг Берлина.

К исходу 25 апреля гарнизон Берлина оборонялся на площади ок. 325 км². Общая протяжённость фронта советских войск в Берлине составляла ок. 100 км.

Берлинская группировка, по оценке советского командования, насчитывала около 300 тыс. солдат и офицеров, 3 тыс. орудий и 250 танков, включая фольксштурм - народное ополчение. Оборона города была тщательно продумана и хорошо подготовлена. В её основе лежала система сильного огня, опорных пунктов и узлов сопротивления. В Берлине было создано девять секторов обороны - восемь по окружности и один в центре. Чем ближе к центру города, тем оборона становилась плотнее. Особую прочность ей придавали массивные каменные постройки с большой толщиной стен. Окна и двери многих зданий заделывались и превращались в амбразуры для ведения огня. Всего в городе имелось до 400 железобетонных долговременных сооружений - многоэтажных бункеров (до 6 этажей) и дотов, оснащённых орудиями (в том числе зенитными) и пулемётами. Улицы перекрывались мощными баррикадами толщиною до четырёх метров. Обороняющиеся имели большое количество фаустпатронов, которые в обстановке уличных боев оказались грозным противотанковым оружием. Немаловажное значение в немецкой системе обороны имели подземные сооружения, в том числе и метро, которые широко использовались противником для скрытого маневра войск, а также для укрытия их от артиллерийских и бомбовых ударов.

Вокруг города была развёрнута сеть радиолокационных постов наблюдения. Берлин располагал сильной противовоздушной обороной, которую обеспечивала 1-я зенитная дивизия. Её основные силы располагались на трёх огромных бетонных сооружениях - Зообункер в Тиргартене, Гумбольдтхайн и Фридрихсхайн. На вооружении дивизии имелись 128-, 88- и 20-мм зенитные орудия.

Особенно сильно был укреплён изрезанный каналами центр Берлина с рекой Шпрее, фактически ставший одной огромной крепостью. Имея превосходство в людях и технике, Красная Армия не могла полностью использовать свои преимущества в городских кварталах. В первую очередь это касалось авиации. Таранная сила любого наступления - танки, оказавшись на узких городских улицах, становились отличной мишенью. Поэтому в уличных боях 8-й гвардейской армией генерала В. И. Чуйкова был использован проверенный ещё в Сталинградской битве опыт штурмовых групп: стрелковому взводу или роте придавались 2-3 танка, самоходное орудие, сапёрное подразделение, связисты и артиллерия. Действия штурмовых отрядов, как правило, предварялись короткой, но мощной артиллерийской подготовкой.

К 26 апреля в штурме Берлина принимали участие шесть армий 1-го Белорусского фронта (47 А; 3, 5 Уд. А; 8 гв. А; 1, 2 гв. ТА) и три армии 1-го Украинского фронта (28,3, 4 гв. ТА).

К 27 апреля в результате действий глубоко продвинувшихся к центру Берлина армий двух фронтов группировка противника вытянулась узкой полосой с востока на запад - шестнадцать километров в длину и два-три, в некоторых местах пять километров в ширину.

Бои шли днём и ночью. Прорываясь к центру Берлина, советские солдаты проламывались на танках через дома, выбивая гитлеровцев из развалин. К 28 апреля в руках защитников города осталась только центральная часть, со всех сторон простреливавшаяся советской артиллерией.

Отказ союзников от штурма Берлина

Рузвельт и Черчилль, Эйзенхауэр и Монтгомери считали, что у них, как у западных союзников СССР, была возможность взять Берлин.

Ещё в конце 1943 года президент США Франклин Рузвельт на борту линкора «Айова» поставил военным задачу:

Уинстон Черчилль также считал Берлин первостепенной целью:

И ещё в конце марта - начале апреля 1945 года настаивал:

По мысли фельдмаршала Монтгомери, Берлин можно было захватить в начале осени 1944 года. Пытаясь убедить главнокомандующего в необходимости штурма Берлина, Монтгомери писал ему 18 сентября 1944 года:

Однако после неудачной десантной операции сентября 1944 года, получившей название «Маркет гарден», в которой участвовали кроме британских ещё и американские, а также польские парашютно-десантные соединения и части, Монтгомери признал:

В дальнейшем союзники СССР отказались от планов штурма и захвата Берлина. Историк Джон Фуллер называет решение Эйзенхауэра отказаться от захвата Берлина одним из самых странных в военной истории. Несмотря на большое количество догадок, точные причины отказа от штурма не выяснены до сих пор.

Взятие рейхстага

К вечеру 28 апреля части 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта вышли в район рейхстага. В ту же ночь для поддержки гарнизона рейхстага был сброшен на парашютах десант, состоящий из курсантов морского училища Ростока. Это была последняя заметная операция Люфтваффе в небе над Берлином.

В ночь на 29 апреля действиями передовых батальонов 150-й и 171-й стрелковых дивизий под командованием капитана С. А. Неустроева и старшего лейтенанта К. Я. Самсонова был захвачен мост Мольтке через реку Шпрее. На рассвете 30 апреля штурмом ценой немалых потерь было захвачено здание министерства внутренних дел. Путь на рейхстаг был открыт.

Попытка взять рейхстаг с ходу оказалась неудачной. Здание защищал 5-тысячный гарнизон. Перед зданием был вырыт противотанковый ров, заполненный водой, что затрудняло лобовую атаку. На Королевской площади не оказалось артиллерии крупного калибра, способной сделать бреши в его мощных стенах. Несмотря на большие потери, все, способные атаковать, были собраны в сводные батальоны на первой линии для последнего решающего броска.

В основном рейхстаг и Рейхсканцелярию защищали войска СС: подразделения дивизии СС «Нордланд», СС французский батальон Фене из дивизии «Шарлемань» и латышский батальон 15-й гренадерской дивизии СС (латышская дивизия СС), а также СС охранных подразделений фюрера Адольфа Гитлера (их было, по некоторым данным, ок. 600-900 человек).

Вечером 30 апреля, через пролом в северо-западной стене Рейхстага, сделанный сапёрами 171-й дивизии, группа советских бойцов ворвалась в здание. Почти одновременно с центрального входа его штурмовали солдаты 150-й стрелковой дивизии. Этот проход пехоте пробивали пушки Александра Бессараба.

Большую помощь при штурме оказали танки 23-й танковой бригады, 85-го танкового полка и 88-го тяжелого танкового полка. Так, например, с утра несколько танков 88-го гвардейского тяжелого танкового полка, переправившись через Шпрее по уцелевшему мосту «Мольтке», заняли огневые позиции на набережной Кронпринценуфер. В 13:00 танки открыли огонь прямой наводкой по рейхстагу, участвуя в общей артиллерийской подготовке, предшествовавшей штурму. В 18:30 танки своим огнем поддержали и второй штурм рейхстага, и только с началом боев внутри здания прекратили его обстрел.

30 апреля 1945 в 21 час 45 минут части 150-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора В. М. Шатилова и 171-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. И. Негоды овладели первым этажом здания рейхстага.

Потеряв верхние этажи, гитлеровцы укрылись в подвале и продолжали сопротивление. Они рассчитывали вырваться из окружения, отрезав находившихся в рейхстаге советских солдат от основных сил.

Ранним утром 1 мая над рейхстагом был поднят штурмовой флаг 150-й стрелковой дивизии, однако бой за рейхстаг продолжался ещё весь день и только в ночь на 2 мая гарнизон рейхстага капитулировал.

Переговоры Чуйкова с Кребсом

Поздно вечером 30 апреля немецкая сторона запросила о прекращении огня для переговоров. В штаб 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова прибыл начальник генерального штаба немецких сухопутных войск генерал Кребс, сообщивший о самоубийстве Гитлера и зачитавший его завещание. Кребс передал Чуйкову предложение нового правительства Германии заключить перемирие. Сообщение тут же было передано Жукову, который сам позвонил в Москву. Сталин подтвердил категоричное требование о безоговорочной капитуляции . В 18:00 1 мая новое правительство Германии отклонило требование о безоговорочной капитуляции, и советские войска с новой силой возобновили штурм города.

Окончание боёв и капитуляция

К 1 мая в руках немцев остались только Тиргартен и правительственный квартал. Здесь располагалась имперская канцелярия, во дворе которой находился бункер ставки Гитлера.

1 мая части 1-й ударной армии, наступавшие с севера, южнее рейхстага соединились с частями 8-й гвардейской армии, наступавшими с юга. В тот же день сдались два важных узла обороны Берлина: цитадель Шпандау и зенитная башня Зоопарка («Зообункер» - огромная железобетонная крепость с зенитными батареями на башнях и обширным подземным укрытием-бомбоубежищем).

Рано утром 2 мая было затоплено Берлинское метро - группа сапёров из дивизии СС «Нордланд» взорвала тоннель, проходящий под Ландвер-каналом в районе Треббинерштрассе. Взрыв привёл к разрушению тоннеля и заполнению его водой на 25-км участке. Вода хлынула в тоннели, где укрывалось большое количество мирных жителей и раненых. Число жертв до сих пор неизвестно.

Сведения о количестве жертв … различны - от пятидесяти до пятнадцати тысяч человек… Более достоверными выглядят данные о том, что под водой погибло порядка ста человек. Конечно, в тоннелях находились многие тысячи людей, среди которых были раненые, дети, женщины и старики, но вода не распространялась по подземным коммуникациям слишком быстро. Более того, она растекалась под землей в различных направлениях. Безусловно, картина наступающей воды вызывала в людях неподдельный ужас. И часть раненых, равно как и пьяных солдат, а также мирных жителей, стали её неизбежными жертвами. Но говорить о тысячах погибших было бы сильным преувеличением. В большинстве мест вода едва достигала полутораметровой глубины, и у обитателей тоннелей имелось достаточно времени, чтобы эвакуироваться самим и спасти многочисленных раненых, находившихся в «госпитальных вагонах» рядом со станцией «Штадтмитте». Вполне вероятно, что многие из погибших, чьи тела впоследствии поднимали на поверхность, на самом деле умерли не от воды, а от ран и болезней ещё до разрушения тоннеля. Энтони Бивор, «Падение Берлина. 1945». Гл. 25

В первом часу ночи 2 мая радиостанциями 1-го Белорусского фронта было получено сообщение на русском языке: «Просим прекратить огонь. Высылаем парламентёров на Потсдамский мост». Прибывший в назначенное место немецкий офицер от имени командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга сообщил о готовности берлинского гарнизона прекратить сопротивление. В 6 часов утра 2 мая генерал артиллерии Вейдлинг в сопровождении трёх немецких генералов перешёл линию фронта и сдался в плен. Через час, находясь в штабе 8-й гвардейской армии, он написал приказ о капитуляции, который был размножен и при помощи громкоговорящих установок и радио доведён до частей противника, оборонявшихся в центре Берлина. По мере доведения этого приказа до обороняющихся сопротивление в городе прекращалось. К концу дня войска 8-й гвардейской армии очистили от противника центральную часть города.

Отдельные части, не пожелавшие сдаваться в плен, пытались прорваться на запад, но большей частью были уничтожены или рассеяны. Основным направлением прорыва был выбран западный пригород Берлина Шпандау, где оставались неповрежденными два моста через реку Хафель. Их обороняли члены гитлерюгенда, которые смогли усидеть на мостах вплоть до капитуляции 2 мая. Прорыв начался в ночь на 2 мая. В прорыв пошли не пожелавшие сдаться в плен части берлинского гарнизона и гражданские беженцы, напуганные геббельсовской пропагандой о зверствах Красной армии. Одна из групп под командованием командующего 1-й (Берлинской) зенитной дивизией генерала-майора Отто Зюдова смогла просочиться к Шпандау по тоннелям метро из района Зоопарка. В районе выставочного зала на Мазуреналлее она соединилась с немецкими частями, отступавшими из Курфюрстендамм. Дислоцированные в этом районе части Красной армии и Войска Польского не стали вступать в бой с отступавшими частями гитлеровцев, по всей видимости, по причине измотанности войск в предыдущих боях. Планомерное уничтожение отступавших частей началось в районе мостов через Хафель и продолжилось на всем протяжении бегства по направлению к Эльбе.

Последние остатки немецких частей были уничтожены либо пленены к 7 мая. Единицам удалось пробиться в район переправ через Эльбу, которые до 7 мая удерживали части 12 армии генерала Венка и присоединиться к немецким частям и беженцам, успевшим переправиться в зону оккупации американской армии.

Часть уцелевших подразделений СС, оборонявших Рейхсканцелярию, во главе с бригадефюрером СС Вильгельмом Монке предприняли попытку прорыва в северном направлении в ночь на 2 мая, но были уничтожены либо пленены во второй половине дня 2 мая. Сам Монке попал в советский плен, из которого был освобожден как неамнистированный военный преступник в 1955 году.

Результаты операции

Советские войска разгромили берлинскую группировку войск противника и штурмом овладели столицей Германии - Берлином. Развивая дальнейшее наступление, они вышли к реке Эльбе, где соединились с американскими и английскими войсками. С падением Берлина и утратой жизненно важных районов Германия потеряла возможность к организованному сопротивлению и вскоре капитулировала. С завершением Берлинской операции создались благоприятные условия для окружения и уничтожения последних крупных группировок противника на территории Австрии и Чехословакии.

Потери немецких вооружённых сил убитыми и ранеными неизвестны. Из примерно 2 миллионов берлинцев погибло около 125 тысяч. Город был сильно поврежден в результате бомбардировок ещё до прихода советских войск. Бомбардировки продолжались и во время боёв под Берлином - последняя бомбардировка американцев 20 апреля (день рождения Адольфа Гитлера) привела к возникновению проблем с продовольствием. Разрушения усилились в результате действий советской артиллерии.

В боях в Берлине принимали участие три гвардейские тяжёлые танковые бригады ИС-2, 88-й отдельный гвардейский тяжелый танковый полк и не менее девяти гвардейских тяжёлых самоходно-артиллерийских полков САУ, в том числе:

Танковые потери

По данным ЦАМО РФ 2-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника С. И. Богданова за время уличных боев в Берлине с 22 апреля по 2 мая 1945 года потеряла безвозвратно 52 Т-34, 31 М4А2 «Шерман», 4 ИС-2, 4 ИСУ-122, 5 СУ-100, 2 СУ-85, 6 СУ-76, что составляло 16% от общей численности боевых машин перед началом Берлинской операции. Следует учесть, что танкисты 2-й армии действовали без достаточного стрелкового прикрытия и согласно боевым донесениям в отдельных случаях экипажи танков занимались прочёсыванием домов. 3-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П. С. Рыбалко во время боев в Берлине с 23 апреля по 2 мая 1945 года безвозвратно потеряла 99 танков и 15 САУ, что составило 23 % боевых машин, имевшихся к началу Берлинской операции. 4-я гвардейская танковая армия под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко оказалась вовлеченной в уличные бои на окраинах Берлина с 23 апреля по 2 мая 1945 года лишь частично и потеряла безвозратно 46 боевых машин. При этом значительная часть бронетехники была потеряна после поражения из фаустпатронов.

Накануне Берлинской операции во 2-й гвардейской танковой армии прошли испытания различных противокумулятивных экранов, как сплошных, так и изготовленных из стального прута. Во всех случаях они заканчивались разрушением экрана и прожигом брони. Как отмечает А. В. Исаев:

Критика операции

В перестроечные годы и после, критиками (например, Б. В. Соколовым) неоднократно высказывалось мнение, что осада города, обречённого на неизбежное поражение, вместо его штурма, позволила бы сохранить множество людских жизней и военной техники. Штурм хорошо укреплённого города был скорее политическим решением, нежели стратегическим. Однако это мнение не учитывает, что осада Берлина оттянула бы окончание войны, в результате чего совокупные людские потери (в том числе гражданского населения) на всех фронтах, возможно, превзошли бы потери, фактически понесённые в ходе штурма.

Положение гражданского населения

Страх и отчаяние

Значительная часть Берлина ещё до штурма была разрушена в результате налётов англо-американской авиации, от которых население скрывалось в подвалах и бомбоубежищах. Бомбоубежищ не хватало и поэтому они были постоянно переполнены. В Берлине к тому времени, помимо трёхмиллионного местного населения (состоявшего в основном из женщин, стариков и детей), находилось до трёхсот тысяч иностранных рабочих, в том числе «остарбайтеров», большинство из которых были насильно угнаны в Германию. В бомбоубежища и подвалы вход для них был запрещён.

Хотя война для Германии была уже давно проиграна, Гитлер приказал сопротивляться до последнего. Тысячи подростков и стариков были призваны в фольксштурм. С начала марта по приказу рейхскомиссара Геббельса, ответственного за оборону Берлина, десятки тысяч мирных жителей, в основном женщин, были направлены на рытьё противотанковых рвов вокруг германской столицы. Гражданским лицам, которые нарушали предписания властей, даже в последние дни войны грозил расстрел.

О числе жертв среди гражданского населения точных сведений нет. В разных источниках указывается разное число лиц, погибших непосредственно во время Берлинской битвы. Даже спустя десятилетия после войны при строительных работах находят ранее неизвестные братские могилы.

После взятия Берлина гражданское население оказалось перед угрозой голода, однако советское командование организовало раздачу пайков гражданским лицам, что спасло многих берлинцев от голода.

Насилие в отношении гражданских лиц

После занятия Берлина были отмечены случаи насилия в отношении гражданских лиц, масштаб этого явления является предметом дискуссий. По утверждениям ряда источников, по мере продвижения Красной Армии по городу, началась волна мародёрства и изнасилований гражданского населения, в том числе групповых. По данным, приводимым немецкими исследовательницами Sander и Johr , всего в Берлине советскими солдатами было изнасиловано от 95 до 130 тысяч жительниц, из них примерно каждая десятая покончила с собой. Ирландский журналист Корнелиус Райэн (Cornelius Ryan) пишет в своей книге «The Last Battle», что по оценкам врачей, с которыми он говорил, от 20 000 до 100 000 женщин было изнасиловано.

Английский историк Энтони Бивор со ссылкой на профессора Нормана Наймана отмечает, что с приходом советских войск поднималась волна насилий над женщинами, которая затем довольно быстро затихала; однако все повторялось после подхода новых частей.

По словам свидетеля и участника боёв, философа и культуролога Григория Померанца, «В конце войны массами овладела идея, что немки от 15 до 60 лет - законная добыча победителя» . Померанц рассказывает ряд берлинских эпизодов, иллюстрирующих ненаказуемость насильников в апреле 1945 г.: так, сданный им в контрразведку за попытку изнасилования пьяный сержант не получил «даже трех суток ареста за безобразное поведение». Начальник Померанца, майор, мог лишь «попытаться усовестить» лейтенанта, который отыскал в бомбоубежище красавицу-киноактрису и водил всех своих приятелей насиловать её.

По словам Энтони Бивора:

Немецкие женщины вскоре осознали, что по вечерам, во время так называемых «часов для охоты», на улицах города лучше было не появляться. Матери прятали молодых дочерей по чердакам и подвалам. Сами они отваживались ходить за водой только ранним утром, когда советские солдаты ещё отсыпались после ночных пьянок. Будучи пойманными, они зачастую выдавали места, где прятались их соседи, пытаясь тем самым спасти собственных отпрысков(...) Берлинцы помнят пронзительные крики по ночам, раздававшиеся в домах с выбитыми окнами. (...)Подруга Урсулы фон Кардорф и советского шпиона Шульце-Бойзена была изнасилована «по очереди двадцатью тремя солдатами»(...) Позднее, находясь уже в госпитале, она накинула на себя петлю.

Бивор также отмечает, что для того, чтобы избежать постоянных, а тем более групповых изнасилований, немецкие женщины зачастую старались найти себе «покровителя» среди советских солдат, который, распоряжаясь женщиной, в то же время защищал её от других насильников.

Ввиду случаев насилия над мирным населением последовали Директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 20 апреля и Военного совета фронта от 22 апреля 1945 года. По утверждению Померанца, поначалу на директивы «начхали», однако «недели через две солдаты и офицеры остыли». Военный прокурор 1-го Белорусского фронта 2 мая писал в донесении, что после издания директивы Ставки «в отношении к немецкому населению со стороны наших военнослужащих, безусловно, достигнут значительный перелом. Факты бесцельных и [необоснованных] расстрелов немцев, мародерства и изнасилований немецких женщин значительно сократились» , хотя по-прежнему фиксируются

29 апреля в донесении начальника политотдела 8-й гвардейской армии (того же фронта) также констатируeтся снижение числа эксцессов, но не в Берлине, где «в расположении соединений и частей, ведущих боевые действия, до сих пор наблюдаются случаи исключительного плохого поведения военнослужащих. (…)Некоторые военнослужащие дошли до того, что превратились в бандитов» . (Далее следует перечень более чем полусотни награбленных предметов, изъятых при аресте у рядового Попова).

По мнению Э. Бивора, «изменение политической линии произошло слишком поздно: накануне большого наступления уже невозможно было направить в нужное русло ту ненависть к врагу, которая пропагандировалась в Красной Армии на протяжении многих лет»

В российских СМИ и историографии тема массовых преступлений и насилий военнослужащих Красной Армии долго находилась под запретом, и ныне ряд историков старшего поколения склонен замалчивать или преуменьшать этот вопрос. Российский историк, президент Академии военных наук генерал армии Махмут Гареев не согласен с утверждениями о массовом характере жестокостей:

Отражение в искусстве

Штурм Берлина является центральной темой или фоном действия героев в следующих кинофильмах:

• «Штурм Берлина», 1945, реж. Ю. Райзман, документальный (СССР)
• «Падение Берлина», 1949, реж. М. Чиаурели (СССР)
• 5 серия («Последний штурм», 1971) киноэпопеи «Освобождение» Ю. Озерова (СССР)
• Der Untergang (в русском прокате - «Бункер» или «Падение»), 2004 (Германия-Россия)

Шесть десятилетий назад закончилось одно из крупнейших сражений мировой истории — не просто схватка двух военных сил, но последняя битва с нацизмом, который много лет нес смерть и разрушение народам Европы.

Направление главного удара

Война заканчивалась. Это понимали все — и генералы вермахта, и их противники. Только один человек — Адольф Гитлер — вопреки всему продолжал надеяться на силу германского духа, на «чудо-оружие», и главное — на раскол между своими врагами. Основания для этого были — несмотря на соглашения, достигнутые в Ялте, Англия и США не особенно хотели уступать Берлин советским войскам. Их армии продвигались вперед почти беспрепятственно. В апреле 1945-го они прорвались в центр Германии, лишив вермахт его «кузницы» — Рурского бассейна — и получив возможность для броска на Берлин. В то же время 1-й Белорусский фронт маршала Жукова и 1-й Украинский фронт Конева застыли перед мощной линией немецкой обороны на Одере. 2-й Белорусский фронт Рокоссовского добивал остатки вражеских войск в Померании, а 2-й и 3-й Украинские фронты продвигались к Вене.

1 апреля Сталин созвал в Кремле совещание Государственного Комитета Обороны. Собравшимся был задан один вопрос: «Кто будет брать Берлин — мы или англо-американцы?» — «Берлин возьмет Советская Армия», — первым отозвался Конев. Его, всегдашнего соперника Жукова, вопрос Верховного тоже не застал врасплох — он продемонстрировал членам ГКО громадный макет Берлина, где были точно обозначены цели будущих ударов. Рейхстаг, имперская канцелярия, здание МВД — все это были мощные очаги обороны с сетью бомбоубежищ и тайных ходов. Столицу Третьего рейха опоясывали три линии укреплений. Первая проходила в 10 км от города, вторая — по его предместьям, третья — по центру. Берлин защищали отборные части вермахта и войск СС, на подмогу которым срочно мобилизовывались последние резервы — 15-летние члены «Гитлерюгенда», женщины и старики из фольксштурма (народного ополчения). Вокруг Берлина в группах армий «Висла» и «Центр» находилось до 1 млн. человек, 10,4 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. танков.

Впервые с начала войны превосходство советских войск в живой силе и технике было не просто значительным, а подавляющим. На Берлин должны были наступать 2,5 млн. солдат и офицеров, 41,6 тыс. орудий, более 6,3 тыс. танков, 7,5 тыс. самолетов. Главная роль в утвержденном Сталиным плане наступления отводилась 1-му Белорусскому фронту. Жуков должен был с Кюстринского плацдарма штурмовать в лоб линию обороны на Зеловских высотах, которые возвышались над Одером, закрывая дорогу на Берлин. Фронту Конева предстояло форсировать Нейсе и ударить по столице Рейха силами танковых армий Рыбалко и Лелюшенко. Планировалось, что на западе он достигнет Эльбы и вместе с фронтом Рокоссовского соединится с англо-американскими войсками. Союзников известили о советских планах, и они согласились остановить свои армии на Эльбе. Ялтинские договоренности надо было выполнять, к тому же это позволяло избежать лишних потерь.

Наступление было назначено на 16 апреля. Чтобы сделать его неожиданным для врага, Жуков приказал наступать рано утром, в темноте, ослепив немцев светом мощных прожекторов. В пять утра три красные ракеты дали сигнал к атаке, и через секунду тысячи орудий и «катюш» открыли ураганный огонь такой силы, что восьмикилометровое пространство оказалось в одночасье перепаханным. «Гитлеровские войска были буквально потоплены в сплошном море огня и металла», — писал Жуков в своих мемуарах. Увы, накануне взятый в плен советский солдат раскрыл немцам дату будущего наступления, и они успели отвести войска на Зеловские высоты. Оттуда началась прицельная стрельба по советским танкам, которые волна за волной шли на прорыв и гибли в насквозь простреливаемом поле. Пока внимание противника было приковано к ним, солдаты 8-й гвардейской армии Чуйкова сумели продвинуться вперед и занять рубежи у окраины деревни Зелов. К вечеру стало ясно: намеченные темпы наступления срываются.

В те же часы Гитлер обратился к немцам с воззванием, обещая им: «Берлин останется в немецких руках», а наступление русских «захлебнется в крови». Но в это уже мало кто верил. Люди со страхом прислушивались к звукам пушечной канонады, которые добавились к уже привычным разрывам бомб. Оставшимся жителям — их было не менее 2,5 млн. — запретили покидать город. Теряющий чувство реальности фюрер решил: если Третий рейх погибнет, его участь должны разделить все немцы. Пропаганда Геббельса запугивала жителей Берлина зверствами «большевистских орд», убеждая их сражаться до конца. Был создан штаб обороны Берлина, который приказал населению готовиться к ожесточенным боям на улицах, в домах и подземных коммуникациях. Каждый дом планировалось превратить в крепость, для чего всех оставшихся жителей заставили рыть траншеи и оборудовать огневые позиции.

В конце дня 16 апреля Жукову позвонил Верховный. Он сухо сообщил, что у Конева преодоление Нейсе «произошло без сложностей». Две танковые армии прорвали фронт у Котбуса и устремились вперед, не прекращая наступления даже ночью. Жукову пришлось пообещать, что в течение 17 апреля он возьмет злополучные высоты. С утра 1-я танковая армия генерала Катукова опять двинулась вперед. И вновь «тридцатьчетверки», прошедшие от Курска до Берлина, сгорали, как свечки, от огня «фаустпатронов». К вечеру части Жукова продвинулись всего на пару километров. Между тем Конев докладывал Сталину о новых успехах, сообщая о готовности поучаствовать в штурме Берлина. Молчание в трубке — и глухой голос Верховного: «Я согласен. Поверните танковые армии на Берлин». Утром 18 апреля армии Рыбалко и Лелюшенко рванулись к северу, на Тельтов и Потсдам. Жуков, чье самолюбие жестоко страдало, бросил свои части в последнюю отчаянную атаку. С утра 9-я немецкая армия, по которой пришелся основной удар, не выдержала и начала откатываться на запад. Немцы еще пытались перейти в контратаку, но на следующий день отступили по всему фронту. С этого момента уже ничто не могло отсрочить развязку.

Фридрих Хитцер, немецкий писатель, переводчик:

Мой ответ относительно штурма Берлина исключительно личный, не военного стратега. В 1945 году мне было 10 лет, и, будучи ребенком войны, я помню, как она закончилась, что ощущал побежденный народ. В этой войне участвовали и мой отец, и ближайший родственник. Последний был немецким офицером. Вернувшись в 1948 году из плена, он решительно сказал мне, что, если такое повторится вновь, он еще раз пойдет воевать. А 9 января 1945 года, в день моего рождения, я получил письмо с фронта от отца, который также с решимостью писал, что нужно «бороться, бороться и бороться с ужасным врагом на востоке, иначе нас увезут в Сибирь». Прочитав эти строки ребенком, я гордился мужеством отца — «освободителя от большевистского ига». Но прошло совсем немного времени, и мой дядя, тот самый немецкий офицер, говорил мне многократно: «Нас обманули. Смотри, чтоб с тобой такое не повторилось». Солдаты поняли, что это была не та война. Конечно, «обманутыми» были мы не все. Один из лучших друзей отца еще в 30-е годы предупреждал его: Гитлер — это ужасно. Знаете, любая политическая идеология превосходства одних над другими, впитавшаяся обществом, сродни наркотикам…

Значение же штурма, и вообще финала войны, стало понятным для меня позднее. Штурм Берлина был необходим — он спас меня от участи быть немцем-завоевателем. Если бы Гитлер победил, я, наверное, стал бы очень несчастливым человеком. Его цель всемирного господства мне чужда и непонятна. Как действие взятие Берлина было для немцев страшным. Но реально оно было счастьем. После войны я работал в одной военной комиссии, занимающейся вопросами военнопленных немцев, и еще раз убедился в этом.

Недавно я встречался с Даниилом Граниным, и мы долго говорили о том, что это были за люди, которые окружили Ленинград…

А тогда, во время войны, я боялся, да, я ненавидел американцев и англичан, которые практически дотла разбомбили мой родной город Ульм. Это ощущение ненависти и страха жило во мне до тех пор, пока я не побывал в Америке.

Я хорошо помню, как, эвакуированные из города, мы жили в маленькой немецкой деревушке на берегу Дуная, которая была «американской зоной». Наши девушки и женщины тогда чернили себя карандашами, чтобы не быть изнасилованными… Каждая война — это страшная трагедия, а эта война была особо страшной: сегодня говорят о 30 миллионах советских и 6 миллионах немецких жертв, а также о миллионах погибших людей других наций.

Последний день рождения

19 апреля в гонке за Берлин появился еще один участник. Рокоссовский доложил Сталину, что 2-й Белорусский фронт готов штурмовать город с севера. Утром этого дня 65-я армия генерала Батова форсировала широкое русло Западного Одера и двинулась к Пренцлау, рассекая на части немецкую группу армий «Висла». В это время танки Конева легко, как на параде, двигались на север, почти не встречая сопротивления и оставив далеко позади основные силы. Маршал сознательно шел на риск, спеша подойти к Берлину раньше Жукова. Но войска 1-го Белорусского уже приближались к городу. Его грозный командующий издал приказ: «Не позднее 4 часов утра 21 апреля любой ценой прорваться в пригороды Берлина и сразу же передать для Сталина и для прессы сообщение об этом».

20 апреля Гитлер отмечал свой последний день рождения. В погруженном на 15 метров в землю бункере под имперской канцелярией собрались избранные гости: Геринг, Геббельс, Гиммлер, Борман, верхушка армии и, конечно, Ева Браун, которая числилась «секретаршей» фюрера. Соратники предложили своему вождю покинуть обреченный Берлин и перебраться в Альпы, где уже подготовлено тайное убежище. Гитлер отказался: «Мне суждено победить или погибнуть вместе с Рейхом». Однако он согласился вывести из столицы командование войсками, разделив его на две части. Север оказался под управлением гросс-адмирала Дёница, к которому на помощь отправился Гиммлер со своим штабом. Юг Германии предстояло оборонять Герингу. Тогда же возник план разгрома советского наступления силами армий Штейнера с севера и Венка с запада. Однако этот план был обречен с самого начала. И 12-я армия Венка, и остатки частей генерала СС Штейнера были измотаны в боях и не способны к активным действиям. Группа армий «Центр», на которую тоже возлагались надежды, вела тяжелые бои в Чехии. Жуков приготовил немецкому вождю «подарок» — вечером его армии подошли к городской границе Берлина. Первые снаряды дальнобойных орудий ударили по центру города. Утром следующего дня 3-я армия генерала Кузнецова вошла в Берлин с северо-востока, а 5-я армия Берзарина — с севера. Катуков и Чуйков наступали с востока. Улицы унылых берлинских предместий преграждали баррикады, из подворотен и окон домов по наступавшим стреляли «фаустники».

Жуков велел не тратить времени на подавление отдельных огневых точек и спешить вперед. Тем временем танки Рыбалко подошли к штаб-квартире немецкого командования в Цоссене. Большинство офицеров бежали в Потсдам, а начальник штаба генерал Кребс отправился в Берлин, где 22 апреля в 15.00 состоялось последнее военное совещание у Гитлера. Только тогда фюреру решились сказать, что никто не в силах спасти осажденную столицу. Реакция была бурной: вождь разразился угрозами в адрес «предателей», потом рухнул на стул и простонал: «Все кончено… война проиграна...»

И все же нацистская верхушка не собиралась сдаваться. Было решено полностью прекратить сопротивление англо-американским войскам и бросить все силы против русских. Всех военных, способных держать оружие, надлежало направить в Берлин. Фюрер по-прежнему возлагал надежды на 12-ю армию Венка, которая должна была соединиться с 9-й армией Буссе. Для координации их действий командование во главе с Кейтелем и Йодлем было выведено из Берлина в городок Крамниц. В столице кроме самого Гитлера из лидеров Рейха остались только генерал Кребс, Борман и Геббельс, назначенный руководителем обороны.

Николай Сергеевич Леонов, генераллейтенант Службы внешней разведки:

Берлинская операция является предпоследней операцией ВОВ. Она проводилась силами трех фронтов с 16 по 30 апреля 1945 года — с поднятия флага над Рейхстагом и концом сопротивления — вечером 2 мая. Плюсы и минусы этой операции. Плюс — операция совершилась достаточно быстро. Ведь попытка взять Берлин активно пропагандировалась и руководителями союзнических армий. Об этом достоверно известно из писем Черчилля.

Минусы — почти все, кто участвовал, вспоминают о том, что были слишком большие жертвы и, возможно, без объективной необходимости. Первые упреки Жукову — он стоял на самом коротком расстоянии от Берлина. Его попытка лобовым ударом войти с востока расценивается многими участниками войны как ошибочное решение. Нужно было охватить Берлин с севера и с юга кольцом и заставить противника капитулировать. Но маршал пошел напрямую. Относительно артиллерийской операции 16 апреля можно сказать следующее: идею использования прожекторов Жуков принес с Халхин-Гола. Именно там японцы предприняли подобную атаку. Жуков повторил этот же прием: но многие военные стратеги утверждают, что прожектора не имели никакого эффекта. В результате их применения получилось месиво огня и пыли. Эта лобовая атака была неудачной и плохо продуманной: когда наши солдаты прошли по траншеям — трупов немцев в них было мало. Так что наступающие части впустую расстреляли больше 1 000 вагонов боеприпасов. Сталин специально устраивал конкуренцию между маршалами. Ведь окончательно Берлин был окружен 25 апреля. Можно было бы не прибегать к таким жертвам.

Город в огне

22 апреля 1945 года в Берлине появился Жуков. Его армии — пять стрелковых и четыре танковые — крушили столицу Германии из всех видов оружия. Тем временем танки Рыбалко подошли к черте города, заняв плацдарм в районе Тельтова. Жуков отдал своему авангарду — армиям Чуйкова и Катукова — приказ форсировать Шпре, не позже 24-го быть в Темпельгофе и Мариенфельде — центральных районах города. Для уличных боев спешно формировались штурмовые отряды из бойцов разных частей. На севере 47-я армия генерала Перхоровича по случайно уцелевшему мосту пересекла реку Хафель и направилась на запад, готовясь соединиться там с частями Конева и замкнуть кольцо окружения. Заняв северные районы города, Жуков окончательно исключил Рокоссовского из числа участников операции. С этого момента до конца войны 2-й Белорусский фронт занимался разгромом немцев на севере, оттянув на себя значительную часть берлинской группировки.

Слава победителя Берлина миновала Рокоссовского, миновала она и Конева. Директива Сталина, полученная утром 23 апреля, приказала войскам 1-го Украинского остановиться у вокзала Анхальтер — буквально в сотне метров от Рейхстага. Занять центр вражеской столицы Верховный доверил Жукову, отметив этим его неоценимый вклад в победу. Но и до Анхальтера нужно было еще дойти. Рыбалко со своими танками застыл на берегу глубокого Тельтов-канала. Только с подходом артиллерии, подавившей немецкие огневые точки, машины смогли переправиться через водную преграду. 24 апреля разведчики Чуйкова пробились на запад через аэродром Шенефельд и встретили там танкистов Рыбалко. Эта встреча разделила немецкие силы пополам — около 200 тысяч солдат оказались окружены в лесистой местности к юго-востоку от Берлина. До 1 мая эта группировка пыталась пробиться на запад, но была рассечена на части и практически полностью уничтожена.

А ударные силы Жукова продолжали рваться к центру города. Многие бойцы и командиры не имели опыта боев в большом городе, что вело к громадным потерям. Танки двигались колоннами, и стоило подбить передний, как вся колонна становилась легкой добычей немецких «фаустников». Пришлось прибегнуть к беспощадной, но эффективной тактике боевых действий: вначале артиллерия вела ураганный огонь по цели будущего наступления, потом залпы «катюш» загоняли всех живых в укрытия. После этого вперед шли танки, круша баррикады и разнося дома, откуда раздавались выстрелы. Только потом в дело вступала пехота. За время битвы на город обрушилось почти два миллиона орудийных выстрелов — 36 тысяч тонн смертоносного металла. Из Померании по железной дороге были доставлены крепостные орудия, стрелявшие по центру Берлина снарядами весом в полтонны.

Но даже эта огневая мощь не всегда справлялась с толстыми стенами зданий, построенных еще в ХVIII веке. Чуйков вспоминал: «Наши пушки иногда производили до тысячи выстрелов по одному скверу, по группе домов, даже по маленькому саду». Понятно, что при этом о мирном населении, дрожащем от страха в бомбоубежищах и хлипких подвалах, никто не думал. Однако главная вина за его страдания лежала не на советских войсках, а на Гитлере и его приближенных, которые с помощью пропаганды и насилия не давали жителям покидать город, превратившийся в море огня. Уже после победы было подсчитано, что 20% домов в Берлине были уничтожены полностью, а еще 30% — частично. 22 апреля впервые в истории закрылся городской телеграф, получив последнее сообщение от японских союзников — «желаем удачи». Отключились вода и газ, перестал ходить транспорт, прекратилась выдача продовольствия. Голодающие берлинцы, не обращая внимания на непрерывные обстрелы, грабили товарные поезда и магазины. Больше боялись не русских снарядов, а эсэсовских патрулей, которые хватали мужчин и вешали на деревьях как дезертиров.

Полиция и нацистские чиновники начали разбегаться. Многие пытались пробраться на запад, чтобы сдаться в плен англо-американцам. Но советские части были уже там. 25 апреля в 13.30 они вышли к Эльбе и встретились у городка Торгау с танкистами 1-й американской армии.

В этот день Гитлер поручил оборону Берлина генералу-танкисту Вейдлингу. Под его началом находились 60 тыс. солдат, которым противостояли 464 тыс. советских войск. Армии Жукова и Конева встретились не только на востоке, но и на западе Берлина, в районе Кетцина, и теперь их отделяло от центра города всего 7–8 километров. 26 апреля немцы предприняли последнюю отчаянную попытку остановить атакующих. Выполняя приказ фюрера, 12-я армия Венка, в которой было до 200 тыс. человек, нанесла с запада удар по 3-й и 28-й армиям Конева. Небывало ожесточенные даже для этой жестокой битвы бои продолжались два дня, и к вечеру 27-го Венку пришлось отойти на прежние позиции.

Накануне воины Чуйкова заняли аэродромы Гатов и Темпельхоф, исполняя приказ Сталина — любой ценой помешать Гитлеру покинуть Берлин. Верховный не собирался дать тому, кто вероломно обманул его в 1941-м, ускользнуть или сдаться в плен союзникам. Соответствующие приказы были отданы и насчет других нацистских главарей. Была и еще одна категория немцев, которых усиленно искали, — специалисты по ядерным исследованиям. Сталин знал о работе американцев над атомной бомбой и собирался как можно быстрее создать «собственную». Уже нужно было думать о мире после войны, где Советский Союз должен был занять достойное, оплаченное кровью место.

Тем временем Берлин продолжал задыхаться в дыму пожаров. Фольксштурмовец Эдмунд Хекшер вспоминал: «Было столько пожаров, что ночь превратилась в день. Можно было читать газету, но газеты в Берлине больше не выходили». Грохот орудий, стрельба, разрывы бомб и снарядов не смолкали ни на минуту. Облака дыма и кирпичной пыли заволокли центр города, где глубоко под развалинами имперской канцелярии Гитлер снова и снова терзал подчиненных вопросом: «Где же Венк?»

27 апреля три четверти Берлина было в советских руках. Вечером ударные силы Чуйкова вышли к Ландвер-каналу, в полутора километрах от Рейхстага. Однако путь им преградили отборные части СС, сражавшиеся с особым фанатизмом. 2-я танковая армия Богданова застряла в районе Тиргартена, парки которого были усеяны немецкими окопами. Каждый шаг здесь давался с трудом и немалой кровью. Снова появились шансы у танкистов Рыбалко, совершивших в этот день невиданный бросок с запада в центр Берлина через Вильмерсдорф.

К ночи в руках немцев осталась полоса шириной 2–3 километра и длиной до 16. В тыл потянулись первые партии пленных — еще небольшие, выходящие с поднятыми руками из подвалов и подъездов домов. Многие оглохли от несмолкающего грохота, другие, сошедшие с ума, дико хохотали. Гражданское население продолжало прятаться, опасаясь мести победителей. Мстители, конечно, были — не могли не быть после того, что нацисты сделали на советской земле. Но были и те, кто, рискуя жизнью, вытаскивал из огня немецких стариков и детей, кто делился с ними своей солдатской пайкой. Вошел в историю подвиг сержанта Николая Масалова, который на Ландвер-канале спас из разрушенного дома трехлетнюю немецкую девочку. Именно его изображает знаменитая статуя в Трептов-парке — память о советских солдатах, хранивших человечность в огне самой страшной из войн.

Еще до окончания боев советское командование принимало меры по восстановлению нормальной жизни в городе. 28 апреля назначенный комендантом Берлина генерал Берзарин издал приказ о роспуске национал-социалистической партии и всех ее организаций и переходе всей власти к военной комендатуре. В очищенных от врага районах солдаты уже начинали тушить пожары, разминировать здания, хоронить многочисленные трупы. Однако наладить нормальную жизнь было можно только при содействии местного населения. Поэтому еще 20 апреля Ставка потребовала от командующих войсками изменить отношение к немецким пленным и гражданскому населению. В директиве выдвигалось простое обоснование такого шага: «Более гуманное отношение к немцам снизит их упорство в обороне».

Бывший старшина 2-й статьи, член международного ПЕН-клуба (Международная организация писателей), писатель-германист, переводчик Евгения Кацева:

Приближается величайший из наших праздников, а у меня на душе кошки скребут. Недавно (в феврале) нынешнего года я была на одной конференции в Берлине, вроде бы посвященной этой великой, думаю, не только для нашего народа, дате, и убедилась, что многие забыли, кто начал войну и кто ее выиграл. Нет, это устойчивое словосочетание «выиграть войну» совершенно неуместно: выиграть и проиграть можно в игре — в войне же или побеждают, или терпят поражение. Для многих немцев война — это только ужасы тех немногих недель, когда она шла на их территории, словно наши солдаты пришли туда по своей воле, а не с боями пробивались на запад долгих 4 года по родной выжженной и растоптанной земле. Значит, не так уж прав был Константин Симонов, считавший, что чужого горя не бывает. Бывает, еще как бывает. И если забыли, кто положил конец одной из самых страшных войн, разбил немецкий фашизм, где уж тут помнить, кто взял столицу германского Рейха — Берлин. Взяла ее наша Советская Армия, наши советские солдаты и офицеры. Всю, целиком, борясь за каждый район, квартал, дом, из окон и дверей которых до последнего мгновения гремели выстрелы.

Это уж потом, спустя целую кровопролитную неделю после взятия Берлина, 2 мая, появились наши союзники, и главный трофей, как символ совместной Победы, был поделен на четыре части. На четыре сектора: советский, американский, английский, французский. С четырьмя военными комендатурами. Четыре-то четыре, даже более или менее равные, а в общем-то на две совершенно разные части разбили Берлин. Ибо три сектора довольно скоро соединились, а четвертый — восточный — и, как водится, самый бедный — оказался изолированным. Таковым и оставался, хотя и обрел потом статус столицы ГДР. Нам же американцы взамен «щедро» отвалили занятую ими Тюрингию. Край хороший, вот только разочарованные жители долго таили обиду почему-то не на отступников-американцев, а на нас, новых оккупантов. Вот такая аберрация…

Что же касается мародерства, то наши солдаты пришли туда не сами по себе. А теперь 60 лет спустя распространяют всяческие мифы, вырастающие в античные размеры…

Судороги рейха

Фашистская империя распадалась на глазах. 28 апреля итальянские партизаны поймали пытавшегося скрыться диктатора Муссолини и расстреляли его. На другой день генерал фон Витингоф подписал акт о капитуляции немцев в Италии. Гитлер узнал о казни дуче одновременно с другой плохой новостью: его ближайшие соратники Гиммлер и Геринг завязали сепаратные переговоры с западными союзниками, выторговывая себе жизнь. Фюрер был вне себя от ярости: он требовал немедленно арестовать и казнить предателей, но это было уже не в его власти. Отыграться удалось на заместителе Гиммлера генерале Фегеляйне, бежавшем из бункера, — отряд эсэсовцев схватил его и расстрелял. Генерала не спасло даже то, что он был мужем сестры Евы Браун. Вечером того же дня комендант Вейдлинг доложил, что боеприпасов в городе осталось всего на два дня, а горючего нет вовсе.

Генерал Чуйков получил от Жукова задачу — соединиться с востока с силами, наступавшими с запада, через Тиргартен. Преградой солдатам стал Потсдамер-мост, ведущий к вокзалу Анхальтер и Вильгельмштрассе. Саперы сумели спасти его от взрыва, но вошедшие на мост танки были подбиты меткими выстрелами фаустпатронов. Тогда танкисты обвязали один из танков мешками с песком, облили его дизельным горючим и пустили вперед. От первых выстрелов горючее вспыхнуло, но танк продолжал двигаться вперед. Нескольких минут замешательства противника хватило, чтобы за первым танком двинулись остальные. К вечеру 28-го Чуйков подошел к Тиргартену с юго-востока, пока с юга в этот район входили танки Рыбалко. На севере Тиргартена 3-я армия Перепелкина освободила тюрьму Моабит, откуда были выпущены 7 тысяч заключенных.

Центр города превратился в настоящий ад. От жары было нечем дышать, трескались камни зданий, закипала вода в прудах и каналах. Передовой линии не было — отчаянный бой шел за каждую улицу, каждый дом. В темных комнатах и на лестницах — электричество в Берлине давно погасло — вспыхивали рукопашные схватки. Рано утром 29 апреля бойцы 79-го стрелкового корпуса генерала Переверткина подступили к громадному зданию МВД — «дому Гиммлера». Расстреляв из пушек баррикады у входа, они сумели ворваться в здание и захватить его, что дало возможность вплотную подойти к Рейхстагу.

Тем временем неподалеку, в своем бункере, Гитлер диктовал политическое завещание. Он исключил из нацистской партии «предателей» Геринга и Гиммлера и обвинил всю немецкую армию в неумении хранить «приверженность долгу до смерти». Власть над Германией передавалась «президенту» Дёницу и «канцлеру» Геббельсу, а командование армией — фельдмаршалу Шернеру. Ближе к вечеру приведенный эсэсовцами из города чиновник Вагнер совершил церемонию гражданского бракосочетания фюрера и Евы Браун. Свидетелями были Геббельс и Борман, которые остались на завтрак. За едой Гитлер был подавлен, бормотал что-то о гибели Германии и торжестве «еврейских большевиков». Во время завтрака он подарил двум секретаршам ампулы с ядом и велел отравить свою любимую овчарку Блонди. За стенами его кабинета свадьба быстро превращалась в попойку. Одним из немногих трезвых сотрудников оставался личный пилот Гитлера Ганс Бауэр, предложивший вывезти своего шефа в любой район мира. Фюрер в очередной раз отказался.

Вечером 29 апреля генерал Вейдлинг в последний раз доложил Гитлеру обстановку. Старый вояка был откровенен — завтра русские будут у входа в канцелярию. Боеприпасы кончаются, подкреплений ждать неоткуда. Армия Венка отброшена к Эльбе, о большинстве других частей и вовсе ничего неизвестно. Нужно капитулировать. Это мнение подтвердил и полковник СС Монке, до этого фанатично выполнявший все приказы фюрера. Гитлер капитуляцию запретил, но позволил солдатам «малыми группами» выходить из окружения и пробиваться на запад.

Тем временем советские войска занимали одно здание за другим в центре города. Командиры с трудом ориентировались по картам — там не было обозначено то нагромождение камней и искореженного металла, что прежде называлось Берлином. После взятия «дома Гиммлера» и ратуши у атакующих оставались две главные цели — имперская канцелярия и Рейхстаг. Если первая была реальным центром власти, то второй — ее символом, самым высоким зданием немецкой столицы, где надлежало водрузить знамя Победы. Знамя было уже готово — его передали одной из лучших частей 3-й армии, батальону капитана Неустроева. Утром 30 апреля части подошли к Рейхстагу. Что касается канцелярии, к ней решили прорываться через зоопарк в Тиргартене. В разгромленном парке солдаты спасли нескольких животных, включая горного козла, которому за храбрость повесили на шею немецкий «Железный крест». Только под вечер был взят центр обороны — семиэтажный железобетонный бункер.

Рядом с зоопарком советские штурмовые отряды подверглись атаке эсэсовцев из развороченных тоннелей метро. Преследуя их, бойцы проникли под землю и обнаружили ходы, ведущие в сторону канцелярии. С ходу возник план «добить фашистского зверя в его логове». Разведчики углубились в тоннели, но через пару часов им навстречу хлынула вода. По одной из версий, узнав о приближении русских к канцелярии, Гитлер распорядился открыть шлюзы и пустить воды Шпре в метро, где помимо советских солдат находились десятки тысяч раненых, женщин и детей. Пережившие войну берлинцы вспоминали, что услышали приказ срочно покинуть метро, но из-за возникшей давки выбраться смогли немногие. Другая версия опровергает существование приказа: вода могла прорваться в метро из-за непрерывных бомбежек, разрушивших стены тоннелей.

Если фюрер и приказал затопить своих сограждан, это был последний из его преступных приказов. Днем 30 апреля ему доложили, что русские находятся на площади Потсдамерплатц, в квартале от бункера. Вскоре после этого Гитлер с Евой Браун попрощались с соратниками и удалились в свою комнату. В 15.30 оттуда раздался выстрел, после которого Геббельс, Борман и еще несколько человек вошли в комнату. Фюрер с пистолетом в руке лежал на диване с лицом, залитым кровью. Ева Браун не стала уродовать себя — она приняла яд. Их трупы вынесли в сад, где положили в воронку от снаряда, облили бензином и подожгли. Церемония похорон длилась недолго — советская артиллерия открыла огонь, и нацисты попрятались в бункере. Позже обгоревшие тела Гитлера и его подруги обнаружили и перевезли в Москву. По какой-то причине Сталин не стал предъявлять миру доказательства гибели своего злейшего врага, что породило множество версий о его спасении. Только в 1991 году череп Гитлера и его парадный мундир были обнаружены в архиве и продемонстрированы всем желающим видеть эти мрачные свидетельства прошлого.

Жуков Юрий Николаевич, историк, писатель:

Победителей не судят. И все. В 1944 году оказалось вполне возможным без серьезных боев, усилиями прежде всего дипломатии вывести из войны Финляндию, Румынию, Болгарию. Еще более благоприятная для нас ситуация сложилась 25 апреля 1945 года. В тот день на Эльбе, у города Торгау, встретились войска СССР и США, и завершилось полное окружение Берлина. С этого момента судьба нацистской Германии была решена. Победа стала неминуемой. Неясным оставалось лишь одно: когда именно последует полная и безоговорочная капитуляция агонизировавшего вермахта. Жуков, отстранив Рокоссовского, взял на себя руководство штурмом Берлина. Мог просто ежечасно сжимать кольцо блокады.

Вынудить Гитлера и его приспешников покончить собой не 30 апреля, а несколькими днями позже. Но Жуков поступил иначе. На протяжении недели безжалостно жертвовал тысячами солдатских жизней. Заставлял части 1-го Белорусского фронта вести кровопролитные бои за каждый квартал германской столицы. За каждую улицу, каждый дом. Добился капитуляции берлинского гарнизона 2 мая. Но если бы эта капитуляция последовала не 2 мая, а, скажем, 6-го или 7-го, можно было бы спасти десятки тысяч наших солдат. Ну, а славу победителя Жуков стяжал бы и так.

Молчанов Иван Гаврилович, участник штурма Берлина, ветеран 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта:

После боев под Сталинградом наша армия под командованием генерала Чуйкова прошла всю Украину, юг Белоруссии, а потом через Польшу вышла на Берлин, на подступах к которому состоялась, как известно, очень тяжелая Кюстринская операция. Мне, разведчику артиллерийского подразделения, было тогда 18 лет. Я до сих пор помню, как дрожала земля и шквал снарядов перепахивал ее вдоль и поперек… Как после мощной артподготовки на Зеловских высотах в бой пошла пехота. Солдаты, гнавшие немцев с первой линии обороны, говорили потом, что после ослепления прожекторами, которые были применены в этой операции, немцы бежали схватившись за голову. Много лет спустя, во время встречи в Берлине немецкие ветераны — участники этой операции рассказывали мне, что тогда они подумали, будто русские применили новое секретное оружие.

После Зеловских высот мы двинулись непосредственно к германской столице. Из-за половодья дороги были такими раскисшими, что и техника, и люди продвигались с трудом. Невозможно было копать окопы: на глубине со штык лопаты выступала вода. На кольцевую дорогу мы вышли к двадцатым числам апреля и вскоре оказались на окраинах Берлина, где завязались непрекращающиеся бои за город. Эсесовцам терять было нечего: жилые дома, станции метрополитена, различные учреждения они укрепили основательно и заблаговременно. Когда мы вошли в город, то ужаснулись: его центр оказался полностью разбомбленным англо-американской авиацией, а улицы — завалены так, что техника еле передвигалась по ним. Двигались мы с картой города — улицы и кварталы, обозначенные на ней, находили с трудом. На этой же карте помимо объектов — огневых целей были обозначены музеи, книгохранилища, медицинские учреждения, по которым стрелять было запрещено.

В боях за центр потери несли и наши танковые части: они стали легкой добычей немецких фаустпатронщиков. И тогда командование применило новую тактику: сначала артиллерия и огнеметчики уничтожали огневые точки врага, а после нее танки расчищали дорогу для пехоты. К этому моменту в нашем подразделении осталась только одна пушка. Но мы продолжали действовать. При подходе же к Бранденбургским воротам и Анхальтскому вокзалу получили приказ «не стрелять» — кучность боя здесь оказалась такой, что наши снаряды могли попасть в своих же. К исходу операции остатки немецкой армии рассекли на четыре части, которые стали дожимать кольцами.

Стрельба закончилась 2-го мая. И вдруг наступила такая тишина, в которую невозможно было поверить. Из убежищ стали выходить жители города, они смотрели на нас исподлобья. И вот здесь, в налаживании контактов с ними, помогли их же дети. Вездесущие ребята, 10—12 лет подходили к нам, мы угощали их печеньем, хлебом, сахаром, а когда открыли кухню, стали кормить щами, кашей. Странное это было зрелище: где-то возобновлялись перестрелки, слышались залпы орудий, а у нашей кухни стояла очередь за кашей…

А вскоре на улицах города появился эскадрон наших конников. Они были такие чистые и праздничные, что мы решили: «Наверное, где-то под Берлином их специально переодели, подготовили…» Это впечатление, а также приезд к разрушенному Рейхстагу Г.К. Жукова — он подъехал в расстегнутой шинели, улыбающийся, — врезались в мою память навсегда. Были, конечно, и другие памятные моменты. В боях за город наша батарея должна была передислоцироваться в другую огневую точку. И тут мы попали под немецкий артналет. Двое моих товарищей прыгнули в яму, развороченную снарядом. А я, не зная почему, залег под грузовик, где через несколько секунд понял, что машина надо мной полна снарядов. Когда обстрел закончился, я выбрался из-под грузовика и увидел, что мои товарищи убиты… Ну а я, получается, родился в тот день второй раз…

Последняя битва

Штурм Рейхстага вел 79-й стрелковый корпус генерала Переверткина, усиленный ударными группами других подразделений. Первый натиск утром 30-го был отбит — в громадном здании окопались до полутора тысяч эсэсовцев. В 18.00 последовал новый штурм. Пять часов бойцы метр за метром продвигались вперед и вверх, на крышу, украшенную гигантскими бронзовыми конями. Водрузить флаг поручили сержантам Егорову и Кантарии — решили, что Сталину будет приятно участие в этом символическом акте его земляка. Только в 22.50 два сержанта добрались до крыши и, рискуя жизнью, вставили древко флага в дырку от снаряда у самых конских копыт. Об этом немедленно доложили в штаб фронта, а Жуков позвонил в Москву Верховному.

Чуть позже пришла другая новость — наследники Гитлера решили пойти на переговоры. Об этом сообщил генерал Кребс, явившийся в ставку Чуйкова в 3.50 утра 1 мая. Он начал со слов: «Сегодня Первое мая, большой праздник обеих наших наций». На что Чуйков без лишней дипломатии ответил: «Сегодня наш праздник. А как обстоят ваши дела, сказать трудно». Кребс поведал о самоубийстве Гитлера и о желании его преемника Геббельса заключить перемирие. Ряд историков считают, что эти переговоры должны были протянуть время в ожидании сепаратного соглашения «правительства» Дёница с западными державами. Но цели они не достигли — Чуйков тут же доложил Жукову, а тот позвонил в Москву, разбудив Сталина накануне первомайского парада. Реакция на смерть Гитлера была предсказуемой: «Доигрался, подлец! Жаль, что мы не взяли его живым». На предложение о перемирии пришел ответ: только полная капитуляция. Это передали Кребсу, который возразил: «Тогда вам придется уничтожить всех немцев». Ответное молчание было красноречивее слов.

В 10.30 Кребс покинул штаб, успев выпить с Чуйковым коньяка и обменяться воспоминаниями, — оба командовали частями под Сталинградом. Получив окончательное «нет» советской стороны, немецкий генерал вернулся к своим войскам. Ему вдогонку Жуков направил ультиматум: если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, советские войска нанесут такой удар, от которого в Берлине «не останется ничего, кроме развалин». Руководство Рейха ответа не дало, и в 10.40 советская артиллерия открыла ураганный огонь по центру столицы.

Стрельба не прекращалась весь день — советские части подавляли очаги сопротивления немцев, которое немного ослабло, но все еще было ожесточенным. В разных частях громадного города еще вели бои десятки тысяч солдат и фольксштурмовцев. Другие, бросая оружие и срывая знаки отличия, пытались уйти на запад. Среди последних был и Мартин Борман. Узнав об отказе Чуйкова от переговоров, он вместе с группой эсэсовцев бежал из канцелярии через подземный тоннель, выходящий к станции метро «Фридрихштрассе». Там он выбрался на улицу и попытался укрыться от огня за немецким танком, но тот был подбит. Оказавшийся там же вождь «Гитлерюгенда» Аксман, который позорно бросил своих юных питомцев, заявил потом, что видел мертвое тело «нациста № 2» под железнодорожным мостом.

В 18.30 солдаты 5-й армии генерала Берзарина пошли на штурм последнего оплота нацизма — имперской канцелярии. До этого им удалось взять штурмом почтамт, несколько министерств и сильно укрепленное здание гестапо. Два часа спустя, когда первые группы атакующих уже подступили к зданию, Геббельс и его жена Магда последовали за своим кумиром, приняв яд. Перед этим они попросили врача ввести смертельную инъекцию своим шестерым детям — им сказали, что сделают укол, от которого они никогда не будут болеть. Детей оставили в комнате, а трупы Геббельса с женой вынесли в сад и сожгли. Вскоре все, кто оставался внизу — около 600 адъютантов и эсэсовцев, — бросились вон: бункер начал гореть. Где-то в его недрах остался лишь пустивший пулю в лоб генерал Кребс. Другой нацистский командующий, генерал Вейдлинг, взял на себя ответственность и по радио обратился к Чуйкову с согласием на безоговорочную капитуляцию. В час ночи 2 мая на Потсдамском мосту появились немецкие офицеры с белыми флагами. Об их просьбе сообщили Жукову, который дал свое согласие. В 6.00 Вейдлинг подписал приказ сдаться, обращенный ко всем немецким войскам, и сам подал пример подчиненным. После этого стрельба в городе стала стихать. Из подвалов Рейхстага, из-под развалин домов и укрытий выходили немцы, которые молча складывали на землю оружие и строились в колонны. За ними наблюдал писатель Василий Гроссман, сопровождавший советского коменданта Берзарина. Среди пленных он видел стариков, мальчишек и женщин, не пожелавших расстаться со своими мужьями. День был холодным, мелкий дождь поливал тлеющие руины. На улицах лежали сотни трупов, раздавленных танками. Там же валялись флаги со свастикой и партийные билеты — приверженцы Гитлера спешили избавиться от улик. В Тиргартене Гроссман увидел на лавочке немецкого солдата с медсестрой — они сидели обнявшись и не обращали никакого внимания на то, что творилось вокруг.

После полудня по улицам начали ездить советские танки, передавая через громкоговорители приказ о капитуляции. Около 15.00 бои окончательно прекратились, и только в западных районах грохотали взрывы — там преследовали эсэсовцев, пытавшихся бежать. Над Берлином повисла непривычная, напряженная тишина. А потом ее разорвал новый шквал выстрелов. Советские солдаты толпились на ступенях Рейхстага, на руинах имперской канцелярии и стреляли снова и снова — на этот раз в воздух. Незнакомые люди бросались друг другу в объятия, прямо на мостовой устраивали танцы. Они не могли поверить, что война закончилась. Впереди у многих из них были новые войны, нелегкий труд, непростые проблемы, но главное в своей жизни они уже сделали.

В последнем сражении Великой Отечественной Красная Армия сокрушила 95 вражеских дивизий. Погибли до 150 тысяч немецких солдат и офицеров, 300 тысяч были захвачены в плен. Победа далась тяжелой ценой — за две недели наступления три советских фронта потеряли от 100 тысяч до 200 тысяч человек убитыми. Бессмысленное сопротивление унесло жизни примерно 150 тысяч мирных берлинцев, значительная часть города была разрушена.

Хроника операции

16 апреля, 5.00.
Войска 1-го Белорусского фронта (Жуков) после мощной артподготовки начинают наступление на Зеловские высоты у Одера.
16 апреля, 8.00.
Части 1-го Украинского фронта (Конев) форсируют реку Нейсе и двигаются на запад.
18 апреля, утро.
Танковые армии Рыбалко и Лелюшенко поворачивают на север, в направлении Берлина.
18 апреля, вечер.
Оборона немцев на Зеловских высотах прорвана. Части Жукова начинают продвижение к Берлину.
19 апреля, утро.
Войска 2-го Белорусского фронта (Рокоссовский) форсируют Одер, рассекая на части немецкую оборону к северу от Берлина.
20 апреля, вечер.
Армии Жукова подступают к Берлину с запада и северо-запада.
21 апреля, день.
Танки Рыбалко занимают штаб-квартиру немецких войск в Цоссене к югу от Берлина.
22 апреля, утро.
Армия Рыбалко занимает южные окраины Берлина, а армия Перхоровича – северные районы города.
24 апреля, день.
Встреча наступающих войск Жукова и Конева на юге Берлина. Франкфуртско-Губенская группировка немцев окружена советскими частями, начато ее уничтожение.
25 апреля, 13.30.
Части Конева вышли к Эльбе у города Торгау и встретились там с 1-й американской армией.
26 апреля, утро.
Немецкая армия Венка наносит контрудар по наступающим советским частям.
27 апреля, вечер.
После упорных боев армия Венка отброшена.
28 апреля.
Советские части окружают центр города.
29 апреля, день.
Взяты штурмом здание МВД и ратуша.
30 апреля, день.
Занят район Тиргартен с зоопарком.
30 апреля, 15.30.
Гитлер покончил с собой в бункере под имперской канцелярией.
30 апреля, 22.50.
Завершен длившийся с утра штурм Рейхстага.
1 мая, 3.50.
Начало неудачных переговоров немецкого генерала Кребса с советским командованием.
1 мая, 10.40.
После провала переговоров советские войска начинают штурм зданий министерств и имперской канцелярии.
1 мая, 22.00.
Имперская канцелярия взята штурмом.
2 мая, 6.00.
Генерал Вейдлинг отдает приказ о капитуляции.
2 мая, 15.00.
Бои в городе окончательно прекратились.

Анатолий Уткин, доктор исторических наук, Иван Измайлов

Берлинская операция Красной Армии, проводившаяся с 16 апреля по 2 мая 1945 г., стала триумфом советских войск: был повержен Берлин – столица третьего рейха, полностью разгромлена гитлеровская империя.

История битвы за Берлин многократно описана в военно-исторической литературе у нас и за рубежом. Оценки разные, порой полярные: одни считают ее эталоном военного искусства, другие полагают, что это далеко не лучший образец военного искусства.

Как бы то ни было, при описании взятия Красной Армией Берлина в западной историографии этой важнейшей операции главное внимание уделяется двум вопросам: уровню военного искусства Красной Армии и отношению советских воинов к населению Берлина. При освещении этих тем не все, но многие авторы из других стран, а в последние годы и некоторые отечественные историки, стремятся подчеркнуть негативные явления и в том, и в другом вопросах.

Как же все-таки все это происходило на самом деле, если учесть условия и время действия советских войск в апреле-мае 1945 года?

Главный удар по Берлину наносил 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. Фото Георгия Петрусова.

ЗАВАЛИЛИ БЕРЛИН ГОРОЙ ТРУПОВ ИЛИ ВПИСАЛИ ЗОЛОТУЮ СТРАНИЦУ В ИСТОРИЮ ВОЕННОГО ИСКУССТВА?

Большая часть критиков сходится в том, что фронты, проводившие Берлинскую операцию, несмотря на их превосходство над противником, действовали недостаточно умело и понесли неоправданно высокие потери.

Так, Дэвид Глэнтц, известный американский военный историк, пишет, что «Берлинская операция была одной из самых неудачных для Жукова» (в скобках скажем, что тот же Глэнтц называет самой неудачной операцией Жукова Ржевско-Сычевскую наступательную операцию «Марс», которая проводилась 25.11–20.12.1942 г.). По мнению германского историка Карла-Хайнца Фризера, «гигантский советский огневой удар (имеется в виду артподготовка 16 апреля – прим. автора) ушел в песок… Таким же непродуктивным и даже вредным было применение воспетых жуковской пропагандой прожекторов». Российский историк Андрей Мерцалов отмечает, что у Жукова «сдали нервы» и «в состоянии аффекта он совершил фатальную ошибку. Предназначенные для развития оперативного успеха танковые армии он применил для прорыва тактической обороны». В качестве тарана использовалось 1400 танков, которые пошли через походные порядки 8-й гв. армии, перемешали их и внесли громадную путаницу в систему командования и управления. Оперативный план был сорван. Как отмечает Мерцалов, «ошибка была тем более «тяжелой», что 8-я гв. армия имела собственные танки в большом количестве».

Но так ли просто обстояло дело?

Да, Берлинская операция стоила нам больших потерь – 78291 убитыми и 274184 ранеными. Среднесуточные потери составили 15325 человек – одни из самых высоких потерь, понесенных Красной Армией в стратегических и самостоятельных фронтовых операциях за весь период войны.

Но для того, чтобы здраво рассуждать об этой операции, необходимо помнить и обстановку, в которой она проводилась.

Во-первых, она должна была быть проведена в кратчайшие сроки. Почему? Потому что уже 22 апреля, выслушав доклад об обстановке на фронте, Гитлер принял решение: все силы бросить против русских войск. Что это означало? А то, что, давно желая открыть фронт перед западными союзниками, а теперь и получив разрешение Гитлера, немецкие генералы были готовы сдать часть своих войск в плен англо-американским армиям, чтобы бросить все оставшиеся силы на Восточный фронт. И Сталин хорошо понимал это. Об этом говорили и переговоры союзников в Швейцарии с генералом СС Карлом Вольфом, и переговоры с немцами в Швеции, и главные действия вермахта на Западном фронте. И тут надо отдать должное интуиции Сталина. Он предчувствовал то, о чем потом напишет английский историк Бэзил Лиддел Гарт: «Немцы могут принять роковое решение пожертвовать обороной Рейна ради обороны Одера с тем, чтобы задержать русских».

Весной 1945 г. военно-политическая обстановка требовала, чтобы Берлинская операция была проведена в кратчайшие сроки.

По существу 11 апреля, после окружения американцами в Руре группы армий «Б» под командованием генерал-фельдмаршала Моделя сопротивление немецких войск на Западе прекратилось. Один из американских журналистов писал: «Города падали как кегли. Мы проехали 150 км не слыша ни одного выстрела. Город Кассель сдался через посредство бургомистра. Оснабрюк 5 апреля сдался без сопротивления. Мангейм капитулировал по телефону». С 16 апреля началась массовая сдача солдат и офицеров вермахта в плен.

Но если на Западном фронте «города падали как кегли», то на Восточном сопротивление немцев было отчаянным до фанатичности. Сталин с раздражением писал Рузвельту 7 апреля: «У немцев имеется на Восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с Восточного фронта 15-20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на Западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не сделают. Они продолжают с ожесточением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляница в Чехословакии, которая им столь же нужна как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель». То есть путь западным союзникам к Берлину был по существу открыт.

Что оставалось делать советским войскам, чтобы не допустить открытия ворот Берлина для западных союзников? Только одно. Быстрее овладеть столицей третьего рейха. И потому все упреки в адрес наших командующих фронтами, особенно Жукова, теряют почву.

На Восточном фронте сопротивление немцев было отчаянным до фанатичности.

У Жукова, Конева и Рокоссовского стояла одна задача – быстрее, как можно быстрее захватить столицу третьего рейха. А это было не просто. Берлинская операция не вписывалась в каноны проведения наступательных операций групп фронтов тех лет.

Выступая в редакции «Военно-исторического журнала» в августе 1966 г., Жуков говорил: «Сейчас, спустя много времени, размышляя о Берлинской операции, я пришел к выводу, что разгром Берлинской группировки противника и взятие самого Берлина были сделаны правильно, но можно было бы осуществить эту операцию и несколько иначе».

Да, конечно, размышляя о прошлом, наши полководцы и современные историки находят лучшие варианты. Но это сегодня, через много лет и совершенно в других условиях. А тогда? Тогда была одна задача: взять Берлин как можно быстрее. Но для этого нужна была тщательная подготовка.

И надо признать, что Жуков не поддался настроениям и Сталина, и Генштаба, и командарма его ключевой армии Чуйкова, которые полагали, что после захвата плацдарма на Одере в районе города Кюстрин надо немедленно идти на Берлин. Он хорошо понимал, что войска устали, тылы отстали, нужна пауза для последнего заключительного наступления. Он видел и другое: 2-й Белорусский фронт отстал на 500 км. Справа над его, Жукова, 1-м Белорусским фронтом нависает мощнейшая группировка – группа армий «Висла». Гудериан позднее писал: «Немецкое командование намеревалось нанести мощный контрудар силами группы армий «Висла» с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они не разгадали наших намерений».

В бой бросали даже мальчишек из гитлерюгенда.

И он, Жуков, сумел убедить Ставку, что в феврале наступление на Берлин не принесет успеха. И тогда Сталин принял решение начать наступление на Берлин 16 апреля, но провести операцию не более чем за две недели.

Главный удар наносил фронт Жукова – 1-й Белорусский. Но обстановка, в которой он должен был действовать, была очень специфической.

По решению командующего фронт наносил главный удар с плацдарма западнее Кюстрина силами пяти общевойсковых и двух танковых армий. Общевойсковые армии должны были в первый же день прорвать первую оборонительную полосу глубиной 6-8 км. Затем для развития успеха в прорыв должны были быть введены танковые армии. При этом обстановка и местность затрудняли какие-либо другие формы маневра. Поэтому был избран излюбленный Жуковым прием – фронтальный удар. Цель – раздробить сосредоточенные на кратчайшем пути к столице третьего рейха силы в направлении Кюстрин-Берлин. Прорыв планировался на широком фронте – 44 км (25% всей протяженности 1-го Белорусского). Почему? Потому что прорыв на широком фронте в трех направлениях исключал контрманевр сил противника для прикрытия Берлина с востока.

Противник ставился в такое положение, когда он не мог ослабить фланги, не рискуя дать Красной Армии охватить Берлин с севера и юга, но не мог и усилить фланги за счет центра, т.к. это ускорило бы продвижение советских войск на направлении Кюстрин-Берлин.

Для боев в Берлине были созданы штурмовые отряды. Эта гаубица Б-4 была придана первому батальону 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. Фото Якова Рюмкина.

Но надо учитывать, что опыт почти четырехлетний войны научил многому обе воюющие стороны. Значит, надо было предпринять что-то новое, неожиданное для немецких войск, что-то, к чему они не были готовы. И Жуков начинает наступление не с рассветом, как обычно, а ночью после короткой артподготовки и начинает атаку с внезапного включения 143 мощных прожекторов, чтобы ослепить противника, подавить его не только огнем, но и внезапным психологическим приемом – ослеплением.

Историки по-разному оценивают успех применения прожекторов, но участники с немецкой стороны признают его внезапность и эффективность.

Однако особенность Берлинской операции состояла в том, что по существу за первой оборонительной полосой сразу же шла вторая, а за ней укрепленные населенные пункты до самого Берлина. Вот этот-то фактор не был должным образом оценен советским командованием. Жуков понимал, что после прорыва тактической зоны обороны противника он бросит танковые армии в прорыв, выманит на борьбу с ними главные силы берлинского гарнизона и уничтожит их в «чистом поле».

Советские танки у моста через реку Шпрее в районе Рейхстага.

Поэтому прорвать за один день общевойсковыми армиями два рубежа обороны (да каких!) было непосильной задачей для общевойсковых армий.

И тогда командующий 1-м Белорусским фронтом принимает решение ввести в сражение танковые армии – фактически для непосредственной поддержки пехоты. Темпы наступления возросли.

Но не надо забывать, что это были последние дни войны, последние бои за победу России. «А за нее и умереть совсем не страшно, – как писал поэт Михаил Ножкин, – но каждый все-таки надеется дожить». И этот фактор нельзя было сбрасывать со счетов. Жуков направляет 1-ю гв. танковую армию не на север, а в обход города, и на юго-восточную окраину Берлина, отсекая пути отхода 9-й немецкой армии в Берлин.

Но вот танкисты и пехотинцы ворвались в Берлин, начинаются бои в городе. Создаются штурмовые отряды, куда входят пехотные и танковые подразделения, саперы, огнеметчики, артиллеристы. Бой идет за каждую улицу, каждый дом, каждый этаж.

С юга в Берлин вступают танковые армии 1-го Украинского фронта. На некоторое время происходит перемешивание войск. В связи с этим войска Конева выводятся за черту Берлина, Жуков продолжает штурм столицы гитлеровского рейха.

Самоходки СУ-76М на одной из улиц Берлина.

Так проходила эта необычайная наступательная операция. Поэтому критики ее проведения, по крайней мере, должны учитывать своеобразие обстановки, а не разбирать ее по классическим канонам.

Конечно, были и ошибки командования и исполнителей, и перебои в снабжении, и стычки между подразделениями 1-го Украинского и 1-го Бело-русского фронтов, и авиация порой била не по тем целям. Да, все это было.

Но среди всего этого хаоса, порожденного смертельной последней схваткой двух великих армий, надо различать и главное. Мы одержали окончательную победу над сильным и отчаянно сопротивлявшимся врагом. «Враг был силен, тем больше наша слава!». Мы поставили победную точку в войне с фашистским блоком. Разгромили и уничтожили третий рейх. Красная Армия, ставшая сильнейшей в мире, высоко подняла свои знамена в центре Европы. На фоне всего этого меркнут ошибки и просчеты, которые случаются у каждого полководца в каждой войне. Берлинская операция навсегда вписана как золотая страница в историю военного искусства.

«ПОЛЧИЩА ВАРВАРОВ», ХЛЫНУВШИЕ В «ЦИВИЛИЗОВАННУЮ ЕВРОПУ», ИЛИ ВСЕ-ТАКИ ОСВОБОДИТЕЛИ?

Как уже говорилось выше, излюбленной темой историков, желающих всячески опорочить успехи Красной Армии в ходе войны, является сравнение советских воинов с «полчищами варваров», «азиатскими ордами», хлынувшими в «цивилизованную Европу» с целью грабежа, бесчинств и насилий. Эта тема особенно муссируется при описании Берлинской операции и отношения солдат и офицеров Красной Армии к гражданскому населению.

Музыкальный момент. Фото Анатолия Егорова.

Особенно изощряется в этом направлении английский историк Энтони Бивор, автор нашумевшей книги «Падение Берлина». Не утруждая себя проверкой фактов, автор приводит главным образом высказывания встречавшихся с ним людей (как бы «опрос на улицах», практикуемый на современных радиостанциях). Высказывания, естественно, могут быть разными, но автор приводит только те, где говорится о мародерстве и особенно насилиях советских воинов над женщинами. Данные весьма туманны. Например, «один комсорг танковой роты сказал, что советские солдаты изнасиловали не менее 2 млн. женщин», «один доктор подсчитал, что насилия были массовыми», «берлинцы помнят о творившихся насилиях» и т.д. Об этом же, к сожалению, и тоже без ссылок на документы пишет и Джефри Робертс, автор в целом объективной книги «Победа под Сталинградом».

При этом Бивор среди основных причин насильственных действий со стороны советских солдат выделяет «половые патологии у всех представителей советского общества, сформированные политикой власти в области сексуального просвещения».

Конечно, как и в любой армии, были случаи мародерства и насилий. Но одно дело европейский средневековый принцип, когда захваченные города отдавались на три дня на разграбление. И совершенно другое дело, когда политическое руководство, командование армии делают (и эффективно делают) все возможное для того, чтобы остановить или сократить до минимума бесчинства.

Эта задача была нелегкой для советского руководства, но она выполнялась повсеместно и достойно. И это после того, что видел советский солдат на освобожденных им землях: зверства немецких оккупантов, разоренные города и села, миллионы людей, обращенных в рабов, последствия бомбардировок, артобстрелов, непосильных работ и террора на временно оккупированной территории страны, не говоря уже о косвенных потерях. Десятки миллионов остались без крова. Трагедия, ужас пришли в каждую советскую семью, и ярости солдат и офицеров, вступивших с боями на вражескую землю, не было предела. Лавина мести могла захлестнуть Германию, однако этого не произошло. Предотвратить полностью насилие не удалось, но его сумели сдержать, а затем и свести до минимума.

Первый день мира в Берлине. Советские солдаты общаются с мирными жителями. Фото Виктора Темина.

Попутно скажем, что британский историк явно умалчивает тот факт, что германское командование на оккупированной территории не только СССР, но и других стран, регулярно организовывало облавы на женщин с целью их доставки на передний край на утеху немецкой солдатне. Интересно было бы выслушать его мнение, связано ли это было с половыми патологиями немцев, «сформированными политикой власти в области сексуального просвещения»?

Напомним, что политическая позиция об отношении к немецкому населению была впервые сформулирована Сталиным в феврале 1942 г. Отвергая нацистскую клевету о том, что Красная Армия имеет целью истребить немецкий народ и уничтожить германское государство, советский лидер заявил: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остается». Вермахт в это время еще находился в 100 км от Москвы.

С вступлением Красной Армии на территорию стран-агрессоров были приняты чрезвычайные меры для предупреждения бесчинств по отношению к мирному немецкому населению. 19 января 1945 г. Сталин подписал приказ, который требовал не допускать грубого отношения к местному населению. Приказ был доведен до каждого солдата. В развитие этого приказа последовали приказы Военных Советов фронтов, командующих армиями, командиров дивизии других соединений. Приказ Военного Совета 2-го Белорусского фронта, подписанный маршалом Константином Рокоссовским, предписывал мародеров и насильников расстреливать на месте преступления.

С началом Берлинской операции Ставка направила в войска новый документ:

Директива Ставки Верховного Главнокомандования командующим войсками и членам военных советов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов об изменении отношения к немецким военнопленным и гражданскому населению 20 апреля 1945 г.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жестокое отношение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен.

Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров – немцев.

Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами.

Ставка Верховного Главнокомандования.

И.СТАЛИН

АНТОНОВ

Наряду с разъяснительной работой, принимались жесткие карательные меры. Как свидетельствуют данные Военной прокуратуры, в первые месяцы 1945 г. за совершенные бесчинства по отношению к местному населению было осуждено военными трибуналами 4148 офицеров и большое число рядовых. Несколько показательных судебных процессов над военнослужащими завершились вынесением смертных приговоров виновным.

Командир 756-го стрелкового полка, первый комендант Рейхстага Федор Зинченко.

Для сравнения – в армии США, где резко возросло число изнасилований, за убийства, мародерство и изнасилования с убийством было казнено в апреле 69 человек, а осуждено только за апрель более 400 человек. Эйзенхауэр после вступления западных войск в Германию вообще запретил военнослужащим всякое общение с местным населением. Однако, как отмечают американские историки, этот запрет был обречен на провал, «поскольку противоречил самой природе молодого здорового американского и союзного солдата, когда дело касалось женщин и детей».

Что касается Красной Армии, то тысячи документов политорганов (т.н. «7-х отделов»), комендатур, прокуратуры, которые непосредственно занимались устранением негативных явлений в отношениях войск с местным населением, показывают, что в этом направлении постоянно велась интенсивная работа, и она постепенно приносила положительные результаты.

За состоянием отношений армии и населения внимательно следила и Ставка Верховного Главнокомандования. И это давало результаты.

Вот, например, выдержка из донесения начальника политотдела 8-й гвардейской армии начальнику политического управления 1-го Белорусского фронта о поведении немецкого населения в занятых пригородах Берлина и его отношении к советским военнослужащим от 25 апреля 1945 г.:

Общее впечатление от первых встреч с жителями пригородов Берлина – населенных пунктов Рансдорфа и Вильгельмсхагена – такое, что большинство населения относится к нам лояльно, стремится подчеркнуть это и в разговорах, и в поведении. Почти все жители говорят: «Мы воевать не хотели, пусть теперь Гитлер воюет». При этом каждый старается подчеркнуть, что он не причастен к нацистам, не поддерживал никогда гитлеровской политики, некоторые настойчиво стараются убедить, что они коммунисты.

В населенных пунктах Вильгельмсхаген и Рансдорф работают рестораны, где имеются в продаже спиртные напитки, пиво и закуски. Причем владельцы ресторанов охотно производят продажу всего этого нашим бойцам и офицерам на оккупационные марки. Начальник политотдела 28 гв. ск полковник Бородин приказал владельцам ресторанов Рансдорфа закрыть рестораны на время, пока не закончился бой.

Начальник политотдела 8-й гв. армии гв. генерал-майор М. СКОСЫРЕВ

В одном из донесений члена Военного совета 1-го Украинского фронта указывается, что «немцы аккуратно выполняют все поручения и высказывают удовлетворение установленным для них режимом. Так, пастор города Заган Эрнст Шлихен заявил: «Мероприятия, проводимые советским командованием, расцениваются немецким населением как справедливые, вытекающие из военных условий. Но отдельные случаи произвола, особенно факты изнасилования женщин, держат немцев в постоянном страхе и напряжении». Военные советы фронта и армий ведут решительную борьбу против мародерства и изнасилования немецких женщин».

К сожалению, редко кто на Западе вспоминает о другом. О бескорыстной помощи Красной Армии берлинцам и немцам из других городов. А ведь не зря стоит (и недавно отремонтирован) в Берлинском Трептов-парке памятник советскому солдату-освободителю. Солдат стоит, опустив меч и прижимая к груди спасенную девочку. Прообразом этого памятника послужил подвиг солдата Николая Масолова, который под сильным огнем противника, рискуя жизнью, вынес с поля боя немецкого ребенка. Этот подвиг совершили многие советские солдаты, при этом некоторые из них погибли уже в последние дни войны.

Комендантом Рейхстага перед началом его штурма 30 апреля 1945 г. был назначен полковник Федор Зинченко. За полчаса до боя он узнал о гибели своего последнего брата. Двое других погибли под Москвой и Сталинградом. Все его шесть сестер остались вдовами. Но, выполняя свой долг, комендант первым делом позаботился о местном населении. Штурм Рейхстага еще продолжался, а полковые повара уже раздавали пищу изголодавшимся немцам.

Взвод разведки 674-го стрелкового полка 150-й стрелковой Идрицкой дивизии на ступенях Рейхстага. На переднем плане – рядовой Григорий Булатов.

Сразу же после взятия Берлина для населения германской столицы были введены следующие нормы питания на каждого жителя (в зависимости от характера деятельности): хлеба – 300-600 граммов; круп – 30-80 граммов; мяса – 20-100 граммов; жиров – 70 граммов; сахара – 15-30 граммов; картофеля – 400-500 граммов. Детям до 13 лет ежедневно выдавалось 200 граммов молока. Примерно такие же нормы были установлены для других городов и поселков в освобожденных Советской Армией районов Германии. В начале мая 1945 г. Военный совет 1-го Белорусского фронта докладывал о положении в Берлине в Ставку Верховного Главнокомандующего: «Мероприятия советского командования по продовольственному снабжению, налаживанию жизни в городе ошеломили немцев. Они удивлены великодушием, быстрым восстановлением порядка в городе, дисциплиной войск». Действительно, только в Берлине из ресурсов советских войск для нужд местного населения в кратчайшие сроки было выделено: 105 тыс. тонн зерна, 18 тыс. тонн мясопродуктов, 1500 тонн жиров, 6 тыс. тонн сахара, 50 тыс. тонн картофеля и других продуктов. Городскому самоуправлению было передано 5 тыс. дойных коров для обеспечения детей молоком, 1000 грузовых и 100 легковых машин, 1000 тонн горюче-смазочных материалов для налаживания внутригородских перевозок.

Аналогичная картина наблюдалась всюду в Германии, куда вступила Советская Армия. Нелегко было в то время изыскивать необходимые ресурсы: советскому населению скромные продовольственные пайки выдавались строго по карточкам. Но Советское правительство делало все, чтобы обеспечить немецкое население необходимыми продуктами.

Большая работа была проделана по восстановлению учебных заведений. При поддержке советской военной администрации и благодаря самоотверженной работе местных демократических органов самоуправления к концу июня в Берлине шли занятия в 580 школах, где обучались 233 тыс. детей. Приступили к работе 88 детских домов и 120 кинотеатров. Были открыты театры, рестораны, кафе.

Советские военные власти еще в дни ожесточенных боев взяли под охрану выдающиеся памятники немецкой архитектуры и искусства, сохранили для человечества знаменитую Дрезденскую галерею, богатейшие книжные фонды Берлина, Потсдама и других городов.

В заключение еще раз повторим: задача овладения таким огромным городом, как Берлин, была исключительно сложной. Но войска фронтов Жукова, Конева, Рокоссовского справились с нею блестяще. Значение этой победы признано во всем мире, в том числе и немецкими генералами, и военачальниками союзнических войск.

Вот, в частности, как оценил Берлинскую битву один из выдающихся военных руководителей того времени генерал армии Джордж Маршалл: «Хроника этой битвы дает много уроков для всех, кто занимается военным искусством. Штурм столицы нацистской Германии – одна из самых сложных операций советских войск в ходе Второй мировой войны. Эта операция представляет собой замечательные страницы славы, военной науки и искусства».