Если понимать когнитивный подход в широком смысле - как включение проблем познания, понимания и объяснения в струк­туру традиционных научных методологий, можно смело сказать, что каждое социологическое исследование в явном или неявном виде учитывает когнитивные факторы и, следовательно, может быть отнесено к когнитивному направлению в науке.

Попробуем хотя бы кратко и заведомо фрагментарно перечис­лить социологические работы ученых, уделяющих когнитивным аспектам особое внимание. Пожалуй, первой работой, в которой

наиболее рельефно были рассмотрены когнитивные факторы, формирующие динамику общества, был четырехтомный труд П. Сорокина "Социальная и культурная динамика" (1937-1941). В теории Сорокина исторический процесс предстает как последо­вательная смена культур (доминирующее мировоззрение, основ­ные способы познания и восприятия действительности). Сам ме­ханизм смены культур тоже носит когнитивный характер и будет более подробно рассмотрен в § 8.1.

В 60-70-е годы когнитивным аспектам наибольшее внимание уде­ляют феноменологи и этнометодологи. Близкие к когнитивному под­ходу идеи развивал А.Шюц, утверждавший, что "наша обыденная действительность складывается просто-напросто из различных мыс­лительных схем и типов, которые делают возможными идентифика­цию и узнавание окружающего нас мира" [цит по: 22, с.80].

Возникает социология знания, тематика которой вполне мог­ла бы рассматриваться как раздел когнитологии. Но здесь мы всту­паем в область "неправильно названных дисциплин" (А.Шюц), в очерчивании границ которых велика роль "исторических случай­ностей". Действительно, трудно понять, почему антропология, а не социология занимает почетное место в содружестве когнитив­ных наук (см. рис. 3.1). Особое положение антропологии удивля­ло Т. Парсонса*, считавшего, что "в определенных отношениях она присвоила себе область еще более широкую, чем область самой со­циологии, тогда как в других отношениях она сконцентрировала свое внимание на культурах и обществах, не знающих письменно­сти". Однако в той степени, в какой может быть очерчен анали­тически определенный круг интересов антропологии, он, по-види­мому, включает в себя аналитическое изучение явлений культуры, структурированных символически значимых систем, в которых и посредством которых ориентируются и направляются социальные системы и личности. По традиции антропологи интересовались "простейшими" обществами и экзотическими культурами - имен­но в этой сфере когнитивный инструментарий, в частности когни­тивные карты, использовался особенно широко.

В 60-е годы известный американский социолог Ч. Лумис (С. Loomis) применил когнитивные карты для анализа картин ми­ра членов религиозной секты Амишей, живущих в Пенсильвании . Точнее, Лумис рассматривал процесс когнитивной структу­ризации (cognitive mapping), под которым понимал построение и использование когнитивной карты для анализа незнакомых явле-

* Парсонс Т. Общий обзор//Американская социология. М., 1972. 76

ний или событий. Лумис подробно анализирует процессы адап­тации продуктов научно-технического прогресса членами секты, сознательно отгораживающей себя от влияния внешнего мира.

Разработанный метод оказался эффективным средством ана­лиза стереотипов представителей расовых, национальных и религиозных групп, составляющих американское общество. Лумис отмечает, что доминирующие группы смотрят на представителей этнических и расовых меньшинств сквозь довольно жесткую сеть стереотипов. Если стереотипы группы X негативны (ее члены ле­нивы, беспомощны, грязны, не способны учиться), то представи­тели большинства склонны выискивать такие же характеристи­ки у членов группы X, при этом характеристики, противоречащие устоявшимся стереотипам, часто игнорируются. Нередко подоб­ные предрассудки образуют "порочный круг", усиливающий пре­дубеждения, - негативные ожидания всегда оправдываются. Ес­ли доминирующая группа приняла подобные стереотипы, то она начинает относиться к членам группы меньшинства как к низшим существам, не принимая их в престижные школы, не допуская к высокооплачиваемым должностям и профессиям, не разрешая се­литься в лучших районах и т.д. Такое отношение убеждает пред­ставителей меньшинств в том, что они действительно не могут иметь хорошее образование, высокооплачиваемую работу, пре­стижное жилье. Это в свою очередь вновь усиливает первоначаль­ное предубеждение и увеличивает вероятность того, что к предста­вителям меньшинств будут и дальше относиться как к "низшим" существам, - порочный круг замкнулся .

Таким образом, когнитивная структуризация оказывается по­лезным инструментом для исследования не только примитивной культуры, в частности Лумис использовал ее также для анализа политических представлений членов различных групп американ­ского общества и ведущих политиков. Существенным недостатком подхода Лумиса является использование когнитивных карт лишь в словесной форме, без попыток визуализировать фрагменты кар­тин мира.

Следующий шаг был сделан известным американским социо­логом и политологом Р. Аксельродом (R. Axelrod), который раз­вил аппарат когнитивных карт для анализа и прогнозирования ре­шений, принимаемых политиками (см. рис. 3.4) .

В 1973 г. американский этнометодолог А.В. Сикурел (A.V. Cicourel) выпустил книгу под названием "Когнитивная со­циология" (напомним, что первая книга под названием "Ког­нитивная психология" вышла в свет в 1967 г.). В работе Сикурела

сделана попытка обогатить этнометодологический подход дости­жениями когнитологии конца 60-х годов. Книга посвящена в ос­новном проблемам понимания обыденной речи, а также роли не­вербальных коммуникаций в повседневном общении. Выход книги Сикурела был заметным событием и привлек внимание когнитологов. Продолжая исследование этой тематики, Сикурел широко использовал методы когнитивной лингвистики, теории искусственного интеллекта, математического моделирования. С осени 1989 г. он является одним из руководителей новообразо­ванной кафедры когнитивной науки, где происходят встречи ра­ботающих на стыке наук обществоведов, гуманитариев и естест­воиспытателей .

Однако пример Сикурела не стал заразительным для этноме-тодологов, и, хотя когнитивная социология существует, влиятель­ным научным направлением она пока не стала. Совершенно по-дру­гому обстоит дело в социальной психологии, которая благоразумно подняла когнитивное знамя, отдавая тем самым предпочтение сво­ей психологической составляющей.

Значительным событием в развитии социальной психологии стала монография S. Fiske, Sh. Taylor "Social cognition" *. Клю­чевой для когнитологии термин "cognition", означающий позна­ние, понимание, распознавание, довольно трудно перевести на рус­ский язык, поэтому воспользуемся предложенной филологами транслитеративной формой - когниция . Указанная моногра­фия содержит огромную библиографию - более 150 страниц (!), в ней весьма подробно излагается история взаимосвязей социальной психологии и когнитологии. Авторы с гордостью сообщают, что социальная психология стала когнитивной в широком смысле сло­ва еще в 50-е годы, получив плодотворную прививку от гештальт-психологии, т.е. задолго до становления когнитивной психологии.

Одна из центральных тем когнитивной социальной психоло­гии - анализ использования различного типа схем (когнитивных карт) для решения проблем категоризации, хранения знаний в па­мяти, "раскодирования" и порождения нового знания. При этом особое внимание уделяется сравнению схем обыденного сознания

* См. также: Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 1997.; Рабардель П. Люди и технологии. Когнитивный подход к анализу инст­рументов. М., 1999.; Ришар Ж. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М., 1998.; Холодная М.А. Психо­логия интеллекта: парадоксы исследования. М., 1997.; Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997.

и схем экспертов. Экспертом обычно называют высококвалифи­цированного специалиста, имеющего большой опыт в конкретной предметной области. Существуют и другие определения :

Эксперт - это человек, знающий о предмете больше, чем нужно.

Эксперт - такой же человек, но из другого города.

Эксперт - это человек, который сегодня предсказывает то, что будет завтра, а завтра объясняет, почему это не произошло.

Чем же различаются когнитивные карты эксперта и рядового человека? Оба используют схемы, но эксперт учитывает больше факторов и взаимосвязей. Категории, используемые экспертом, но­сят более абстрактный характер. "Парадокс эксперта" заключает­ся в том, что его знания, с одной стороны, более сложны и ком­плексны, а с другой стороны, удается легче и быстрее получать необходимые результаты. Схемы эксперта когнитивно "ком­пактны" . Схемы, использование которых в прак­тической деятельности часто оказывается эффективным, по­степенно сплачиваются (unitized) в единый конструкт. В целом схемы по мере развития становятся более точными - вероят­ность получения ошибочного ответа снижается.

Эксперт часто пользуется эвристиками - практическими прие­мами, резко ускоряющими процесс принятия решения, но не имею­щими статуса общепринятого и теоретически безупречного знания.

Одной из типичных ошибок обыденного сознания (как, впро­чем, и несистемно мыслящих экспертов) является вера в то, что каждое следствие имеет единственную причину. В результате рас­суждения выстраиваются в линейную цепочку: из А следует В, В -»С, С ->D и т.д., как в старинном английском стихотворении - в кузнице не было гвоздя, поэтому потерялась подкова, что неумо­лимо привело сначала к потере лошади, затем гонца, депеши, про­игрышу битвы, утрате королевства. Непонимание того, что причинные отношения образуют сеть взаимосвязей, содержащую контуры положительной и отрицательной обратной связи, неред­ко ведет к появлению непредвиденных побочных эффектов, веду­щих к трагическим последствиям .

Развитие когнитивного направления в социальной психологии привело к возникновению двух версий когнитивизма - американ­ской и европейской . Для американской школы характе­рен индивидуальный уклон, тогда как в европейской традиции де­лается упор на анализ коллективных социальных представлений. Изучение социальных представлений в европейской психологичес­кой традиции противопоставляется механицизму и асоциально-сти, характерным для американских ученых.

Одним из ведущих представителей европейской школы явля­ется французский ученый С. Московичи (S. Moscovici), который посвятил более тридцати лет разработке теории социальных пред­ставлений. Он полагает, что "социальные представления - это ког­нитивные системы, в которых не просто представлены мысли, об­раз или установка в отношении некоторого объекта, но отражена теория или даже отрасль знания в особом ее понимании - как спо­соб идентификации и организации реальности. Социальность по­добных когнитивных систем, упорядочивающих образ мира, обу­словлена не только (и не столько) тем, что в них представлена именно социальная реальность, сколько тем обстоятельством, что эти системы или представления общезначимы для многих инди­видов, что с их помощью конструируется реальность их социаль­ных групп, которая в свою очередь детерминирует социальное по­ведение" .

Представители европейской школы считают, что социальное по­знание основано на социокогнитивных процессах и не может быть сведено к индивидуальным когнитивным процессам, так как оно об­ладает рядом параметров, являющихся по своей природе ис­ключительно социальными.

Некоторые ученые обвиняют Московичи в том, что он пытает­ся реанимировать идею "думающего" общества. Тем не менее Мос­ковичи полагает, что общество целесообразно рассматривать как мыслящую систему, аналогичную политической и экономической социальной системе: "Если главный вопрос общей психологии ка­сается природы мыслящего индивида, то социальная психология должна понять природу мыслящего общества" , для чего социальная система наделяется когнитивными атрибутами.

Важной задачей Московичи считает изучение "ментальной" географии той или иной системы идей и образов, характер ее рас­пространения в разных странах, специфику ее функционирования в тех или иных сегментах общества. Он подчеркивает, что надо изучать не индивидуальные когнитивные модели, а конвенцио­нальные (т.е. социально заданные) структуры социальных пред­ставлений.

Французский социолог Ж. Подьоло (J. Padioleau) пытался с по­мощью когнитивного подхода решить одну из труднейших соци­альных проблем - проблему социального порядка. По его мнению, природа социального действия когнитивна, а социальный деятель представляет собой "человека социологического, когнитивного", который вырабатывает свои социальные представления при помо­щи символов и значений. Под символом он понимает то, что "пред-

ставляет другую вещь: символ занимает место другого предмета, замещает его или вызывает в памяти" .

Коллективная взаимозависимость действий людей, по мнению Подьоло, обусловлена взаимными ожиданиями. В качестве при­мера он приводит шахматы. Не принимая правил игры, участни­ки не смогут сыграть ни одной партии. Каждая партия - это кол­лективное произведение. Коллективные действия предполагают согласие партнеров по поводу правил принятия решений. Однако с когнитивной точки зрения консенсус не сводится к простому со­глашению индивидов. Он возникает при согласовании взаимных восприятий социальных деятелей по отношению к конкретному предмету .

Рассматривая проблему власти и влияния в социальных систе­мах, французский ученый выделяет четыре основных фактора, яв­ляющихся источниками власти: 1) позицию в структуре органи­зации; 2) черты лидерства в характере деятеля; 3) обладание экспертными знаниями; 4) положение относительно ключевых пунктов прохождения информации.

При этом социальные деятели манипулируют феноменами со­лидарности и кооперации, пытаясь установить и воспроизвести асимметричные властные отношения .

Следующий шаг делает Б. Бэрнс (В. Barnes), утверждающий, что социальный порядок - это когнитивный порядок . Пред­полагается, что знания распределены в социальных системах и ка­ждый член социальной системы знает о правилах, нормах, ценно­стях, принятых в данной социальной системе. По мнению Бэрнса, люди не всегда ощущают давление норм, но они всегда знают о них и по возможности учитывают. Таким образом, нормативный по­рядок становится распределением знания и остается таким, пока члены социальной системы готовы следовать принятым нормам.

В 1997 г. появилось первое введение в когнитивную социоло­гию, написанное известным американским социологом Е.Зеруба-велом . По его мнению, сферы влияния в содружестве когни­тивных наук должны быть поделены следующим образом:

Когнитология занимается универсальными закономерностя­ми мышления;

Когнитивная психология исследует индивидуальные особен­ности интеллекта;

Когнитивная социология должна изучать социально обуслов­ленные особенности мышления.

Социальное измерение мышления определяется различными культурами, идеологиями, особенностями исторических периодов

и социальных групп. Основными задачами когнитивной социо­логии являются:

Объяснение сходства и различия в мышлении индивидов, ана­лиз социальных конвенций;

Анализ социально обусловленных процессов восприятия ин­формации, избирательного фокусирования внимания на отдельных проблемах;

Изучение социальной природы классификаций, которые не­редко являются не просто типологиями, а средством конструиро­вания значений и смыслов*;

Исследование социальной памяти о значимых событиях, яв­лениях и процессах.

Е.Зерубавел является известным специалистом по теории соци­ального времени, поэтому он уделяет особое внимание именно этой проблематике. Однако в книге не рассматриваются проблемы хра­нения и распределения знаний в социальных системах, социальные аспекты принятия решений и когнитивной лингвистики, которы­ми, на наш взгляд, также должна заниматься когнитивная социо­логия.

Из перечисленного ясно, что проблематика когнитивной соци­ологии пересекается с целым рядом научных направлений. Так, когнитивная ветвь социальной психологии (Social cognition), no мнению Зерубавела, занимается в основном восприятием соци­альных объектов, что является только частью предмета когнитив­ной социологии.

Наиболее запутаны взаимосвязи когнитивной социологии и социологии знаний . По-видимому, целесообразно согласиться с предложением А.Бувье и считать социологию знаний частью ког­нитивной социологии .

Дискуссии о переделе сфер влияния в науке, на наш взгляд, не актуальны, поэтому в данной книге используется широкая трак­товка понятия "когнитивный подход", интегрирующая различные аспекты изучения когнитивных систем и процессов.

Если понимать когнитивный подход в широком смысле -- как включение проблем познания, понимания и объяснения в структуру традиционных научных методологий, можно смело сказать, что каждое социологическое исследование в явном или неявном виде учитывает когнитивные факторы и, следовательно, может быть отнесено к когнитивному направлению в науке.

Попробуем хотя бы кратко и заведомо фрагментарно перечислить социологические работы ученых, уделяющих когнитивным аспектам особое внимание. Пожалуй, первой работой, в которой наиболее рельефно были рассмотрены когнитивные факторы, формирующие динамику общества, был четырехтомный труд П. Сорокина "Социальная и культурная динамика" (1937-1941). В теории Сорокина исторический процесс предстает как последовательная смена культур (доминирующее мировоззрение, основные способы познания и восприятия действительности). Сам механизм смены культур тоже носит когнитивный характер.

В 60-70-е годы когнитивным аспектам наибольшее внимание уделяют феноменологи и этнометодологи. Близкие к когнитивному подходу идеи развивал А. Шюц, утверждавший, что "наша обыденная действительность складывается просто-напросто из различных мыслительных схем и типов, которые делают возможными идентификацию и узнавание окружающего нас мира" [цит по: 22, с.80].

Возникает социология знания, тематика которой вполне могла бы рассматриваться как раздел когнитологии. Но здесь мы вступаем в область "неправильно названных дисциплин" (А. Шюц), в очерчивании границ которых велика роль "исторических случайностей". Действительно, трудно понять, почему антропология, а не социология занимает почетное место в содружестве когнитивных наук (см. рис. 3.1). Особое положение антропологии удивляло Т. Парсонса Парсонс Т. Общий обзор//Американская социология. М., 1972. 76, считавшего, что "в определенных отношениях она присвоила себе область еще более широкую, чем область самой социологии, тогда как в других отношениях она сконцентрировала свое внимание на культурах и обществах, не знающих письменности". Однако в той степени, в какой может быть очерчен аналитически определенный круг интересов антропологии, он, по-видимому, включает в себя аналитическое изучение явлений культуры, структурированных символически значимых систем, в которых и посредством которых ориентируются и направляются социальные системы и личности. По традиции антропологи интересовались "простейшими" обществами и экзотическими культурами -- именно в этой сфере когнитивный инструментарий, в частности когнитивные карты, использовался особенно широко.

В 60-е годы известный американский социолог Ч. Лумис (С. Loomis) применил когнитивные карты для анализа картин мира членов религиозной секты Амишей, живущих в Пенсильвании . Точнее, Лумис рассматривал процесс когнитивной структуризации (cognitive mapping), под которым понимал построение и использование когнитивной карты для анализа незнакомых явлений или событий. Лумис подробно анализирует процессы адаптации продуктов научно-технического прогресса членами секты, сознательно отгораживающей себя от влияния внешнего мира.

Разработанный метод оказался эффективным средством анализа стереотипов представителей расовых, национальных и религиозных групп, составляющих американское общество. Лумис отмечает, что доминирующие группы смотрят на представителей этнических и расовых меньшинств сквозь довольно жесткую сеть стереотипов. Если стереотипы группы X негативны (ее члены ленивы, беспомощны, грязны, не способны учиться), то представители большинства склонны выискивать такие же характеристики у членов группы X, при этом характеристики, противоречащие устоявшимся стереотипам, часто игнорируются. Нередко подобные предрассудки образуют "порочный круг", усиливающий предубеждения, -- негативные ожидания всегда оправдываются. Если доминирующая группа приняла подобные стереотипы, то она начинает относиться к членам группы меньшинства как к низшим существам, не принимая их в престижные школы, не допуская к высокооплачиваемым должностям и профессиям, не разрешая селиться в лучших районах и т.д. Такое отношение убеждает представителей меньшинств в том, что они действительно не могут иметь хорошее образование, высокооплачиваемую работу, престижное жилье. Это в свою очередь вновь усиливает первоначальное предубеждение и увеличивает вероятность того, что к представителям меньшинств будут и дальше относиться как к "низшим" существам, -- порочный круг замкнулся .

Таким образом, когнитивная структуризация оказывается полезным инструментом для исследования не только примитивной культуры, в частности Лумис использовал ее также для анализа политических представлений членов различных групп американского общества и ведущих политиков. Существенным недостатком подхода Лумиса является использование когнитивных карт лишь в словесной форме, без попыток визуализировать фрагменты картин мира.

Следующий шаг был сделан известным американским социологом и политологом Р. Аксельродом (R. Axelrod), который развил аппарат когнитивных карт для анализа и прогнозирования решений, принимаемых политиками (см. рис. 3.4) .

В 1973 г. американский этнометодолог А.В. Сикурел (A. V. Cicourel) выпустил книгу под названием "Когнитивная социология" (напомним, что первая книга под названием "Когнитивная психология" вышла в свет в 1967 г.). В работе Сикурела сделана попытка обогатить этнометодологический подход достижениями когнитологии конца 60-х годов. Книга посвящена в основном проблемам понимания обыденной речи, а также роли невербальных коммуникаций в повседневном общении. Выход книги Сикурела был заметным событием и привлек внимание когнитологов. Продолжая исследование этой тематики, Сикурел широко использовал методы когнитивной лингвистики, теории искусственного интеллекта, математического моделирования. С осени 1989 г. он является одним из руководителей новообразованной кафедры когнитивной науки, где происходят встречи работающих на стыке наук обществоведов, гуманитариев и естествоиспытателей .

Однако пример Сикурела не стал заразительным для этнометодологов, и, хотя когнитивная социология существует, влиятельным научным направлением она пока не стала. Совершенно по-другому обстоит дело в социальной психологии, которая благоразумно подняла когнитивное знамя, отдавая тем самым предпочтение своей психологической составляющей.

Значительным событием в развитии социальной психологии стала монография S. Fiske, Sh. Taylor "Social cognition" См. также: Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 1997.; Рабардель П. Люди и технологии. Когнитивный подход к анализу инструментов. М., 1999.; Ришар Ж. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М., 1998.; Холодная М.А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. М., 1997.; Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997. Ключевой для когнитологии термин "cognition", означающий познание, понимание, распознавание, довольно трудно перевести на русский язык, поэтому воспользуемся предложенной филологами транслитеративной формой -- когниция . Указанная монография содержит огромную библиографию -- более 150 страниц (!), в ней весьма подробно излагается история взаимосвязей социальной психологии и когнитологии. Авторы с гордостью сообщают, что социальная психология стала когнитивной в широком смысле слова еще в 50-е годы, получив плодотворную прививку от гештальт-психологии, т.е. задолго до становления когнитивной психологии.

Одна из центральных тем когнитивной социальной психологии -- анализ использования различного типа схем (когнитивных карт) для решения проблем категоризации, хранения знаний в памяти, "раскодирования" и порождения нового знания. При этом особое внимание уделяется сравнению схем обыденного сознания и схем экспертов. Экспертом обычно называют высококвалифицированного специалиста, имеющего большой опыт в конкретной предметной области. Существуют и другие определения :

Эксперт -- это человек, знающий о предмете больше, чем нужно.

Эксперт -- такой же человек, но из другого города.

Эксперт -- это человек, который сегодня предсказывает то, что будет завтра, а завтра объясняет, почему это не произошло.

Чем же различаются когнитивные карты эксперта и рядового человека? Оба используют схемы, но эксперт учитывает больше факторов и взаимосвязей. Категории, используемые экспертом, носят более абстрактный характер. "Парадокс эксперта" заключается в том, что его знания, с одной стороны, более сложны и комплексны, а с другой стороны, удается легче и быстрее получать необходимые результаты. Схемы эксперта когнитивно "компактны" . Схемы, использование которых в практической деятельности часто оказывается эффективным, постепенно сплачиваются (unitized) в единый конструкт. В целом схемы по мере развития становятся более точными -- вероятность получения ошибочного ответа снижается.

Эксперт часто пользуется эвристиками -- практическими приемами, резко ускоряющими процесс принятия решения, но не имеющими статуса общепринятого и теоретически безупречного знания.

Одной из типичных ошибок обыденного сознания (как, впрочем, и несистемно мыслящих экспертов) является вера в то, что каждое следствие имеет единственную причину. В результате рассуждения выстраиваются в линейную цепочку: из А следует В, В -»С, С --> D и т.д., как в старинном английском стихотворении -- в кузнице не было гвоздя, поэтому потерялась подкова, что неумолимо привело сначала к потере лошади, затем гонца, депеши, проигрышу битвы, утрате королевства. Непонимание того, что причинные отношения образуют сеть взаимосвязей, содержащую контуры положительной и отрицательной обратной связи, нередко ведет к появлению непредвиденных побочных эффектов, ведущих к трагическим последствиям .

Развитие когнитивного направления в социальной психологии привело к возникновению двух версий когнитивизма -- американской и европейской . Для американской школы характерен индивидуальный уклон, тогда как в европейской традиции делается упор на анализ коллективных социальных представлений. Изучение социальных представлений в европейской психологической традиции противопоставляется механицизму и асоциальности, характерным для американских ученых.

Одним из ведущих представителей европейской школы является французский ученый С. Московичи (S. Moscovici), который посвятил более тридцати лет разработке теории социальных представлений. Он полагает, что "социальные представления -- это когнитивные системы, в которых не просто представлены мысли, образ или установка в отношении некоторого объекта, но отражена теория или даже отрасль знания в особом ее понимании -- как способ идентификации и организации реальности. Социальность подобных когнитивных систем, упорядочивающих образ мира, обусловлена не только (и не столько) тем, что в них представлена именно социальная реальность, сколько тем обстоятельством, что эти системы или представления общезначимы для многих индивидов, что с их помощью конструируется реальность их социальных групп, которая в свою очередь детерминирует социальное поведение" .

Представители европейской школы считают, что социальное познание основано на социокогнитивных процессах и не может быть сведено к индивидуальным когнитивным процессам, так как оно обладает рядом параметров, являющихся по своей природе исключительно социальными.

Некоторые ученые обвиняют Московичи в том, что он пытается реанимировать идею "думающего" общества. Тем не менее Московичи полагает, что общество целесообразно рассматривать как мыслящую систему, аналогичную политической и экономической социальной системе: "Если главный вопрос общей психологии касается природы мыслящего индивида, то социальная психология должна понять природу мыслящего общества" , для чего социальная система наделяется когнитивными атрибутами.

Важной задачей Московичи считает изучение "ментальной" географии той или иной системы идей и образов, характер ее распространения в разных странах, специфику ее функционирования в тех или иных сегментах общества. Он подчеркивает, что надо изучать не индивидуальные когнитивные модели, а конвенциональные (т.е. социально заданные) структуры социальных представлений.

Французский социолог Ж. Подьоло (J. Padioleau) пытался с помощью когнитивного подхода решить одну из труднейших социальных проблем -- проблему социального порядка. По его мнению, природа социального действия когнитивна, а социальный деятель представляет собой "человека социологического, когнитивного", который вырабатывает свои социальные представления при помощи символов и значений. Под символом он понимает то, что "представляет другую вещь: символ занимает место другого предмета, замещает его или вызывает в памяти" .

Коллективная взаимозависимость действий людей, по мнению Подьоло, обусловлена взаимными ожиданиями. В качестве примера он приводит шахматы. Не принимая правил игры, участники не смогут сыграть ни одной партии. Каждая партия -- это коллективное произведение. Коллективные действия предполагают согласие партнеров по поводу правил принятия решений. Однако с когнитивной точки зрения консенсус не сводится к простому соглашению индивидов. Он возникает при согласовании взаимных восприятий социальных деятелей по отношению к конкретному предмету .

Рассматривая проблему власти и влияния в социальных системах, французский ученый выделяет четыре основных фактора, являющихся источниками власти:

• 1) позицию в структуре организации;
• 2) черты лидерства в характере деятеля;
• 3) обладание экспертными знаниями;
• 4) положение относительно ключевых пунктов прохождения информации.

При этом социальные деятели манипулируют феноменами солидарности и кооперации, пытаясь установить и воспроизвести асимметричные властные отношения .

Следующий шаг делает Б. Бэрнс (В. Barnes), утверждающий, что социальный порядок -- это когнитивный порядок . Предполагается, что знания распределены в социальных системах и каждый член социальной системы знает о правилах, нормах, ценностях, принятых в данной социальной системе. По мнению Бэрнса, люди не всегда ощущают давление норм, но они всегда знают о них и по возможности учитывают. Таким образом, нормативный порядок становится распределением знания и остается таким, пока члены социальной системы готовы следовать принятым нормам.

В 1997 г. появилось первое введение в когнитивную социологию, написанное известным американским социологом Е. Зерубавелом . По его мнению, сферы влияния в содружестве когнитивных наук должны быть поделены следующим образом:

• · когнитология занимается универсальными закономерностями мышления;
• · когнитивная психология исследует индивидуальные особенности интеллекта;
• · когнитивная социология должна изучать социально обусловленные особенности мышления.

Социальное измерение мышления определяется различными культурами, идеологиями, особенностями исторических периодов и социальных групп. Основными задачами когнитивной социологии являются:

• · объяснение сходства и различия в мышлении индивидов, анализ социальных конвенций;
• · анализ социально обусловленных процессов восприятия информации, избирательного фокусирования внимания на отдельных проблемах;
• · изучение социальной природы классификаций, которые нередко являются не просто типологиями, а средством конструирования значений и смысловМожно привести много примеров когнитивных битв за правильное различение направлений в науке и искусстве, правых и левых в политике и т.д.;
• · исследование социальной памяти о значимых событиях, явлениях и процессах.

Е. Зерубавел является известным специалистом по теории социального времени, поэтому он уделяет особое внимание именно этой проблематике. Однако в книге не рассматриваются проблемы хранения и распределения знаний в социальных системах, социальные аспекты принятия решений и когнитивной лингвистики, которыми, на наш взгляд, также должна заниматься когнитивная социология.

Из перечисленного ясно, что проблематика когнитивной социологии пересекается с целым рядом научных направлений. Так, когнитивная ветвь социальной психологии (Social cognition), по мнению Зерубавела, занимается в основном восприятием социальных объектов, что является только частью предмета когнитивной социологии.

Наиболее запутаны взаимосвязи когнитивной социологии и социологии знаний . По-видимому, целесообразно согласиться с предложением А. Бувье и считать социологию знаний частью когнитивной социологии .

Дискуссии о переделе сфер влияния в науке, на наш взгляд, не актуальны, поэтому в данной книге используется широкая трактовка понятия "когнитивный подход", интегрирующая различные аспекты изучения когнитивных систем и процессов.

Рассмотренные методы когнитивного анализа обеспечивают исследователя простым и полезным инструментарием для выявления, анализа и согласования представлений, характеризующих мнения, взгляды лиц, вовлеченных в данный социальный процесс, и, кроме того, позволяют исследователю углубить свое понимание проблемы, уточнить постановку задачи и во всеоружии приступить к дальнейшим исследованиям.

В рамках данной схемы можно анализировать неформализуемые факторы, учитывать мнения экспертов, их опыт, знания, интуицию, использовать рассуждения, апеллирующие к здравому смыслу.

Когнитивная карта, как удобная схема визуализации представлений, позволяет исследователю преодолеть противопоставление субъекта и объекта, учесть влияние проводимого исследования на исследуемый социальный объект и контролировать обратное воздействие социального процесса на включенного в него социолога.

Особо следует подчеркнуть перспективность изучения коммуникативных возможностей рассмотренного в данной главе когнитивного инструментария. Именно в коммуникативной сфере находятся наиболее очевидные ресурсы повышения эффективности решения многих социальных проблем.

Задачи и упражнения

• 1. П. Бергер дал глубокую характеристику когнитивного стиля типичного бюрократа . Попробуйте охарактеризовать когнитивный стиль самого Бергера, а также других ведущих социологов: теоретиков, практиков, преподавателей.
• 2. Р. Доусон применил свою классификацию для анализа когнитивных стилей президентов США и ведущих менеджеров. Попробуйте сделать это на отечественном материале.
• 3. Нередко для анализа конфликта используется метафора войны и такие ее атрибуты, как окружение противника, артподготовка, организация разведки и диверсий, круговая оборона и т.д.
• 4. Приведите еще 3-4 полезных атрибута метафоры войны.
• 5. Известно, что все войны когда-нибудь заканчиваются. Какие атрибуты метафоры войны могут способствовать мирному разрешению конфликтной ситуации?
• 6. Следует ли учитывать когнитивные стили экспертов при формировании рабочих групп?
• 7. Меняется ли с годами когнитивный стиль человека?
• 8. В работе К. Сайда с помощью когнитивной карты, изображенной на рис. 3.5, исследовалась динамика экономического роста типичной развивающейся страны и политическая нестабильность, связанная с борьбой за власть правительства и диссидентов. Попытайтесь самостоятельно проверить обоснованность знаков на дугах, выявить контуры положительных и отрицательных обратных связей.

Рис. 3.5. Когнитивная карта социополитической системы развивающейся страны: 1 -- влияние диссидентов; 2 -- степень угрозы; 3 -- централизация управления; 4 -- ресурсы, выделяемые на оборону; 5 -- уровень лишений; 6 -- гражданские свободы; 7 -- давление в пользу реформ; 8 -- темп потребления ресурсов; 9 -- уровень жизни населения; 10 -- ресурсы для экономической активности; 11 -- темп экономического роста; 12 -- общие ресурсы

• 9. Попробуйте визуализировать свое отношение к изучению математики в виде когнитивной карты. Проанализируйте полученную когнитивную карту. Что необходимо предпринять для повышения качества обучения?
• 10. Проведите в соседней группе опрос студентов относительно отношения к очередным выборам. В анкете будет всего три вопроса:

a. какие основные факторы влияют на ваше отношение к выборам?

b. какие причинно-следственные связи между факторами наиболее существенны?

c. каковы знаки причинно-следственных связей?

Постройте на основе полученных данных когнитивные карты для каждого опрошенного. Какие фрагменты карт встречаются чаще всего? Насколько часто встречаются в когнитивных картах циклы положительной и отрицательной обратной связи?

• 11. Какую информацию можно извлечь из когнитивных карт при проведении фокус-групп?
• 12. Рассмотрим когнитивные карты как средство коммуникации. В каких ситуациях их использование целесообразно?

Литература

• 1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.
• 2. Бувье А. Знание и наука//Журнал социологии и социальной антропологии. Спец. выпуск, 1999. Т. 2. С. 242-251.
• 3. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности. М.: Наука, 1987.
• 4. Вертгеймер М. Продуктивное мышление. М., 1987.
• 5. Гаврилова Т.А., Черванская К.Р. Извлечение и структурирование знаний для экспертных систем. М.: Радио и связь, 1992.
• 6. Девятко И.Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования М., 1996.
• 7. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.
• 8. Доусон Р. Уверенно принимать решения. М.: Юнити, 1996.
• 9. Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории//Одиссей. М., 1996. С.11-24.
• 10. Знаков В.В. Понимание в познании и общении. М., 1994.
• 11. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.
• 12. Келли Г. Процесс каузальной атрибуции//Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. С. 127-137.
• 13. Когнитивная наука и интеллектуальная технология/Под ред. А.И. Ракитова. М.: ИНИОН, 1991.
• 14. Когнитивные исследования за рубежом (Идеи и методы искусственного интеллекта в изучении политического мышления). М., 1990.
• 15. Кочетков В.В., Скотникова Н.Г. Индивидуально-психологические проблемы принятия решений. М.: Наука, 1993.
• 16. Кравченко Е.И. Эрвин Гоффман. Социология лицедейства. М., 1997.
• 17. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов, М., 1996.
• 18. Лакофф Дж. Когнитивная семантика//Язык и интеллект. М.:

Прогресс, 1996. С. 143-184.

• 19. Лорьер Ж.-Л. Системы искусственного интеллекта. М.: Мир, 1991.
• 20. Маннерман Э. Когнитивная теория метафоры//Теория метафоры. М., 1990. С.357-386.
• 21. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979.
• 22. Монсон П. Современная западная социология. СПб., 1992.
• 23. Осуга С. Обработка знаний. М.: Мир, 1989.
• 24. Подьоло Ж. Социальный порядок: принципы социологического анализа// Современная западная социология: классические традиции и поиски новой парадигмы. М., 1990. С. 93-110.
• 25. Рапопорт А. Мир -- созревшая идея. Дармштадт, 1993.
• 26. Роберте Ф.С. Дискретные математические модели с приложениями к социальным, биологическим и экологическим задачам. М., 1986.
• 27. Руткевич Е.Д. Питер Людвиг Бергер//Современная американская социология. М.: МГУ. 1994. С. 195-226.
• 28. Сергеев В.М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. С.3-20.
• 29. Солсо Р. Когнитивная психология. М.: Тривола, 1996.
• 30. Теория социальных представлений в социальной психологии. Дискуссии 80-90-х годов. М.: ИНИОН, 1996.
• 31. Толмен Э. Когнитивная карта у крыс и человека/Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. С. 63-82.
• 32. Харре Р. Вторая когнитивная революция//Психологический журнал. 1996. Т.17. №2. С. 3-15.
• 33. Хейс Д. Причинный анализ в статистических исследованиях. М., 1983.
• 34. Bandura A. Social foundation of thought and action. A social cognitive theory. New Jersey: Stanford Univ., 1986.
• 35. Barnes B. The Nature of Power. Cambridge: Policy Press, 1988.
• 36. Cicourel A.V. Cognitive Sociology. L.: Pinguin Education, 1973.
• 37. Cogen G. Memory in the real world. Lea: Hove , 1993.
• 38. Conciouness, Cognitive Schemata and Relativism./Ed. M.Kamp- pinen. L.: Kluwer, 1993.
• 39. Chaplin E. Sociology and Visual Representation. L.: Routlendge, 1994.
• 40. Davies L.J., Ledington W.J. Creativity and metaphor in soft systems methodology//J. of Applied Systems Analysis 1987. Vol. 15. P. 31-35.
• 41. Eden C. Cognitive mapping//Eur. J. of Operational Res. 1988. Vol. 36. №1. P. 1-13.
• 42. Fiske S.T., Taylor S.E. Social cognition. 2 ed. N.Y.: McGraw-Hill, 1991.
• 43. Flood R.L. Total Systems Intervention (TSI): a Reconstitution// J. of the Operational Res. Soc. 1995. Vol. 46. № 2. P. 174-191.
• 44. Flood R.L., Jackson M.C. Creative Problem Solving. Total Systems Intervention. Chichester: Wiley, 1991.
• 45. Foundation of cognitive science/Ed. M.I. Posner. Cambrige: A Bradford Book, 1989.
• 46. Issues in cognitive modeling/Ed. A.M. Aithenhead, J.M. Slack. Lea: Hove , 1994.
• 47. Loomis Ch., Dyer E D. Social systems. Cambridge Mass, 1976.
• 48. Matlin M.W. Cognition. 3 ed. N.Y.: Hencourt Brace Publ., 1994.
• 49. Maruyama M. The Second Cybernetics: Deviation-Amplifing Mutual Causal Processes// Amer. Scientist. 1963. Vol. 51. P. 164-179.
• 50. Maruyama M. Interwoven and Interactive Heterogeneity in 21st Centure//Technological forecasting and social change. 1994. Vol. 45. № 1. P. 93-102.
• 51. Mayer R.E. Thinking, problem solving, cognitition. N.Y.: Freeman and Company, 1992.
• 52. Metacognitition. Knowing about Knowing/Ed. J. Netcalfe. L.: A Bradford Book, 1994.
• 53. Metaphor and Thought / Ed. A. Ortony. Cambrige Univ. Press, 1993.
• 54. Neisser U. Cognitive psychology. N.Y., 1967.
• 55. Neweel A. Unified theories of cognitition. L.: Harvard Univ. Press, 1993.
• 56. Saeed K. The dynamics of economic growth and political instab-ility in developing countries/System Dynamics Review. 1986. Vol. 2. № 1. P. 20-35.
• 57. Schon D.A. Generative metaphor: A perspective on problem-solving in social policy//Metaphor and Thought/Ed. A. Ortony. Cambrige: Univ. Press. 1993. P. 137--163.
• 58. Structure of Decision. The cognitive Maps of Political Elites/Ed. R. Axelrod. N.Y.: Princeton , 1976.
• 59. The cognitive turn. Sociological and psychological perspectives on science / Ed. S. Fuller et al. Dordrecht , 1989.
• 60. Varela F.J., Thompson E., Rosch E. The embodied mind. Cognitive science and human expirience. Cambrige (Mass), 1993.
• 61. Weick K. The social psychology of organizing. 2 ed. Readings (Mass). Addison Wesley. 1979.
• 62. Zerubavel E. Social mindscape. An Invitation to cognitive sociology. L.: Harvard Univ . Press, 1997.

социология научных сообществ блестяще подтвердила свою жизнеспособность и превратилась в прикладную дисциплину, широко связанную с другими областями социологии, информатики, организации науки и т. п.
С другой стороны, современные социальные проблемы науки и научного знания становятся полем широкого изучения самых различных аспектов развития общества (исследования научной политики, социальных аспектов технологического развития и применения технологий, роли научной экспертизы и т.д.). В этой связи на первый план выходит проблема сохранения специфики социологии научного знания, ее места и права на статус самостоятельной области социологического исследования.
Общим исходным пунктом самых различных подходов в современной версии социологии знания является агрессивный социологизм. Вспомним, классическая социология знания начала XX в. развивалась как довольно осторожная оппозиция позитивистскому идеалу науки как совокупности объективного проверяемого знания о реальности. Теперь ситуация резко обостряется.
Позитивистский идеал научного знания как совокупности логически непротиворечивых высказываний

о реальности (природе и обществе) уже не просто критикуется (его принципиальная ограниченность была выявлена еще в середине прошлого века), но объявляется вообще лишь одним из возможных вариантов конструирования знания на основе вполне определенной системы культурных представлений. Неслучайно многочисленные течения социологии знания, исповедующие идеи «конструируемое™» реальности, часто объединяются под общим названием «конструктивизма».
Наиболее жесткая оппозиция классической социологии науки и знания - этнометодологическое8 направление в социологии - радикальным образом проводит идею социальной конструируемости всех социокультурных феноменов и их рефлексивности. В рамках этого направления реальность, с которой имеет дело наука, трактуется как мир значений, обладающий лишь видимостью объективной фактичности, лишь кажущийся существующим сам по себе, независимо от исследователя.
Можно сказать, что идея конструируемой реальности становится альфой и омегой всех социальных наук, строящихся на базе критики натурализма и объективизма, в том числе и социологии науки второй половины XX в. Реальность оказывается здесь не равноправным участником диалога, осуществляемого с нею
8 В основе этнометодологии лежит стремление понять процесс коммуникации как процесс обмена значениями, то есть сделать универсальным методом исследования процедуры антропологического изучения иных культур.
Этнометодология полагает, что разрыв между субъектом и объектом характерен для позитивистской модели исследования, а действительное исследование необходимо строить на взаимосопряженности исследователя и исследуемого.
Это направление социологии обращает внимание на то, что коммуникация между людьми содержит более существенную информацию, чем та, которая выражена вербально, что существует неявное, фоновое знание, некие подразумеваемые смыслы, которые молчаливо принимаются участниками взаимодействия и которые объединяют их. Поэтому этнометодолог не может занимать позицию отстраненного наблюдателя и всегда должен быть включен в уОО контекст повседневного общения и разговора.

ученым и в эксперименте, и в теоретических принципах, а лишь выразителем тех смыслов, которые ей приписываются и проецируются на нее в ходе межличностного взаимодействия. Все и вся в реальности имеет своим источником активность людей, их целеполагание, их желания, ожидания, стремления, мотивы.
Такая жесткая методологическая позиция конструктивизма опирается на результаты этнографических (этнологических) исследований различных культур. В результате этих исследований выяснилось, в частности, что целостность культуры может опираться на вполне различные базовые представления о доказательности и даже о рациональности.
Социальная реальность, утверждают сторонники конструктивизма в социологии знания, не обладает объективными характеристиками, она приобретает их лишь в ходе речевой коммуникации собеседников, выражающих их в объективных категориях, в терминах общих свойств, которые и приписываются затем социальной реальности самой по себе.
Знания - это также элемент культуры, определяемый обществом, в котором оно произросло, и они применяются также в соответствии с интересами, существующими в этом обществе. Все знания добываются людьми на основе существующих культурных ресурсов. Старые знания - это часть того сырья, которое применяется для добычи нового. Поэтому, невзирая на то, какие интересы управляют генерацией знаний, в процесс всегда замешаны социально поддерживаемое согласие и модификация существующего понятийного содержания.
Это означает, что понимание того, что такое знание и наука, социально определено, и потому вовсе не обязательно построено на рациональном основании.
Это означает также, что наука может быть применена какой-либо социальной группой как, например, обоснование доминирования или контроля за другими социальными группами, и что содержание знаний оценивается по социально институционали- зованным меркам, что также свидетельствует о контроле.

Конкретные примеры социально контролируемой науки приводятся в сборнике исследований, посвященных отдельным таким случаям, под названием «Естественный порядок», где, в частности, френология (анализ формы черепа) начала XIX в. и ее притязания на знание (и споры вокруг этого) ставятся в связь с тем познавательным интересом, который нарождающаяся буржуазия проявляла к соединению духовных качеств с социальной средой и к поиску научных оснований для иерархии, отличавшейся бы от прежней, но все же отражавшей бы мир так, как его видел новый средний класс. Другой пример - это объяснение развития статистики и содержания знаний интересами, выразившимися, в частности, в использовании их как оснований для аргументации в пользу или против евгеники (расовой чистоты).
Важной новацией в развитии социологии знания является ориентация конструктивизма на широкие эмпирические исследования. В этой связи социологи этнографической школы противопоставляют два уровня социологии знания: макросоциологический и микросоциологический. Заслугой этнографического направления в социологии науки считается переход от спекулятивных макросоциологических схем к микроанализу социальных групп внутри науки.
Сознательное ограничение западноевропейской социологии науки полевыми наблюдениями «лабораторной жизни», активности ученых и их коммуникаций в определенном месте и времени свидетельствует о растущей неудовлетворенности теми глобальными схемами, которые предлагает структурно-функциональный анализ. Конечно, это ограничение затрудняет изучение социальных и культурных систем в целом, замыкаясь на частных и весьма специфических научных сообществах, и соответственно, абсолютизируя описательные, а не объяснительные модели и методы исследования.
В противовес объективно научным методам позитивистской социологии в качестве ведущего метода социологии знания теперь выдвигается интерпретация действий ученого в ситуациях межличностного обще
ния (в лаборатории, на семинарах и т. п.).
Сторонники микросоциологии видят ее преимущество в том, что она изучает непосредственное взаимодействие людей в «естественной», привычной для них среде и формы репрезентации этого взаимодействия, которые конструируются в повседневной жизни.
Понятие «повседневной жизни» оказывается здесь одним из фундаментальных: микросоциология основана на убеждении, что «надежная или безусловная научная достоверность социально значимых феноменов возникает лишь благодаря систематическому наблюдению и анализу повседневной жизни». Общая же задача социологии состоит в том, чтобы построить макро- социологическую теорию, анализ социальных систем и социального порядка, исходя из онтологического и методологического примата микросоциологии.
Этнографические исследования науки сосредоточивают внимание на изучении генезиса и трансформации объектов познания по мере развития деятельности ученых, на выявлении соответствующих процедур и способов обоснования рациональности, конституирующих и объекты, и структуру знания.
При таком подходе акцент делается на объяснении механизмов преодоления разногласий и формирования консенсуса в исследовательской группе. Социальная обусловленность научного знания при этом подходе выступает в специфической форме - форме достижения консенсуса, который рассматривается как механизм признания утверждений в качестве истинных (вспомним об «удостоверенном научном знании» в концепции Р. Мертона). Именно благодаря консенсусу вырабатывается базис достоверных и очевидных утверждений, которым затем приписывается объективно истинное значение. Этнографическое изучение науки является реализацией концепции науки, подчеркивающей роль процедур конструирования и для объектов знания, его формы, содержания, и для его операций, а потому и предполагающей микросоциологический качественный анализ локальных групп и межличностного общения.
Важнейшая посылка такой интерпретации научного знания - понимание научной реальности как арте-
факта, как конструкта, формирующегося в ходе исследовательской работы. Изучение конкретных форм коммуникации ученых позволяет, по мнению сторонников этнографического направления, понять, как объекты «производятся в лаборатории» и как утверждения ученых получают статус «природных фактов».
Деятельность ученого трактуется здесь, с одной стороны, как «фабрикация вещей», а с другой - как «инструментальная фабрикация знания». Таким образом, природа науки оказывается инструментальной и в связи с артефактическим характером научной реальности, и в связи с инструментальной природой научных операций. Результаты научного труда не только создают базу для технологических и организационных решений, но и сами отягощены зависимостью от этих решений.
Совершенно иным путем идет та социология науки, которая пытается выработать системно-теоретическое направление, уточняющее и конструктивно применяющее связи с общей теорией социологии. Наука здесь понимается как крайне специфически функционирующая подсистема, которая конструирует свою деятельность и свою действительность непроизвольно.
Корни этого - в социальном окружении, с которым она гибко соотносится и взаимодействует, и в то же время наука сама себя организует и набирает при этом собственную динамику, которую нельзя свести к отдельным факторам окружающей среды, «функциям» или «помехам». Конечно, это конструктивистский взгляд на науку, но он в решающих моментах отличается от экстремального конструктивизма, которому отдают предпочтение многие теоретики этнометодо- логической направленности.
Представляется, что это одна из самых многообещающих попыток продолжить исследования в русле социологии науки и непосредственно приблизиться к решению проблем более общего социологического характера.
В целом же, характеризуя развитие социологии науки и научного знания, можно сказать следующее:
исследования в этих областях на всем протяжении XX столетия были инициированы как внутренними процессами развития собственной теоретической и методологической базы, так и изменениями положения науки в жизни общества; эта работа привела к формированию целого ряда полноценных областей социологии, базирующихся на представлениях о социологических характеристиках научного знания и о типе взаимоотношений внутри научного сообщества; структурные характеристики научного сообщества, данные о его динамике и профессиональных особенностях стали серьезным вкладом в развитие других социологических областей: социологии профессий, социологии гражданских институтов ит. п.;
концепции и данные социологии науки и социологии знания служат постоянно пополняющейся теоретической основой для развития значительного числа новых исследовательских направлений, изучающих организационные особенности современной науки и ее участие в процессах, преобразующих современное общество, к примеру, глобализации;
появление все новых подходов в социологии науки и знания свидетельствует о том, что речь идет о живых, развивающихся областях исследований, системное формирование которых еще далеко не завершено.

Проблемы развития общества знаний: социокогнитивный подход

Ю.М. Плотинский

Введение

Для современной инновационной экономики ключевым ресурсом становятся знания. Политики все чаще концентрируют внимание ученых на необходимости разработки концепции «общества, основанного на знаниях» или «общества знаний». Правительства многих стран выделяют значительные средства на построение инфраструктуры общества знаний. Все больше зарубежных фирм внедряют у себя системы управления знаниями, следуя современным тенденциям развития экономики знаний. Интерес к данной проблематике в последние годы стимулируется стремительным распространением технологий социального интернета - Web 2.0.

Появление ЭВМ знаменовало собой начало первого этапа информатизации общества. Технологический прогресс к концу XX века привел к оцифровке гигантского объема информации и созданию огромного количества баз данных о всех сферах жизни общества. На рубеже веков стало очевидно, что безудержное накопление океана данных далее становится неэффективным. Все более ясно осознаваемая потребность в осмыслении, структурировании, сжатии данных требует оперирования на уровне знаний . Таким образом, необходим переход к новому этапу информатизации - созданию общества, основанного на знаниях.

Без развития инновационной экономики, или экономики, основанной на знаниях, сегодня проблематично само существование независимых государств . Действуя методом проб и ошибок, трудно избежать дорогостоящих просчетов и даже катастрофических провалов. Как отмечается в докладе ЮНЕСКО, «Без развития новой этики знания на базе совместного использования знаний стремление наиболее развитых стран капитализировать свое преимущество приведет лишь к тому, что самые бедные страны окажутся лишенными важнейших когнитивных благ , а также

к созданию среды, мало пригодной для приобретения знаний».

В первом разделе данной статьи будут рассмотрены основные этапы эволюции когнитивной науки. Вторая часть статьи посвящена анализу основных тенденций становления когнитивной социальной науки. В частности, намечены основные задачи когнитивной экономики и социологии. В третьей части обсуждаются новые формы сотрудничества специалистов , а также проанализированы когнитивные и социальные аспекты развития общества знаний.

Эволюция когнитивной науки

Когнитивная наука (когнитология) занимается изучением естественного и искусственного интеллектов. Основное внимание когнитологи уделяют исследованию интеллекта человека, хотя немало работ посвящено изучению интеллекта животных.

Главная цель когнитологии - исследование высших когнитивных процессов: мышления, познания, понимания, объяснения, запоминания, распознавания, обучения, принятия решений и креативности. При более широкой трактовке под когнитивными процессами понимаются все интеллектуальные процессы, о которых можно рассуждать в достаточно точных терминах. В литературе не существует единого, общепринятого определения когнитивной науки. В настоящее время часто используется следующее определение:

Когнитивная наука - это междисциплинарное исследование процессов приобретения, хранения, преобразования и использования знаний.

Именно из последнего определения следует, что когнитология должна стать научной основой управления знаниями.

Историки полагают, что в 50-60-е гг. в науке произошла когнитивная революция. Впервые центр когнитивных исследований был создан в Гарварде в 1960 г. К этой дате относят зарождение когнитивной науки - междисциплинарного научного направления, объединяющего философию (теорию познания), психологию, нейрофизиологию, антропологию, лингвистику и теорию искусственного интеллекта.

Первые сенсационные достижения искусственного интеллекта 50-х гг. прошлого века, связанные с использованием логико-математических средств для создания «универсальных решателей проблем», вызвали в обществе огромный интерес и бурную полемику. Однако довольно быстро выяснилось, что сфера практического применения формальных методов получения научного знания весьма ограничена.

В 60-80-х гг. в центре внимания оказался феномен экспертного знания

и связанные с ним проблемы получения, хранения, обработки и репрезентации знаний как в голове эксперта, так и в компьютерной системе. Однако период эйфории от успехов искусственного интеллекта в создании экспертных систем, полностью заменяющих человека при решении практических задач, довольно быстро завершился.

В 90-е гг. в теории искусственного интеллекта были поставлены более реалистические цели - обеспечение технологического синтеза интеллектуальных возможностей человека и ЭВМ, разработка интерактивных систем визуализации информации, систем поддержки принятия решений.

Датой рождения когнитивной психологии принято считать 1967 г.- в этом году была опубликована монография У. Найссера, озаглавившего свою книгу именно таким образом . Несколько позже произошла институционализация когнитивной антропологии и когнитивной лингвистики. В литературе нередко встречаются названия: когнитивная

философия, когнитивная нейрофизиология и когнитивный искусственный интеллект, однако пока преждевременно говорить об институционализации этих научных направлений как о свершившемся факте.

Возникновение когнитивной информатики

Развитие когнитологии привело к тому, что элементы искусственного интеллекта стали использоваться во многих сферах жизни современного общества, в том числе практически во всех современных программных комплексах и в обучающих системах. Поэтому ряд ученых включают в число когнитивных наук информатику или компьютерную науку. Попытки внести ясность в запутанный вопрос о границах научных направлений привели к возникновению когнитивной информатики.

Начиная с 2002 г. ежегодно проходят международные конференции по когнитивной информатике . Программы этих конференций постепенно модернизируются, проясняя основные особенности нового направления исследований. По мнению авторов программы 2004 г., когнитивная информатика должна изучать механизмы и структуру взаимодействия между интеллектом человека и компьютерными системами.

На наш взгляд, в когнитивную информатику следует включить все направления современной информатики, занимающиеся когнитивной проблематикой, в том числе и теорию искусственного интеллекта. В этом случае в когнитивном шестиугольнике позицию искусственного интеллекта должна занять когнитивная информатика.

Становление когнитивной социальной науки

Как указывалось выше, в 90-е гг. в теории искусственного интеллекта основное внимание стало уделяться созданию систем поддержки принятия решений, основанных на синтезе интеллектуальных возможностей человека и ЭВМ. Однако довольно быстро выяснилось, что решение практически значимых проблем, как правило, является прерогативой не индивида, а группы специалистов. Таким образом, одной из главных целей создания систем поддержки групповых решений становится обеспечение взаимопонимания между различными специалистами, включенными в процесс выработки решений.

С конца 90-х гг. ученые все чаще говорят о необходимости второй когнитивной революции. Преобладавшая в 60-90-е гг. ориентация когнитологии на изучение интеллекта изолированных субъектов явно недооценивала значение социальных факторов, во многом определяющих течение когнитивных процессов. Таким образом, основной задачей современного этапа развития когнитивных наук становится переход от когнитивной к социокогнитивной парадигме.

Когнитивная экономика

Во вновь появившуюся область социокогнитивных исследований на рубеже веков начали осуществлять стремительную экспансию экономисты. Известный экономист Д. Норт, получивший в 1993 г. Нобелевскую премию за исследования по институциональной экономике, публикует в 1996 г. программную работу «Экономика и когнитивная наука» . Он утверждает, что современная неоклассическая экономическая теория имеет один принципиальный недостаток - в ней не рассматриваются процессы индивидуального и коллективного обучения людей. Норт полагает, что исследование роли верований, культуры в экономическом поведении невозможно без изучения когнитивных процессов.

Институционализации когнитивной экономики как новой перспективной ветви экономической теории способствовало присуждение в 2002 г. Нобелевской премии по экономике когнитологу Д. Канеману за его вклад в теорию принятия решений в условиях неопределенности. При этом Нобелевский комитет отметил, что работы Д. Канемана вдохновили новое поколение ученых на использование достижений когнитивных психологов при изучении экономического поведения.

За рубежом за последние семь лет опубликовано более 20 монографий и сборников трудов, посвященных когнитивному подходу в экономике (см., например, ). При этом оказалось, что проблематика когнитивной экономики имеет много пересечений с социологической теорией.

Когнитивная социология

Действительно, следуя объективной научной логике, в содружестве когнитивных наук на ведущих ролях должна находиться когнитивная социология. В 1973 г. американский этнометодолог А. В. Сикурел выпустил книгу под названием «Когнитивная социология» , в которой сделана попытка обогатить этнометодологический подход достижениями когнитологии конца 60-х гг. Книга посвящена в основном проблемам понимания обыденной речи, а также роли невербальных коммуникаций в повседневном общении. Продолжая исследование этой тематики, Сикурел широко использовал методы когнитивной лингвистики, теории искусственного интеллекта, математического моделирования. В 80-е гг. он применил когнитивный подход для интеграции микро- и макроописаний социальной реальности.

Только в 1997 г. появилась вторая книга о когнитивной социологии, написанная известным американским социологом Е. Зерубавелом . По его мнению, основными задачами когнитивной социологии являются: объяснение сходства и различия в мышлении индивидов, анализ социальных конвенций; анализ социально обусловленных процессов восприятия информации, избирательного фокусирования внимания на отдельных проблемах; изучение социальной природы классификаций, которые нередко являются не просто типологиями, а средством конструирования значений и

Вестник Томского государственного университета Культурология и искусствоведение. 2013. №3 (11)

А.А. Корниенко

ЭВОЛЮЦИЯ ПАРАДИГМЫ КОГНИТИВНОЙ СОЦИОЛОГИИ НАУКИ В ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

В статье исследуются версии социоконструктивистского подхода к анализу науки, сформировавшиеся в западной философии науки; рассмотрено явление «когнитивного конструктивизма»; обозначена роль системного подхода в исследовании науки как сложноорганизованного объекта.

Ключевые слова: когнитивная социология науки, контекст, конструктивизм, деконструктивизм, критерии научности, социальность в науке, интерпретация.

На рубеже ХХ-ХХ1 вв. «Социальные исследования науки» обрели статус научного направления, масштабно представленного в западной философии науки, а в проблемном поле поименованного направления обозначили свою предметную специфику две версии социоконструктивистского подхода к анализу науки. В границах макроподхода анализируются проблемы взаимоотношения социальных структур и научного знания, влияния социальных изменений на сдвиги в научном знании, взаимоотношения науки как социального института с другими социальными институтами. Особенностью мак-роаналитического подхода является исследование процессов и структур и отвлечение от того, что представляет собой субъективная составляющая науки. Макроаналитическая стратегия, допуская, что наука - это сфера деятельности ученых, оставляет эту мысль вне сферы своих интересов. Ограниченность и недостаточность макроаналитической стратегии обусловила поворот к иной - микроаналитической стратегии, отказавшейся от глобальных социологических схем и сосредоточившейся на изучении отдельных случаев научных открытий, полемики между учеными, выдвижении гипотез, построении теорий в определенном социокультурном контексте.

Говоря об эволюции парадигмы когнитивной социологии науки, нельзя преувеличивать роль факторов сугубо философских, - к примеру, работ Т. Куна , позитивистской методологии. Мы полагаем, что эволюция исследовательских программ последней определена, прежде всего, внутренней логикой развития социологии как дисциплины. Дело, на наш взгляд, в том, что в социологии происходили парадигмальные трансформации. Изменились ориентиры интерпретации социального. Особенно характерно это для микро-социологического подхода, - в парадигме последнего отчетливо прослеживается ориентация на идеи А. Щютца и И. Гофмана. «Социальное» здесь интерпретировано как социально организованная интеракция, «совместный мир» (А. Щютц), как совместная активность индивидов, находящихся в отношении позитивного взаимодополнения. Это определяет ряд проблем когнитивной социологии науки, обусловленных непреодолимыми преградами между «микро» и «макро» и невозможностью социологии эти преграды пре-

одолеть. Интерес символического интеракционизма к «стратегиям микротрансляции», позволяющим понять, как социальные структуры «повторяются» в конкретных местах коммуницирующих, а также исключительный интерес феноменологической социологии к перспективе самого действующего привели к сдвигам в социологическом подходе и науке и потребовали проявления таких уровней анализа, как повседневная жизнь и повседневные контакты между учеными, т.е. антропологии и этнографии науки, от которых еще в 1970-х гг. социология знания и социология науки принципиально дистанцировались. В 1980-х гг. ведущим направлением становится антропологическое исследование науки - «этнография науки» - микроанализ конкретноисторических локальных ситуаций в социокультурном контексте.

Сегодня, когда когнитивная социология науки представляет собой достаточно автономное дисциплинарное образование, пристальный анализ социологической методологии и используемых в ее рамках методов исследования (интервью, включенное наблюдение, антропология и этнография науки, биографический метод, метод са8е^1^е8), позволяющих выявить генезис научных представлений под влиянием культурного контекста, является принципиально важным, поскольку социология вносит наиболее существенный вклад в «деконструкцию» методологий и методик, употребляемых при изучении проблематики науки. Значение социологической методологии заключается в переориентации на интерпретативность методов, в акцентуации стратегий описания, а не объяснения, исключающих причинное или факторное объяснение, настаивающих на нарративности не только форм, способов и стиля изложения, но и самих методов исследования. Отметим и такую особенность исследовательских версий «Социальных исследований науки», как попытка рассматривать не традиционный для детерминизма причинный вид связи, а более мягкие формы взаимодействия мыслительных процессов и социального, точнее, социокультурного контекста, в числе этих форм - «принцип обобщенного взаимодействия», «принцип связи состояний», «принцип зависимости от условий», учет коррелятивных связей и синхронизации, не предполагающих предшествования во времени и обязательного порождения и не являющихся каузальными или случайными совпадениями. Осмысление конструктивистского подхода, суть которого отражена в аналитической парадигме когнитивной социологии науки, позволяет сделать вывод о том, что в нем содержится неприятие философского анализа. При этом, в меткой оценке К. Кнорр-Цетины, традиционный философский анализ науки обвиняется в неспособности систематично обдумать роль социальных факторов и включить их в нормативную картину научной деятельности. В действительности же едва ли мыслимо, что такой феномен, как современная наука, внутренне связанный с современным обществом как институциональное и коллективное установление, не имеет собственных социальных черт, которые должны схватываться философией, если она еще собирается быть осведомленной о мире, в котором живет. Конструктивизм поднимает проблему роли интересов, гибкости правил и стандартизированности критериев ситуативной роли власти в теории знания, призывает к аннулированию универсальных стандартов через локальные соглашения, к замене социальных и других характеристик ситуативными характеристиками. Необходимо также отметить,

что по сути своей конструктивизм далеко не однороден, что признают и аналитики, работающие в традиции когнитивной социологии науки. И одно то, что центральный и основной концепт конструктивизма - это концепт «переговоров», говорит о немасштабности его аналитических ресурсов.

Осознавая тупиковость исследовательской версии конструктивизма, аналитики вводят термин «конструкционизм» для обозначения эмпирического конструктивизма. В границах последнего исходным является тезис о том, что исследование процесса конструирования реальности означает изучение эпи-стемической практики, анализ «жизни лаборатории» и локально закрепленных, изменчивых стандартов познания. Конструкционизм ориентирован на «локализирующиеся» концепции, на тезис о том, что конструирование является конструированием внутриограниченных пространств, опирающихся на локальные ресурсы и изменения, обусловленные локальной практикой.

В когнитивной социологии науки, помимо обозначенного выше, выделяется и когнитивный конструктивизм, интересующийся знанием с точки зрения биологии познания и восприятия, а не социальных общностей, как выделяется и деконструктивизм. Ему присущ антиинтерпретационизм, противоположный большинству интерпретативных подходов социального конструктивизма. Достаточно полно представлена в «Социальных исследованиях науки» и версия, обозначенная как «деконструкционизм». При этом различие «слабой» и «сильной» версии социального конструктивизма заключено в следующем. В пределах «слабой» версии теории, возникающие по поводу реальности, рассматриваются как социальные конструкции, в то время как в пределах «сильной» версии конструкцией является реальность. Д. Блур, апологет «сильной» версии социального конструктивизма, чрезвычайно важным для социальной эпистемологии считает «принцип недостаточной детерминации» (underdetermination thesis). Он заключен в том, что, апеллируя просто к влиянию объекта, нельзя объяснить разницу в восприятии этого объекта различными наблюдателями. Для объяснения необходимо знание о самих наблюдателях, в описание реальности включаются и параметры, детерминированные социальными факторами. Для Б. Латура и С. Вулгара, апологетов релятивистского подхода и оппонентов Д. Блура, важны не сами получаемые наукой факты, а процесс их конструирования. Исследуя потенциал «сильной» версии социального конструктивизма, Ю.С. Моркина, на наш взгляд, очень тонко подмечает отношение этой версии к «слабой» версии социального конструктивизма и научному реализму, когда пишет: «Сильная версия социального конструктивизма, с одной стороны является проявлением крайнего релятивизма, но, с другой стороны, как крайность сближается с другой крайностью - позицией научного реализма, а не полностью противостоит последней. Сближение это состоит в том, что в обеих позициях терминологическому аппарату и высказываниям научных теорий придается онтологический статус. В случае с социальным конструктивизмом это происходит постольку, поскольку сама реальность считается конструирующейся в процессе научного исследования» .

тия, как социальность, дополнив его содержанием доминантного для социокультурной методологии понятия «социокультурный контекст»; стало неоспоримым, что многомерность науки (когнитивно-лингвистическую, социально-нормативную, культурно-ценностную) невозможно понять и правильно интерпретировать, ориентируясь только на концептуальную историю науки. Сформировав новый исследовательский идеал, заключенный в стремлении к единству социальных и когнитивных характеристик, «Социальные исследования науки» в своей когнитивной исследовательской программе изменили представление о критериях научности, сделав научное знание непосредственно обусловленным интерпретационными ресурсами, интерпретационным контекстом. Посредством введения таких категориальных структур, как «социокультурный контекст», «интерпретационные ресурсы», «интерпретационный контекст» было существенно изменено и само понятие «социальности» в науке. Подчеркнем, что именно западная социология науки сформировала сложную, фундаментальную и смелую задачу новой координации и переориентации аналитических подходов к такому сложному предмету исследования, как социальные аспекты функционирования науки, предприняв попытку тематизации идеи комплексности в социальных исследованиях науки на основе экспликации основных программ и подходов философии, истории, культурологии и социологии науки и их дальнейшего синтеза в некой единой исследовательской идеал-программе, в основе которой лежит единство когнитивных и социальных факторов.

Возрастающая сложность науки в процессе ее функциональной перестройки, превращение науки в сложноорганизованный объект ставят вопрос о механизме эволюции науки и вызывают необходимость многоаспектного анализа процессов социального функционирования науки. Эта многоаспект-ность проявила себя через расширение исследования связей науки и прочих социальных институтов, а также через переход к изучению внутринаучных связей и отношений социального института науки, что позволило найти объяснение некоторым тенденциям эволюции науки. По существу, это свидетельствует о применении системного подхода, получившего в философии название принципа системности. Предметом изучения становятся те социальные связи, что формируют социальный институт науки, само же применение системной методологии позволяет осуществить анализ науки как сложноорганизованного социального феномена.

Формирование системной методологии в исследовании науки как сложноорганизованного объекта следует рассматривать в качестве очередной ступени в познавательном процессе, сменившей параметрическое и морфологическое описание науки. Если параметрическому описанию соответствует ряд эмпирических наблюдений, касающихся отдельных, неинтегрированных свойств и отношений науки как социального объекта, то морфологическое описание ориентировано на исследование взаимосвязи свойств, признаков и отношений науки как социального объекта; это субстратное, поэлементное описание. Однако этот уровень исследования не позволяет рассмотреть функциональные зависимости в рамках науки как социального явления, что требует так называемого структурно-функционального описания как этапа системного анализа, в рамках которого функции элементов науки как социального

объекта являются производными от социального института науки как целостности. Методология системного подхода, выступая как гносеологическое средство анализа науки, потому и приобретает сегодня такое значение, что позволяет исследовать отдельные стороны и компоненты науки как сложного социального объекта - «органичного целого», по определению К. Маркса, -не утрачивая взаимосвязи различных сторон и отдельных компонентов, однако сущность системного подхода к исследованию науки как целостного социального образования этим не ограничивается.

Системный подход в широком смысле - это комплексное, диалектическое рассмотрение всех факторов и следствий, путей, методов и средств изучения сложного объекта. Его не следует отождествлять с такими методологическими направлениями, как структурно-функциональный анализ и структурализм, хотя и структурно-функциональный анализ, и структурализм, и системный подход ориентированы на анализ системных объектов. Системный подход предусматривает структурно-функциональное описание науки как социологического объекта, а структурно-функциональный анализ науки в пределах системного подхода выступает в качестве одного из элементов проводимого анализа науки как сложноорганизованного социального объекта. И своеобразие системного исследования такого социального объекта, как наука, заключено не в создании особой методологии анализа, а в построении социологической модели науки как целостности, законы эволюции и функционирования которой детерминированы внутренними и внешними факторами. Системный подход к изучению социальной реальности науки позволяет рассмотреть весь комплекс существующих в системе «общество - наука» связей; он дает возможность взглянуть на эти связи как разнокачественные, находящиеся в отношении определенной субординации.

В социологии науки системный подход является методологической предпосылкой для теоретического осмысления, прогнозирования и планирования развития науки. С его помощью оказывается возможным сделать объектом анализа специфические социологические закономерности и особенности науки как сложноорганизованного объекта-системы; предметом изучения делается связь науки как социального института и среды, социального контекста; исследуются различные подсистемы науки как социальной целостности. Системный подход позволяет определить оптимальные связи и отношения между отдельными функциональными системами социального института науки, выявить определенные качества, - по существу своему интегративного характера, - не свойственные отдельно взятым элементам науки как социального объекта. Принцип системности дает возможность исследовать конкретный механизм организации сложных процессов, протекающих в науке. Он позволяет раскрыть смысл иерархической зависимости таких подсистем, как личность ученого, научный коллектив, социальный институт науки, равно как и уточнить понятие «социальный институт науки». На наш взгляд, именно системный анализ, обращенный на феномен науки, предполагает исследование науки в таких основных направлениях, как структурно-функциональный анализ внутреннего и внешнего функционирования науки на каждом этапе ее развития, а также генетически-прогностический анализ, позволяющий связать различные стадии развития науки в целостный исторический процесс.

Литература

1. Кун Т. Структура научных революций. М. : Прогресс, 1975. 256 с.

2. МоркинаЮ.С. Социальный конструктивизм Д. Блура // Вопросы философии. 2008. № 5. С.154-159.

3. Mulkay M. Action and belief or scientific discourse? A possible way of ending intellectual vas-saladge in social studies of science // Philosophy of the Social Sciences. l98l. Vol. ll. P. l63-l7l.