В последние годы многие ученые, связанные с биологией и зоологией, поднимают свои голоса против более чем векового всевластия теории эволюции Дарвина. И делают они это под давлением фактов, с которыми, как известно, не поспоришь. Тем не менее по-прежнему в школах наши дети не только изучают дарвинизм, но и сдают по нему сложнейший экзамен, являющийся к тому же государственным. Неужели и впрямь мы обучаем подрастающее поколение тому, что является плодом чистого вымысла?
Ч тобы ответить на стоящие вопросы, проще всего обратиться к тем самым фактам, которые и «давят» на ученых. А для этого - просто внимательно присмотреться к окружающему нас миру природы, чтобы понять, кто прав: эволюционисты, утверждающие, что современные растения, животные, птицы и насекомые, а вслед за ними и мы с вами стали такими, какие есть, в процессе длительного исторического развития. Или права Библия, утверждающая, что сегодняшний мир был создан Творцом в шесть дней, и все звери, птицы и даже самые мельчайшие мошки с первого мгновения создания сразу же были такими, какими мы их видим сейчас.

Но вначале поговорим о... дятле. Этот живой отбойный молоток ухитряется барабанить по дереву со скоростью 8-10 ударов в секунду! Более того: слабенькая на вид птичка способна проделать дырку не только в самом твердом дереве, но даже в бетоне! При такой скорости и силе удара его мозг обязательно должен пострадать, но он не страдает. Как же такое возможно?

Возможно, потому, что у дятла совершенно особое строение головы, включающее специальные амортизаторы. У большинства птиц кости клюва прикреплены к черепной коробке, закрывающей мозг, и только у дятла между клювом и черепом находится пористая прокладка: похожее на губку вещество, которое гасит встряску от каждого удара. Этот природный амортизатор настолько хорош, что, как утверждают специалисты, намного превосходит все созданное руками человека.

Мало того, приспособления, оберегающие мозг птицы, одним амортизатором не ограничиваются: оказывается, у дятла есть еще и особые мышцы, которые сдвигают черепную коробку подальше от клюва в момент «долбежа» - на каждый удар. Но вот дырка проделана. Теперь, для того чтобы отобедать, необходимо извлечь оттуда насекомых и съесть их. И в ход идет еще одно удивительное устройство - невероятно длинный липкий язык, длиннее, чем тело птицы!

Спрашивается: куда девать такой язычище, когда он не занят делом?

У всех птиц, кроме дятла, язык находится во рту - как и у нас с вами. Но для дятла это недопустимо: «хранить» такой язык во рту нельзя - спутается и превратится в клубок. Вот он и растет у него не изо рта, а из правой ноздри и, проходя прямо под кожей, оборачивает всю голову. Очень удобно и вполне аккуратно! И все это, вместе взятое, - абсолютно неразрешимая проблема для тех, кто верит в эволюцию...

Как могли такие специализированные для одной цели органы развиться постепенно? Амортизаторы должны были работать с самого начала, иначе дятел № 1 просто вышиб бы себе мозги, не успев произвести потомство, и весь род дятлов закончился бы. А если бы первые дятлы питались иначе и не долбили деревья, амортизатор просто не понадобился бы. А длинный язык? Ведь он был бы тогда не нужен! К тому же представить, что когда-то у дятла язык был обычный, а потом внезапно вырос, отцепился от задней стенки рта, влез в ноздрю и обернулся вокруг головы, может, пожалуй, только художник-мультипликатор... Но ведь именно на этом и настаивает эволюционная теория! На том, что все современные «приспособления» животных и птиц, позволяющие им добывать пищу и «бороться за существование», сформировались на протяжении тысяч лет - постепенно!

Но факты действительно вещь упрямая: чтобы выжить, дятел должен был быть таким, как сегодня, сразу. Любая постепенность просто вычеркнула бы это удивительное существо из списков живых существ планеты. Иными словами, таким он был сотворен, причем сотворен тем, кто точно знал, что дятлу предстоит долбить деревья, а значит, его мозгу нужна особая защита от постоянной вибрации, стопроцентно гарантирующая выживание вида.

Интересно то, что, если проанализировать с этой точки зрения любое живое существо планеты, результат мы получим тот же самый. Но если бы кто-то предложил выбрать одно-единственное животное и на его примере доказать, что эволюции просто не могло быть, - лучшего существа, чем морская улитка эолис, для этой цели не найти.

Эолис внешне совсем не похожа на улиток, живущих в садах и огородах. Она очень красива, с ворсинками на спине, похожими на шерсть. И питается она еще одним морским обитателем - анемонами. Анемон, в свою очередь, одно из самых ядовитых существ океана. Он покрыт буквально сплошь крохотными жалящими клетками, стреляющими сильнейшим ядом во всякого, кто случайно к нему приблизится. От креветок до рыб. Тогда каким же образом удается морской улитке питаться этой плавучей колбой с ядом? Понять это сегодняшняя наука не в состоянии. Ей известно лишь то, что она разрывает морской анемон на части вместе с ядовитыми клетками и все это проглатывает без всякого вреда для себя. Но самое интересное происходит дальше.

Эти насмерть жалящие клетки в желудке эолиса не перевариваются. Потому что в нем имеются особые канальчики, покрытые ворсинками. Эти своеобразные пути ведут из желудка прямиком к тем самым кожным выростам на спине улитки, похожим внешне на шерсть. И, отправив их туда, теперь уже сама эолис использует позаимствованные у анемона жала для своей защиты!

Спрашивается, возможно ли было приобрести столь хитрую систему «питание - защита» в процессе эволюции, то есть постепенно? Конечно нет, поскольку развить в себе такие способности, не погибнув, невозможно: ведь яд анемона, непосредственно введенный улитке, и сегодня для нее смертелен! Даже если допустить, что в незапамятные времена какой-то одной-единственной улитке с отчаяния от голодухи удалось сожрать зазевавшегося анемона, она бы все равно погибла: клетки с ядом сожгли бы ее желудок, пока что лишенный специальных канальцев. Таким образом, неизбежен лишь один вариант: самый первый экземпляр улитки и в незапамятные времена выглядел и был устроен так же, как любой современный, со столь же сложной, математически выверенной системой питания - защиты! И если даже куда более простые системы (например, охранная) требуют в процессе своего возникновения участия разума, только сумасшедший может допустить, что на произведение, равное по сложности эолису, способна слепая, неразумная и бездушная природа...

Так же, как и десятки тысяч других не менее продуманно устроенных живых существ планеты, эолис могла быть только сотворена. Сотворена разумом, неизмеримо превосходящим человеческий, то есть, как и утверждает Библия, - Богом. В те самые шесть дней творения, о которых мы узнаем из Бытия и которые в библейской истории мира так и именуются - Шестоднев.

Но, вероятно, самым весомым современным аргументом за Шестоднев против эволюции является тот всемирно известный документ, который мы называем Красная книга.

Известно, что это книга, в которую внесены вымирающие ныне животные и растения. Широко распространено совершенно не соответствующее действительному положению вещей мнение, что исчезают те виды животных и растений, которые усиленно истреблял на протяжении всей истории своего существования сам человек. Это неправда! Любой зоолог или ботаник знает, что из огромного количества живых существ, внесенных в Красную книгу, не более чем для двух десятков причиной можно назвать наш вандализм, включающий страсть к охоте. Остальные тысячи и десятки тысяч видов оказались не в состоянии справиться с климатическими и экологическими изменениями.

Но что такое экологические изменения, вообще ухудшение экологии? Прежде всего это процесс куда более постепенный, чем изменения того же климата, например, в ледниковые периоды. Это доказывают находки археологов в вечных льдах Антарктиды. Еще несколько десятков лет назад там было обнаружено прекрасно сохранившееся семейство мамонтов, замерзших в самых разных позах, да еще с ветками деревьев во рту. Значит, оледенение полюсов произошло, как это и утверждает Библия, моментально! В ту секунду, когда последние капли первого в мире дождя, сопровождавшего Потоп, пролились и над Землей впервые за историю ее существования исчезли укутывающие ее до этого плотным защитным слоем облака. А на небе появилось солнце, от которого отныне зависело, кому жить после Потопа, а кому - нет, поскольку светило стало единственным источником тепла на планете. Значит, одномоментно образовались и климатические зоны. Застав тех же мамонтов, а заодно и их основную пищу - допотопные деревья - врасплох, тут же покрыв их льдом.

Вернемся теперь к теории эволюции. Если допустить, что какие-то предки нынешних животных, вместо того чтобы погибнуть, не вымерзли вместе с остальными, а приспособились, да еще постепенно, несмотря на резкую и стремительную перемену климата, почему тогда современные виды демонстрируют полное отсутствие приспособляемости к нынешним климатическим и экологическим условиям, неспособность бороться за выживание?.. Вот простой пример.

Казалось бы, чего проще для вымирающих от загаженности воздуха деревьев перейти на ту же систему питания, какая существует у фикуса и еще нескольких видов этого рода? Известно, что фикус очень хорошо очищает воздух любого помещения, потому что «ест» не кислород, как большинство растений, а то, что остальные кислорододышащие выдыхают. Однако и растения, и животные в процессе неуклонного на протяжении последних двух столетий изменения климата либо мигрируют в поисках более соответствующей их организму зоны, либо вымирают. И в каждом следующем их поколении, вопреки все той же теории эволюции, рождается все больше ослабленных, совершенно не приспособленных к борьбе за жизнь особей, чем в предыдущем. Налицо не прогресс, о котором твердят эволюционисты, а регресс, который предсказывает Библия.

Наконец, нельзя не упомянуть и о самом Чарлзе Дарвине, авторе этой теории... Только вопрос: теории ли? Ведь сам Дарвин не назвал ее так ни разу в жизни, определяя как научную гипотезу, то есть предположение! Более того, это предположение выглядело в его изложении, мягко говоря, чуть-чуть не
так, как у его нынешних последователей.

Чарлз Дарвин всегда был не просто верующим человеком, но еще и человеком, имеющим богословское образование, - факт, о котором так усиленно старались не упоминать материалисты-атеисты. Но именно этот факт и важен для того, чтобы правильно понять первоисточник дарвинизма.

Дарвин ни в коем случае не ставил под сомнение сотворенность нашего мира Богом. Он и в первую, и в последнюю очередь был занят попыткой понять, что именно скрывается за словом «день» в Библии: действительно 24 суточных часа или сотни тысяч лет?.. Ведь древнееврейское слово «день», которое употребляется в оригинале Библии, написанном на древнееврейском, имеет еще один перевод на другие языки - не только «день», но и «период»! Дарвина-богослова это остро интересовало, и
Дарвин-естествоиспытатель сделал попытку это выяснить, удовлетворить этот интерес...

Получить ответ на собственный вопрос при жизни ему не удалось. Потому что не было найдено главное доказательство эволюции - переходное звено между обезьяной и человеком. Умирая, сомневающийся в верности своих предположений Дарвин завещал ученикам: ищите, копайте, еще раз копайте и - ищите...

И, как это бывает с учениками дьявола, его ученики тоже оказались слишком старательными. Настолько, что позволили себе сфальсифицировать искомое переходное звено, смешав кости человека и обезьяны и, где надо, аккуратно подкрасив их... Более ста лет пролежала подделка под стеклом в Лондонском музее археологии, единственная в мире и потому неприкасаемая, копируемая в виде муляжей, с которыми и дозволялось работать ученым-дарвинистам. Десять лет назад стекло открыли, и грянул гром... Но почему-то при этом не уничтожил он ни целой сети институтов дарвинизма, выросшей за век по всему миру, ни школьных учебников. Причина может крыться с равной вероятностью как в инертности мышления, присущей человеческому разуму, так и в проблемах экономики или политики.

Но в чем бы она ни крылась, самого факта отрицать не станет ни один беспристрастный ученый: эволюционная теория - это всего лишь очередной плод человеческой фантазии, очередная неподтвердившаяся гипотеза. Если ее что-то и отличает от других таких же, то, как сказал один из российских академиков на Всемирном слете археологов в Дубне два года назад, «в отличие от остальных несостоятельных гипотез, дарвинизму удалось отбросить развитие науки под названием биология, как минимум, на сотню лет назад...»

Подготовила Мария ВЕТРОВА

Трудно преувеличить то, насколько блестящей и грандиозной была и остается эволюционная теория естественного отбора Чарльза Дарвина. Она в прямом смысле потрясла викторианскую Англию — по крайней мере, в той степени, в которой традиционную и душную викторианскую Англию могли потрясти люди, посмевшие немного повысить голос, выражая вежливый протест. Но некоторым представителям того общества, в особенности убежденным приверженцам христианского учения, не слишком понравилась идея о том, что природа вполне может существовать и развиваться самостоятельно, без указующего перста высшей силы. Им она совсем не понравилась.

Хотя сегодня об этом мало кто знает, но ученые размышляли над идеей эволюции еще до Дарвина — даже дед Чарльза, Эразм, упомянул о ней в одном из своих стихотворений. Вкладом Чарльза стала непосредственно теория естественного отбора, согласно которой живые существа со временем меняются, и эти изменения позволяют им лучше приспосабливаться к окружающей среде, повышая их шансы передать свои признаки будущим поколениям. (Интересно, что друг Дарвина, блестящий натуралист Альфред Рассел Уоллес (Alfred Russel Wallace) пришел к такому же выводу примерно в то же время, что и сам Дарвин. Оба они представили свои предварительные выводы перед Лондонским Линнеевским обществом, и только потом Дарвин произвел настоящую революцию, опубликовав свой труд «О происхождении видов».)

Однако в его теории естественного отбора было одно слабое место: Дарвин не смог до конца объяснить, как именно это работает. Потомки, несомненно, обладали чертами своих родителей. Но как это получалось? Что происходило в момент зачатия? Это было гигантским пробелом в дарвиновской теории эволюции. Поэтому в 1868 году, спустя почти десятилетие после публикации «О происхождение видов», Дарвин попытался заполнить этот пробел своей теорией «пангенезиса» — совершенно ошибочной теорией, которая в общих чертах заключается в следующем.

Каждая клетка в нашем теле источает крошечные частицы, называемые геммулами, «которые распространяются по всей системе», как писал Дарвин, и, «получая необходимое питание, эти частицы начинают приумножаться путем деления и в конечном итоге превращаются в единицы, подобные тем, от которых они изначально произошли». В сущности, с точки зрения Дарвина, геммулы — это семена клеток. «Они собираются со всех частей системы и концентрируются в половых элементах. Их развитие в следующем поколении приводит к формированию нового существа».

Поскольку в момент зачатия происходит соединение половых семян обоих родителей, их отпрыск в конечном итоге обладает признаками как матери, так и отца. Но как быть с ребенком, который перенял от одного родителя больше признаков, чем от другого? Так происходит, когда «геммул в оплодотворенном эмбрионе в избытке» и когда «геммулы одного родителя имеют некоторое преимущество — в численности, сходстве или силе — над геммулами другого родителя». Другими словами, они будто вкладывают больше усилий в процесс формирования зародыша.

Геммулы должны развиваться в правильном порядке, чтобы в итоге получился здоровый организм. Поэтому, когда происходит какой-то сбой, возникают врожденные пороки развития. Дарвин пишет: «Согласно доктрине пангенезиса, на ранних стадиях геммулы смещенных органов начинают развиваться в неправильном месте вследствие соединения с неправильными клетками или совокупностями клеток».

Однако заслугой дарвиновской теории пангенезиса стало то, что она, наконец, объяснила наличие различий между организмами — этого неочищенного топлива эволюции. На это существуют две причины. Во-первых, «колеблющаяся вариабельность» возникает вследствие «недостатка, избытка и перемещения геммул, а также нового витка развития тех геммул, которые до этого долгое время были латентными». Другими словами, некоторые геммулы могут получить воплощение во внуках, перескочив через поколение, хотя сами они при этом «не претерпевают никаких изменений».

Вторая причина имеет отношение к ныне дискредитировавшей себя теории ламаркизма, согласно которой те признаки, которые организм приобретает в течение жизни — в силу действия факторов окружающей среды — могут затем быть унаследованы его отпрысками. Дарвин считал, что геммулы могут меняться в течение жизни организма и что эти изменившиеся геммулы могут преумножаться и вытеснять прежние геммулы. (Ламаркизм мертв, однако некоторые современные ученые считают, что, поскольку формы поведения, такие как наш язык, приобретаются в процессе жизни, они представляют собой примеры негенетического наследования, которые могут изменить курс эволюции организма. Однако это до сих пор остается весьма спорным вопросом, на котором мы сейчас не будем останавливаться.)

Давайте подведем итоги: геммулы — это семена клеток, которые организм получает в момент своего зачатия. Они должны формироваться в правильном порядке, чтобы получился здоровый организм, а их смешение приводит к возникновению вариаций. Некоторые геммулы могут на время стать латентными, и это приводит к тому, что некоторые признаки проявляются через одно или несколько поколений, или же могут меняться в течение жизни организма, и поэтому его отпрыски унаследуют те признаки, которые их родители выработали вследствие воздействия факторов окружающей среды.

Любая теория должна быть доказана экспериментально, и эта задача легла на плечи кузена Дарвина, Фрэнсиса Гальтона (Francis Galton). Чтобы доказать, что геммулы обуславливают изменчивость, он взял кровь одного кролика и ввел ее другому, предполагая, что потомки второго кролика будут обладать признаками первого. В своем эссе под названием «Дарвин и наследственность: эволюция гипотезы пангенезиса» Джеральд Гейсон (Gerald Geison) пишет: «Эти эксперименты, как и все последующие, не смогли доказать гипотезу Дарвина, а когда в дополнение к этому была дискредитирована идея наследования приобретенных признаков, теорию пангенезиса быстро вытеснили другие, более убедительные объяснения».

«В результате, — пишет Гейсон, — теория пангенезиса часто воспринималась как одна из загадочных и необъяснимых ошибок гения. Возможно, именно потому, что многие хотят сделать акцент только на гении Дарвина, некоторые биографы совершенно забывают упомянуть о пангенезисе».

Я уже писал об этом прежде и напишу снова: в науке ошибки — это совершенно нормальное и весьма полезное явление, потому что, когда кто-то опровергает ту или иную теорию, это уже прогресс. Конечно, довольно досадный прогресс для человека, чью теорию опровергают, но все равно прогресс.

Основы генетики были заложены, как бы странно это ни показалось, монахом, который в 1850-х годах проводил опыты с горохом — именно тогда, когда Дарвин работал над своим трудом «О происхождении видов». Выращивая горох и тщательно записывая, как признаки наследуются из поколения в поколение, Грегор Мендель (Gregor Mendel) заметил, что потомки не являются просто неким слиянием родителей, как полагали биологи того времени. То есть в результате скрещивания растения с гладкими горошинами и растения с морщинистыми горошинами, к примеру, не получится растения со слегка морщинистыми горошинами — это будет растение либо с гладкими, либо с морщинистыми горошинами. Это то, что мы сейчас называем доминантными и рецессивными аллелями или вариациями конкретного гена: к примеру, если у вас голубые глаза, это является проявлением рецессивной аллели, а карие глаза — это проявление доминантной аллели. Так происходит, потому что вы получаете две копии каждого гена, одну — от матери, другую — от отца.

«Эй, ребята, а я обнаружил здесь что-то интересное», — вероятно, сказал Мендель под оглушительный треск сверчков. Но в те времена его работу никто не заметил. Только в 1900-х годах ботаники всерьез начали изучать его труды, что заложило основы эпохи генетики. Вскоре ученые выяснили, что именно ДНК содержит в себе информацию, которая обуславливает наличие тех или иных признаков, и в 1953 году Уотсон, Крик и их коллеги окончательно сформулировали знаменитую теорию двойной спирали.

Теперь мы знаем, что наследование признаков не имеет ничего общего со смешением геммул. Разумеется, мы получаем нашу ДНК, которая содержит в себе гены матери и отца. Но каждый раз эти гены дают уникальные сочетания, что приводит к различиям между братьями и сестрами. Разнообразие может также обуславливаться мутациями генов: когда наши клетки делятся, иногда они воспроизводят свои ДНК с ошибками (возможно, вы являетесь носителем огромного количества мутаций, которые вы даже не замечаете) Таким образом, эти мутации в сочетании со смешением генов при зачатии лежат в основе изменчивости и соответственно эволюции: некоторые люди рождаются с признаками, которые делают их лучше приспособленными к их окружению, что повышает их шансы на выживание и передачу своих генов будущим поколениям.

Дарвин замахнулся на проблему наследования и, разумеется, потерпел неудачу, но давайте не будем забывать, что он сформулировал одну из величайших теорий в истории человечества — теорию эволюции путем естественного отбора. Ему просто не удалось дожить до того дня, когда последний кусочек мозаики встал на свое место (последний крупный кусочек мозаики, должен сказать — нам предстоит еще очень многое узнать об эволюции).

И разве мысль о том, что даже самые великие умы в истории могли совершать серьезные ошибки, не приносит нам хотя бы некоторое успокоение? Лично меня она очень успокаивает, учитывая то, что до недавнего времени я даже не знал, что авокадо — это фрукт. Я имею в виду, кто мог предположить, что все так получится?

Для многих эта новость стала шоком, ведь теорию Дарвина полностью разоблачили. С каждым годом все больше ученых говорят не в пользу эволюции.

Этой информацией должен обладать любой здравомыслящий человек: Теория, которой нас учат в школе, в действительности не имеет под собой никакой ни научной, ни логичной основы.

Человек, выдвинувший теорию эволюции – английский естествовед-любитель Чарльз Роберт Дарвин. Дарвин никогда по настоящему не обучался биологии, а имел лишь любительский интерес к природе и животным.

Большинство людей считают теорию Дарвина (дарвинизм) научным фактом. На самом же деле эта теория, опровергнутая современной наукой, не более, чем сказка XIX века.

С момента появления этой теории до сегодняшнего дня такие развивающиеся области науки, как биохимия, микробиология, генетика, палеонтология и анатомия показали, что дарвинизм является всего лишь плодом воображения.

Современная наука, доказывая несостоятельность теории Дарвина, одновременно раскрывает настоящую причину происхождения жизни – создание. Все живые существа были созданы (!!!) на генном уровне в совершенном виде и не подвергались никакой эволюции.

Микроскоп

Исследование строения клетки стало возможным с изобретением электронного микроскопа. Во времена же Дарвина клетку можно было изучать лишь поверхностно с помощью примитивного микроскопа.

Дарвин, совершенствуя теорию, был под влиянием биологов-эволюционистов, живших до него, особенно французского биолога Ламарка. По мнению Ламарка, живые существа из поколения в поколение передают особенности, приобретенные ими в течение жизни, и таким образом эволюционируют.

Например, жирафы произошли от вида животных, похожих на газелей, а шеи их вытянулись сами по себе, так как они были вынуждены добывать листву с высоких деревьев.

Однако ошибались и Ламарк и Дарвин. Потому что в то время исследование живых организмов проводилось с помощью примитивной технологии и в недостаточной степени. Тогда не было даже названий таких сфер науки, как генетика и биохимия. Теория опиралась только на силу воображения.

Дарвин и сам понимал, что в его теории было много нерешенного. Он признает это в книге "Трудности теории" (Difficulties of Theory). Эти трудности заключались в комплексных органах живых организмов, которые не могли появиться случайно (например, глаз), а также ископаемые останки. Дарвин надеялся на то, что эти трудности будут преодолены в процессе новых открытий.

ДНК подвергло теорию полному краху

В то время как Дарвин следил за откликами о своей "научной теории", австралийский ботаник Г. Мендель в 1865 году открыл закон наследственности. Однако открытия Менделя не были услышаны до конца столетия и приобрели значение только в начале 1900 г. вместе с открытием генетики. В эти же годы было открыто строение генов и хромосом.

А открытие в 1950 году ДНК, хранящей генетическую информацию, подвергло теорию полному краху. Потому что строение живых организмов оказалось намного сложнее, чем полагал Дарвин, и несостоятельность механизма эволюции вышла наружу.

В результате всех этих открытий, теория Дарвина должна была быть помещена на пыльные полки истории. Однако некоторые круги настаивали на необходимости обновления теории и пытались любыми силами поставить ее на научную платформу. Было ясно, что все эти усилия имели скорее идеологическую цель, чем научную озабоченность.

Современные ученые опровергли теорию Дарвин а о том, что эволюция – постоянный процесс. Результат многочисленных экспериментов и опытов гласит, что видообразование происходит под воздействием резко меняющихся условий среды, а теория Дарвина о мутации и естественном отборе может описать эволюции видов только на 8%.

Работа учёных показывает, что естественный отбор Дарвина может и вовсе не быть источником новых видов на Земле и они уверены, что им удастся убедить в этом большинство ученых в результате будущих экспериментальных и модельных работ.

К такому выводу пришел в недавней обзорной статье американский биолог и эволюционист Майкл Рампино (Michael Rampino). Нет, это не означает еще пресловутого «Дарвин был не прав», скорее лишь корректирует общепринятую точку зрения на Теорию эволюции и на то, как эволюционный процесс протекает.

В классическом дарвиновском представлении эволюция организмов под действием естественного отбора — процесс, похожий на медленный, неторопливый и постепенный подъем на эскалаторе. Лишь изредка та или иная катастрофа или иное из ряда вон выходящее событие вносят в эту картину элемент неожиданности: какой-нибудь вид, скажем, птиц, случайно оказавшись на изолированном острове, где он вынужден адаптироваться к необычным видам пищи, начинает изменяться чрезвычайно быстро, после чего снова возвращается к общему неспешному потоку.

По словам же Майкла Рампино, в современном виде картина предстает куда более грозной — скорее чередой малоуправляемых катастроф, массовых вымираний, каждое из которых, хороня сотни и тысячи видов, стимулировало взрывное развитие выживших. Такой взгляд, как напоминает ученый, близок мнению шотландского землевладельца и естествоиспытателя Патрика Мэттью , высказавшего эволюционные идеи почти за полвека до Дарвина. К слову, по ряду обстоятельств публикации Мэттью стали более-менее известны лишь многим позже дарвиновских, и нет никаких причин считать, будто Дарвин «заимствовал» идею естественного отбора как движущей силы эволюции у него. Тем более что взгляды Мэттью и Дарвина действительно во многом разнятся.

Майкл Рампино поясняет: «Мэттью открыл и ясно описал идею естественного отбора применительно к происхождению видов, но поместил его в контекст геологических изысканий, отмеченных рядом катастрофических событий, за которыми следовала быстрая адаптация… В свете современных представлений о роли массовых вымираний в эволюции жизни на планете, стоит переосмыслить идеи Мэттью как куда более близкие нашему взгляду, нежели дарвиновские».

Ненадолго вернемся к истории вопроса. В отличие от Дарвина, посвятившего рассмотрению разных аспектов эволюционной теории множество детальных трудов, Патрик Мэттью высказал эти идеи в кратком приложении к своей книге «Разведение древесины для кораблестроения», вышедшей в 1831 г. Записные книжки Дарвина свидетельствует, что он пришел к эволюционным идеям самостоятельно, в 1838 г., и первая его небольшая работа, посвященная этой теме, вышла в 1842 г. Формально он представил свои идеи совместно с Альфредом Уоллесом в 1858 г., на заседании научного сообщества в Лондоне. Революционная книга «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь» опубликована год спустя.

Ну а Мэттью почти за три десятилетия до того ограничился кратким описанием идеи. Он писал: «Существует естественный закон, универсальный в природе, способствующий воспроизводству того существа, которое лучше приспособлено к своим обстоятельствам… А поскольку арена существования ограничена и уже заселена, лучше воспроизводятся более сильные, более крепкие, более приспособленные особи, способные выжить…»

Однако, раскрывая силы, обусловливающие этот процесс, Мэттью обращал особое внимание на катастрофические события и массовые вымирания, полагая их основным фактором, когда «область существования живых существ так сокращается, что появляются незаселенные области для новых, адаптированных созданий».

Между прочим, Дарвин в «Происхождении видов» роль катастрофических изменений всячески принижал. Для него действие естественного отбора — можно сказать, ежедневная, ежеминутная катастрофа, постоянная борьба между особями внутри популяций и между популяциями. Процесс такой, естественно, придает эволюции постепенный, а не скачкообразный характер.

Вернемся же в наши дни, когда Майкл Рампино подает голос в пользу шотландского натуралиста Мэттью — и почти что против одного из апостолов современной науки. По его замечанию, современные геологические знания позволяют рассматривать историю как длинные периоды сравнительного спокойствия и «отсутствия происшествий» с короткими, но ключевыми по важности эпизодами катастроф, когда изменения происходят быстро и драматически. Вовсе не как в классических взглядах Дарвина, в которых эволюционные изменения происходят очень медленно, за счет состязания между организмами, становящимися все более адаптированными ко все тем старым же условиям.

Все это, однако, не отменяет блестящего гения Дарвина — который высказал даже очень дерзкое предположение о том, что у всех живых существ имеется единый общий предок — предположение, которое подтверждает современная генетика. Читайте: «

Стенли Л. Жаки, известный историограф науки, в своей новой книге пишет: "Среди всех самых известных научных теорий дарвинизм претендует на самую главную, имея на это самые незначительные основания". Очень характерное замечание, учитывая ту славу, которую дарвинизм снискал за почти полтора века существования.
Невзирая на очевидные научные и философские недостатки теории, эволюция стала частью "натуралистической догмы". Среди интеллекуалов она служит традиционным объяснением разнообразия жизни. Действительно, теория эволюции настолько общепринята, что если вы решите усомниться в ней, то рискуете прослыть невеждой или религиозным экстремистом.
Но то значение, которое теория приобрела за годы существования, не может оправдать ее недостатки. А они во все времена привлекали внимание известнейших ученых.
Суть теории Дарвина в том, что все формы жизни, включая и бактерии и разумные формы, возникли в результате действия слепых механических явлений природы. Для объяснения этого явления Дарвин разработал два основных принципа. Сперва, как он считал, что гены организма изменяются случайным образом. В дальнейшем, если эти случайные генные изменения выражаются в благоприятных для особи свойствах, то организм выживает и передает их своему потомству. Если эти изменения неблагоприятны, природа уничтожает особь и с ней - новые качества особи. Дарвин был уверен, что именно этот бесконечный и случайный процесс отбора и объясяет эволюцию жизни. Таким образом, ему легко было назвать человека эволюционным потомком низших приматов, слегка усложненным в биологическом смысле, но тем не менее в основе своей - таким же животным. Человек, по его мнению, являлся не более чем суммой всех биологических случайностей за последние миллионы лет.
В чем же ошибка Дарвина? Существует два основных способа опровержения всякой научной теории. Во-первых, теория должна соответствовать материальным свидетельствам, как хорошая карта соответствует расположению улиц города. Для теории Дарвина материальным свидетельством могут быть окаменелости. Если теория не подтверждается хроникой окаменелостей, значит, она ошибочна. Однако окаменелости четко указывают на недостатки теории. Стивен Джей Гоулд (Гарвард) опирался именно на недостатки теории Дарвина, когда вывел свою теорию "прерывистого равновесия".
Но Гоулд - сторонник той же материалистической философии, что и Дарвин. А именно из-за этого теория может быть несовершенной. В основе каждой теории, как фундамент у здания, лежат философские концепции. Эти концепции не всегда можно непосредственно доказать с помощью науки. Тем не менее, они должны быть достаточно правдоподобны, и хотя бы "косвенно" соответствовать существующему порядку вещей. Чем меньше у них таких соответствий, тем слабее теория.
Дороже всего Дарвину с самого начала обходился его материализм. Адам Седжвик, бывший одно время другом и учителем Дарвина, писал: "Принципы эволюции однозначно ложны и абсурдны. Она (эволюция) ради определенной конечной цели отвергает любую аргументацию. От начала до конца это продукт махрового материализма, тщательно состряпанный и умело преподаный... но зачем? Поскольку другого серьезного объяснения найти нельзя, значит - чтобы сделать нас независимыми от Создателя."
Те же сомнения обуревали и Дарвина. Он пишет другу: "Иногда кажется невозможным доказать, что весь этот разнообразный чудесный мир, в том числе и мы, мыслящие, возник случайно. Вот в чем главный аргумент в пользу существования Бога".
В этих двух высказываниях - суть всей проблемы. Сначала материализм Дарвина, следуя логике, отрицает Бога. Но тогда прчему же возникла жизнь? Материалисты вроде Карла Сагана, не моргнув глазом, утверджают, что жизнь сама создала себя. И их ничуть не волнует, что это заявление нарушает основные положения науки, да и здравого смысла тоже. Ведь все должно иметь причину, ничто не может быть причиной для самого себя.
Затем, материализм Дарвина абсолютно игнорирует человеческое сознание. Альфред Уоллес, создававший теорию эволюции вместе с Дарвином, предупреждал его, что эта теория неприменима к духовной природе человека. Не так давно сэр Джон Экклз написал, что "Теория Дарвина имеет серьезные недостатки. Ведь она совсем не рассматривает необычные проблемы, связанные с живыми организмами, обладающими мозговой деятельностью нематериального свойства". Экклз говорит это со знанием дела, потому что он всю жизнь работает с человеческим мозгом, и даже получил заэту работу Нобелевскую премию. Результаты показывают, что наличие особого мозга не объясняет наличие сознания и мышления.
Более того, ни в одной области физики, химии, биологии не существует законов, касающихся сознания. И ни одна из этих наук не способна его даже регистртровать. Причина в том, что сознание имеет духовную сущность, а не физическую. Таким образом, материализм Дарвина должен был либо объяснить его, либо отрицать, что люди им обладают. Невероятно, но большинство материалистов предпочитают последнее.
И, наконец, существует главная проблема - проблема предназначения. Предназначение подразумевает Творца, имеющего некоторую конечную цель, для которой Он создает Свое детище. Таким образом, при замене предназначения на случай, Творец исключается абсолютно. Именно поэтому последователи механистицизма отрицают существование цели, и поэтому Дарвин и Гоулд постоянно утверждали, что генетические изменения и естественный отбор происходят случайно, а не целенаправлено. Как давным-давно сказал Седжвик, их философское кредо - отрицание Создателя, наука же служит прикрытием.
Сэр Эрнст Чейн, лауреат Нобелевской премии в области биологии, заявил по этому поводу: "Постулаты о развитии и выживании сильнейших в результате случайного совпадения мутаций не имеют никаких доказательств и противоречат фактам". Альфред Норт Уайтхед был так же откровенен: "Все, кто посвятил себя одной цели - доказать, что цели не существует - представляют собой интересный объект для исследователя".
Эти вопросы побудили Колина Паттерсона, старшего палеонтолога Британского Музея Естественной Истории, обратиться несколько лет назад к одному последователю Дарвина с вопросом: "Расскажите мне, пожалуйста, что вы знаете об эволюции, но только правду". Он тоже знает, что эволюция на самом деле - лишь теория, которая слишком часто претендует на большее!