Как только дети вошли внутрь Корневища, прямо из его сердцевины появились кровати, развернувшись во все стороны, подобно спицам гигантского колеса. В каждом ряду было по пять кроватей. В центре помещения протянулась винтовая лестница.

Уильям-самый младший легко взбежал по лестнице и первым плюхнулся в кровать. Своего механического солдатика он усадил рядом с подушкой, так, чтобы тот не заслонял ему книгу Кэтрин – подвешенная к потолку, она спускалась вниз, слегка подрагивая на тончайших шелковых веревках мистера Кверти. В следующее мгновение остальные ребята уютно устроились в своих мягких постелях. В воздухе разлился сладкий запах какао, а рядом с каждым малышом появилась тарелка с печеньями. Дети охотно принялись за лакомства в ожидании увлекательного рассказа.

– Она расскажет нам о гигантском гусенке! – восторженно захлопала в ладоши Саша.

Услышав свое имя, прятавшийся снаружи Лучик прильнул к окну. И хотя беспокойство все еще не отпускало, неприятно покалывая в груди, он позволил себе немного расслабиться, увидев, что Петрович и медведь тоже здесь, у входа в Корневище, берегут покой малышей. Лучик снова прижался лицом к стеклу, и как раз вовремя: переплет книги Кэтрин дрогнул, и страницы стали перелистываться сами собой. Голос снова зазвучал в комнате, словно тихая колыбельная.

– Сегодня я расскажу вам о своей гусыне, – начала она. – Но должна признаться, история довольно грустная.

– Я не люблю грустные сказки, – тут же оборвала ее Саша.

– Это только начало грустное, не волнуйся, – с улыбкой заверила девочку Кэтрин.

Обрадовавшись, Саша довольно откинулась на подушку. Мотылек примостился в изголовье ее кровати, и вместе они с интересом принялись разглядывать рисунки – заснеженные горы и ледники.

– После битвы с Северянином, которая произошла на ваших глазах, Король кошмаров вселился в тело механического джинна, превратившись в паука. А когда благодаря Лучику он вынужден был отступить, то в отместку вызвал сход лавины. Чудовищные снежные массы накрыли собой гнездо гусей.

Дети хором ахнули, когда страница перевернулась и показались изображения гигантских птиц. Кэтрин рассказала, как помогала откапывать гнездо. К сожалению, все птицы погибли, но нашлось одно серебристое яйцо.

– Самое прекрасное, которое я когда-либо видела, – грустно добавила девочка.

Дети Сантофф Клауссена прекрасно знали, что случилось с родителями Кэтрин, поэтому не удивились, узнав, что их подруга спасла маленького осиротевшего гусенка, ведь когда-то давным-давно она и сама была сиротой.

– Мы склонились над яйцом, – продолжала тем временем девочка, – и услышали легкое потрескивание, затем в нем появилась маленькая дырочка, сквозь которую просунулся крохотный оранжевый клювик, а за ним и белоснежная пушистая головка.

Открылась новая страница, и дети увидели рисунок – гусенка, наполовину вылупившегося из яйца.

– Жаль, что вы не можете почувствовать, какие мягонькие у нее перышки! Но может я привезу ее с собой. Я назвала гусыню Кайлаш – по имени самой низкой горы в Гималаях.

– Кайлаш, – восторженно повторила Саша. – Мне нравится!

– Мы с Лучиком помогли снежным гусям заново построить гнезда. Вы себе не представляете, какие у этих птиц большие гнезда – размером с целую комнату! А гуси выше ростом самого Ника! Они могут поднять человека в воздух! Да-да, на них можно летать! Омбрик каждый раз смеется, когда видит Кайлаш, смешно ковыляющую за мной, – продолжала рассказ Кэтрин. – Мне кажется, он чувствует себя дедушкой. Иногда я даже сплю с малышкой, чтобы ей не было так одиноко. А еще я очень рада, что Йети знают, как готовить еду для снежных гусей.

Рождение Кайлаш

Картинка с ковыляющей Кайлаш и Йети, занятыми приготовлением еды, вызвала приступ смеха.

Страницы сменяли одна другую – вот Кэтрин и Лучик учат маленькую гусыню летать и отчаянно машут руками, вот и первый полет Кайлаш.

– Теперь она может проводить в небе по два-три часа, – объяснила Кэтрин. – Гусыня так быстро растет, что мы не успеваем обновлять ее гнездо. Каждый день вырастает примерно на пять сантиметров, представляете?

На следующем рисунке появилась Кэтрин, отмечающая карандашом на стенке, как выросла птица.

Фог приподнялся в постели на локте:

– А Лучик знает гусиный? – поинтересовался мальчик.

Кэтрин покачала головой:

– Он не произнес ни слова за все то время, что мы провели вместе, но мне кажется, все понимает. С животными и птицами Лучик разговаривает мысленно, а со мной – с помощью рисунков. Смотрите!

Дети одновременно наклонились вперед, чтобы как следует рассмотреть картинки, сделанные Лучиком. Они оказались менее замысловатыми, чем рисунки Кэтрин, более детскими и наивными, но в них тоже была своя прелесть. Там были наброски, изображающие его прошлую жизнь в эпоху Золотого времени: портреты гигантских лунных мотыльков, Лунного Малыша, когда он был совсем ребенком, и сцену последней величайшей битвы. Несколько мрачных рисунков изображали темные годы, когда светящийся мальчик оставался узником в ледяном сердце Короля кошмаров. Наконец, последние изображения рассказывали об освобождении из плена и спасении детей от Страшилок и Кошмариков в лесу в Сантофф Клауссене.

– Вчера утром Лучик устроил мне настоящий сюрприз, – радостно сообщила Кэтрин. – Я очень ждала, когда Кайлаш наконец подрастет, чтобы на ней можно было летать. Оказывается, Лучик давно знал, что гусыня готова. А тут представляете, она ткнулась мне клювом в руку, приглашая подняться в небо. Сначала мне было непонятно, чего она хочет. Но Кайлаш наклонила длинную шею, и я догадалась. Как только я забралась на ее спину, птица расправила прекрасные широкие крылья, и мы поднялись в воздух и облетели Гималаи, забрались выше самых высоких отрогов и, конечно, не пропустили и гору, в честь которой была названа моя гусыня. Мы летали и летали, пока не опустилась ночь. Еще долго я сидела с Кайлаш в гнезде и рассказывала ей истории о вас и о нашей прекрасной деревушке, пока та не уснула. А теперь пришло время и вам закрывать глазки и засыпать. – На этих словах книга начала закрываться. – Спокойной ночи всем! Пусть вам приснюсь я с Кайлаш! Уже очень скоро мы будем дома, в нашем Сантофф Клауссене.

История закончилась благополучно, как Кэтрин и обещала. Уильям-самый младший потянулся, сладко зевнул, и через секунду по комнате разнесся его мерный храп. Саша во сне отбросила одеяло, и к девочке тут же подлетело несколько жучков – насекомые аккуратно вернули его на место. А Петеру всю ночь снились гигантские гуси и могучие снежные люди.

Кэтрин не рассказала друзьям, что Омбрик и Ник пытались найти потерянные реликвии с «Лунного Клипера», что Бука поклялся превратить ее в Принцессу кошмаров и заселить весь мир Страшилками. Девочка понимала, что подобные известия могут испугать юных друзей, как совсем недавно испугали и ее. Кроме того, Кэтрин верила, что Лучик ни за что не уйдет, а будет приглядывать за ними и оберегать. Светящийся мальчик никогда не спит и сумеет оградить детей от кошмаров, воображаемых и настоящих.

Тем временем Петрович и медведь стояли у входа в Корневище, наблюдая, чтобы ни один враг не смог проскользнуть внутрь и не нарушить покой спящих ребят. И наш друг Лучик неподвижно сидел у окна и не сводил глаз с детской.

Эта ночь выдалась непривычно тихой… Даже слишком. Беда приближалась.

Про волшебных человечков расскажу вам сказку я.
В этот тихий синий вечер, мои милые друзья.

Далеко, где снег и вьюга, и где вечная зима,
Жили маленькие люди. Я их видела сама.

Ростом - чуть поменьше птички снегиря иль воробья.
Так в одной пещерке снежной жила дружная семья.

Мама - добрая Снежана. Папа – Снегур – молодец.
Дочки - Снежка и Снежинка, и сынишка - удалец.

Непоседа милый - Снегрик. Радость мамы и отца.
И весёлый, и задорный. Шутки, песни без конца.

Каждый день отец рыбачил, мать костёр в пещерке жгла,
Чтобы вечером согреться у огня семья могла.

Дочки шубы, шапки шили из пушка и перьев птиц.
Пряли шерсть, и в целом мире краше не было девиц.

Только шаловливый Снегрик, им ни в чём не помогал.
С горок день-деньской катался, на коньках по льду летал.

Как-то новую проказу он придумал: леску взять,
Прицепиться к малой птичке, вместе с нею полетать.

Убежал из дома рано. Что решил, он не сказал.
Снегрик и не вспомнил маму. У отца вдруг леску взял.

Привязал её он к птичке, тихо спящей под сосной,
К милой маленькой синичке, наш проказник озорной.

Эта птичка и не знала, что придумал наш герой,
Вдруг проснулась, встрепенулась, полетела в край чужой.

Та синица проживала в королевстве за горой
У принцессы Сандиоллы в большой клетке золотой.

К маме в гости прилетала в этот край вьюг и снегов,
И вернуться обещала через несколько деньков.

Сёстры Снежка и Снежинка шли тихонько за водой,
Вдруг услышали: зовёт их сверху голос озорной.

Головы они подняли и успели увидать:
Брата вверх птица уносит, стали всех на помощь звать.

Прибежали мама, папа, все знакомые, друзья.
Очень сильно всполошилась вся проказника родня.

Это что это за птица Снегрика умчала прочь?
Выяснили, что синичка, что синицы-мамы дочь.

Побежали в домик птичий упросили, чтобы брат
Взял в полёт с собой Снежинку, чтоб вернуть мальца назад.

Сына выручить папаша Снегур очень захотел.
Но, Снежинка, как пушинка, с ней Синицын брат взлетел.

Высь разрезал он крылами, покружил над головами,
Помахал синице-маме, быстро скрылся за горами.

В это время за долами, позабыв о папе, маме,
Снегрик, вовсе не тужил, во дворце в веселье жил.

Долго, кротко ль не знаю, брат синички прилетел
В замок юной Сандиолы и на крышу замка сел.

Стража сразу всполошилась. Кто такие господа?
Сандиола приказала: «Привести их мне сюда!».

И Снежинка объяснила всё принцессе, не тая,
Что сестра она родная Снегрика. Скажу вам я:

Сандиола рассердилась на Снежинку, не шутя,
И отдать не захотела непослушное дитя.

Предложила лишь Снежинке три загадки разгадать.
Нужно их найти решенье, чтоб мальца домой забрать.

Первая была загадка: «Кто на свете всех добрее?»
Чуть подумала Снежинка, стала тут она смелее.

А добрее милой мамы никого на свете нет.
Мама будет доброй самой. Вот Вам мой такой ответ!

Сандиола согласилась. «Губы в трубочку» поджала,
Глазки к долу опустила, и тихонечко сказала:

«Разгадай ещё загадку. Что нежнее всех на свете?
Знаете ли, дорогая, поскорее мне ответьте!».

Тут Снежинка улыбнулась: «Знаю! Знаю! Снова я!
Это матушкины руки вам скажу я, не тая!»

Сандиола тут скривилась и надулась, покраснела,
И последнюю загадку задала (уже несмело):

« Кто милее всех на свете? Мне скажите, сей же час!
А не то я, дорогая, прикажу прогнать Вас с глаз!»

Стража тут приободрилась, ровно выстроилась в ряд,
А Снежинка вдруг сказала (смело и, не пряча взгляд):

«А милее всех на свете – это наш родимый дом.
Хорошо бы оказаться вместе с братом в доме том».

Так Снежинка угадала три загадки. Молодец!
Вместе с нею возвратиться сможет братец- удалец,

Сандиола не хотела их, конечно, отпускать,
Но, своё (принцессы) слово тут пришлось и ей держать.

Дети сели на синичек, полетели в край родной.
Сандиоле же остаться во дворце пришлось одной.

Брат с сестрою приземлились у родимого крыльца.
Вся родня их тут встречала. Счастью не было конца.

Хорошо всё завершилось. Всё удачно в этот раз.
Вы немного подождите. Я продолжу свой рассказ.

Рецензии

Сказка очень интересная, неординарная! Конечно, есть огрехи, недоработки, но я думаю, что со временем Вы сгладите её шероховатости. По опыту знаю, потому что я сама так всегда делаю! :)
А сказка того стоит, ведь она учит детей ценить самое святое на свете: дом родной и родителей!
НРАВИТСЯ!!
С тёплым искренним лучиком Нэнси!!! :)))

Спасибо большое, Ниночка.
Буду учиться исправлять свои стихи. Пока не умею, хотя вижу, что не всё правильно. Младшей дочке Лене и внуку Диме сказка понравилась.
А старшая дочка меня раскритиковала. Сказала, что начало такое волшебное... Она ждала чего-то необыкновенного и дальше. А у меня - банальные загадки... :) Я ей объясняю, что это моя первая сказка!
Да ещё в стихах, что не просто... А она слышать не хочет!
В общем, есть над чем трудиться.
С теплом. Наташа.

Наташа, я в детстве с такой лёгкостью придумывала волшебные сказки, а теперь это стало сложным... Помню, у меня были там две сестрички Синеглазка и Кареглазка, гном Василёк, котёнок Кузя... :) А уж фей - море!
Сказки очень трудно сочинять, но главное в том, чтобы хотелось это делать! Со временем всё получится! Ведь чувствуется, что желание огромно!! Кстати, внуки - хорошее подспорье в этом! Пусть пофантазируют дальше, вот и будет продолжение!.. :) А ритмика, стилистика огранятся обязательно позже! На СТИХИРЕ есть великолепные сказочники! Ах, какой замечательный слог у них, речевые обороты - супер! Могу порекомендовать
Ольгу Панчишкину . Зайдите и найдите раздел сказки - не пожалеете! Есть что перенять!! Сама обожаю её!! :))
С тёплым обнимающим лучиком Нэнси!!! :)))

Первая советская экспедиция в Тибет, под руководством академика Фёдора Ипполитовича Щербатского и пламенного революционера-калмыка Василия Алексеевича Хомутникова, состоялась весной 1922 года. По возвращении в РСФСР, В. А. Хомутников предоставил в НКВД отчёт о встрече с Делай-ламой и походный блокнот с разведданными. Щербатский же, направился прямиком в Колтуши, где уже несколько лет работал академик Иван Петрович Павлов.
Прибыв в институт с двумя гружёными подводами, Щербатский расцеловался с Павловым и уединился с ним в кабинете.
- Как и обещал, дорогой мой, - начал Фёдор Ипполитович устало опускаясь в кресло, - собачек тебе привёз. Лхаса апсо, местных терьеров и ещё каких-то. Кажется все живы-здоровы, да, и Бог с ними.
- Феденька, - всплеснул руками Павлов. – Отслужу! Проси, требуй, чего хочешь.
- Пустое, - отмахнулся Щербатский. – Тут вот какая пакость приключилась.
Он закрыл глаза, и некоторое время сидел, собираясь с мыслями.
- Мой тяжкий крест в экспедиции, - продолжил Щербатский, - или, иначе говоря, герой революции товарищ Хомутников выкрал у монахов некую реликвию.
- Боюсь, что ты меня не удивил, - криво улыбнулся Павлов.
- Погоди, выслушай до конца, - вздохнул Фёдор Ипполитович. – В одном из монастырей этот болван Хомутников, обнаружил заросшего шерстью дикаря, подобранного в горах монахами. Полагаю, что в детстве он был потерян или похищен из семьи, но сумел каким-то чудом выжить в дикой природе.
- Тибетский Маугли?
- Другой версии у меня нет. Монахи же, считали несчастного неким родственником Йети и держали в стенах монастыря.
- И комиссар его украл?
- Представь себе! – Щербатский встал и нервно заходил по кабинету. – Хочет выставлять в Кунсткамере, как «жертву религиозного мракобесия». А? Каков сукин сын?
- Фёдор, прошу тебя, успокойся, - Павлов подошёл к шкафу, достал графин с наливкой и две хрустальные рюмки. – Весь мир летит в тартарары. Что в этом кошмаре судьба никому не нужного дикаря? Сейчас распоряжусь выдать тебе формалин.
- Какой, к дьяволу, формалин? – Фёдор Ипполитович нервно рассмеялся. – Маугли живёхонек. Спит себе в клетке на подводе во дворе.
Павлов бросился к окну, распахнул штору.
- Вон там, - подошёл к нему Щербатский, указывая на телегу, укрытую брезентом. – Давал ему всю дорогу снотворные порошки. Так и довёз. Теперь же дело за тобой. Приказано сделать будущему экспонату прививки от бешенства, чумки и прочего. Я же, извини, умываю руки.
Спустились вниз. Павлов, при свете керосиновой лампы долго разглядывал спящего дикаря.
- Удивительное существо человек, - наконец резюмировал он. И, обращаясь к Щербатскому, добавил, - Что же касаемо Кунсткамеры, то уверяю тебя, что никаким экспонатом ему не быть. Завтра же поеду в Петроград и умру, но добьюсь, что бы Маугли остался у меня в институте.
Фёдор Ипполитович обнял друга и поспешил откланяться, сославшись на усталость.
Наутро Иван Петрович Павлов был уже в Смольном, где на удивление легко добился аудиенции с военным наркомом.
- Сожалею, профессор, - не отрываясь от бумаг, мельком взглянул на него Троцкий, - но, смогу уделить только две минуты.
Павлов, не мешкая, тотчас горячо заговорил о привезённом из Тибета пленнике, комиссаре Хомутникове, человеческом достоинстве, гуманности и уникальности для науки так внезапно явившегося артефакта.
- Вот мандат, - Троцкий стремительно подписал один из лежащих перед ним бланков. - Вижу, что Вы человек порядочный и будете пользоваться им только в случае крайней необходимости.
- Премного благодарен, - растерялся Павлов, - однако комиссар Хомутников…
- С этой бумажкой, - оборвал Троцкий, - можете расстрелять его ко всем чертям. Теперь же, извините. Занят.
«Предъявитель сего, Павлов Иван Петрович, действует по приказу председателя Революционного военного совета РСФСР тов. Троцкого Л. Д.
Просьба ко всем советским, партийным и другим организациям оказывать тов. Павлову И. П. всяческое содействие» гласил мандат.
Иван Петрович позвонил из канцелярии в Институт и пообещал быть завтра с хорошими новостями. Затем, любовно оглаживая лежащий в кармане пиджака документ, направился на склады Военно-хозяйственной академии РККА, получать уже полгода как обещанные консервы, спирт и медикаменты для лаборатории.

Документ, выданный Л. Д. Троцким, действительно творил чудеса и на следующий день академик, подскакивая на ухабах, мчался в Колтуши, сидя в кабине грузовика. По прибытии в Институт, он распорядился разгрузить машину и немедленно потребовал к себе коменданта.
- Лука Ильич, - возбуждённо заговорил Павлов, когда тот вошёл в кабинет. – Ты не представляешь, какие богатства я привёз.
Комендант, работающий с Иваном Петровичем уже без малого лет тридцать, схватился за сердце.
- Неужто, рентгенографический аппарат получили?
- И его тоже, - счастливо засмеялся Павлов. – А ещё муфельные печи, центрифугу, весы, германские микроскопы. Бог мой, всего и не перечислишь!
- Иван Петрович, ушам своим не верю.
- Я сам не верю! – академик сбросил плащ, полез в шкаф за наливкой. – Поехал хлопотать за нашего Маугли, а, поди ж ты, как всё счастливо обернулось. Как он, кстати? Надеюсь, здоров?
- С дикарём незадача вышла, Иван Петрович, - потупил глаза комендант.
- Что? – вмиг посуровел Павлов.
- Дело такое, - замялся комендант. – Намедни вечером покормили мы собачек и сели с лаборантами перекусить. Аккурат, напротив клетки с дикарём.
- Ну, дальше, дальше, - нетерпеливо перебил его Павлов.
- Сидим, ужинаем. А этот из-за прутьев так нас глазами и ест. Мы сжалились, человек как-никак, хотя и звероподобный. Плеснули ему в миску щец, ложку дали, хлебца. Так он вмиг всё умял и кивает, мол, благодарит. Зазорно нам стало, в клетке живую душу держать, пустили к столу. Каши с говядиной дали, ну и, как положено, чарочку поднесли.
- О, Господи, - охнул Павлов.
- Выпил, сердешный, - продолжал комендант, - и сомлел. Залопотал по нашему, хотя и плохо. Китаец он, Иван Петрович. Обыкновенный маньчжурский китаец. Одичавший только.

Фёдор Ипполитович Щербатский, навестивший Павлова в канун Рождества, привёз на извозчике ящик грузинского вина и коробку настоящих кубинских сигар.
- Кстати, как там наш Маугли? - как бы невзначай, поинтересовался он, вертя в пальцах бокал с тёмно-рубиновым «Мукузани».
- Маугли? – делано удивлённо наморщил лоб Иван Петрович. – Ах, вот ты о ком!
Он снял трубку телефонного аппарата и что-то быстро прошептал в неё. Через минуту в дверь постучали, и на пороге возник улыбающийся молодой китаец в ладном кожушке и потрёпанной будёновке.
- Знакомься, мой лаборант Мао, - указал Павлов на вошедшего.
Фёдор Ипполитович, удивлённо взглянув на академика, сделал шаг к китайцу, кивнул.
- Товарис, - сияя улыбкой, лаборант сложил ладони под подбородком, поклонился.
- Ну? – задорно подмигнул Павлов другу.
- Не может быть! – опешил тот.
- Рождественское чудо, - развёл руками Иван Петрович. – Вот, Феденька, прошу любить и жаловать, тибетский Маугли. Или, просто, Мао. Да будет тебе известно, что сей юный джентльмен зарабатывал на хлеб насущный контрабандой опиума во Владивосток. Однако, в один чёрный день, его клан подвергся нападению конкурентов и был полностью истреблён.
- Плохая человека, - нахмурил брови Мао.
- Наш дружок, - обнял китайца за плечи Павлов, - не будь дураком, пустился в бега. Сначала скрывался в тайге, но не чувствуя себя в безопасности, решил уйти в горы. Там-то его, обросшего и еле живого от истощения, подобрали монахи, приняв беглеца за подобие Йети.
- Глупая монаха, - осклабился Мао.
- Придя в себя и отъевшись, паренёк решил было дать дёру из монастыря, но тут на сцене появился некий комиссар-атеист и ты, Феденька, со своими снотворными порошками.
- Каков анекдот, - прошептал Фёдор Ипполитович.
- Теперь же перед вами, - театральным жестом указал на китайца Павлов, - не жалкий контрабандист, а сотрудник Института, имеющий паспорт и получающий честно заработанный паёк.
- Подожди, - округлил глаза Щербатский. – Ты и бумаги ему сумел выправить?
- Пара пустяков, – отмахнулся Иван Петрович. – Сложнее было сочинить фамилию. Но, мы с комендантом взяли русско-китайский словарь и за вечер подобрали. Мао Цзедун.
- Милость Востока, - машинально перевёл Фёдор Ипполитович.

Не очень далеко, но и не очень близко, не очень давно, но и не совсем недавно жил да был в Снежном Королевстве Снежный Король. Нет, это не ошибка. Не Снежная Королева, а Снежный Король. Снежная Королева, конечно, тоже была - самая прекрасная из всех королев на земле. Разве может Король, да еще такой, быть без Королевы? Но все-таки это сказка именно про Снежного Короля. Про Снежного Короля и обыкновенную девочку.

Всем был хорош Снежный Король, но особенно хорошо он умел играть в снежки. Никто лучше него во всем королевстве, да и во всем мире, наверное, в снежки не играл. Впрочем, ничего удивительного - ведь он был Снежный Король. И, конечно, в снежки играло все население страны: мальчишки, девчонки, дяденьки, тетеньки и даже некоторые бабушки и дедушки. Снежный Король сам с удовольствием учил играть всех желающих – ведь он был добрый король.

Вы, конечно, уже догадались, что у Снежного Короля должна была быть еще какая-то волшебная особенность, иначе про него не сочинили бы сказку. Мало ли, кто умеет играть в снежки, пусть даже и очень хорошо. Так вот, когда Снежный Король улыбался кому-то, рядом с ним на пол падали маленькие хрустальные льдинки - они очень красиво сверкали на солнце. Льдинки падали часто – ведь он был добрый король и всегда улыбался людям.

Однажды (так всегда бывает в сказках) в Снежное Королевство пришла девочка. Это была самая обычная девочка. И никаких волшебных особенностей у нее не было. Зачем и откуда она пришла, никто не знал, но это совершенно для сказки не важно. Девочка прошла по главной улице города, поглядела, как весело играют в снежки друг с другом жители королевства, и ей тоже очень захотелось научиться.

Ступай к Снежному Королю, - сказали ей, – никто лучше него не научит тебя играть в снежки.

Девочка пошла в Снежный дворец, и, разумеется, Снежный Король согласился научить ее – ведь он был добрый король. Он играл с ней день, играл два, а на третий день сказал: «Молодец! Ты уже все умеешь. Иди, играй на улице с ребятами». При этом Снежный Король улыбнулся, и сверкающие льдинки посыпались радужным дождем.

Король похвалил ее, и девочка должна была бы обрадоваться. Но она вовсе не обрадовалась. Ведь за эти три дня (а в сказках все всегда происходит именно за три дня), она полюбила Снежного Короля, а теперь ей приходилось расставаться с ним навсегда. Но сказать Королю о своих чувствах она никак не могла, а сам Король никогда бы не догадался – ведь он любил Снежную Королеву, самую прекрасную из всех королев на земле.

Разве может обычная девочка соперничать с самой настоящей сказочной Снежной Королевой? Конечно, нет. И если бы это была не сказка, то вероятно, дальше ничего бы и не случилось. Но это – самая настоящая сказка.

Я знаю, что ты не можешь больше учить меня, Снежный Король, - в отчаянии воскликнула девочка, - ведь еще столько людей в королевстве ждут своей очереди. Но позволь мне прийти к тебе еще хотя бы один раз!

Разумеется, Снежный Король не смог отказать ей - ведь он был добрый король.

Спасибо! – сказала девочка, - я обязательно приду завтра!

И побежала к волшебнице, которая жила неподалеку (не может же сказочное королевство обойтись хотя бы без одной настоящей волшебницы), чтобы получить у нее совет – как же завоевать любовь Снежного Короля.

Снежный Король полюбит тебя, девочка, - сказала волшебница, которая вероятно, была весьма образованной и читала сказки Андерсена, - если ты сложишь из маленьких льдинок, которые появляются, когда он улыбается тебе, слово ЛЮБОВЬ.

Так просто? – обрадовалась девочка, - Снежный Король очень часто мне улыбается, ведь он добрый король. Я завтра же выложу это слово огромными буквами, и тогда он не сможет больше не замечать, как я люблю его. Спасибо, волшебница!

Наутро девочка бегом бросилась во дворец. Она разыскала Снежного Короля в одной из бесчисленных ледяных комнат и стала рассказывать ему, какой он умный, красивый и добрый. И о том, как он замечательно играет в снежки – лучше всех в королевстве, а может быть, и во всем мире. И даже о том, как любит его Снежная Королева, самая прекрасная из всех королев на земле.

Снежный Король довольно улыбался (ведь всякому, даже сказочному королю приятно, когда ему говорят такие вещи), хрустальные льдинки падали без счета, а девочка, не переставая говорить, быстро-быстро начала складывать из них заветное слово. Но вот беда – в ее горячих руках льдинки моментально таяли, оставляя на ледяном зеркальном полу переливающиеся лужицы. От отчаяния девочка начала плакать, а лужицы становились все больше и больше, растекаясь причудливыми ручейками. И теперь уже было непонятно – где лужицы от растаявших льдинок, а где - от слез девочки.

А Снежный Король ничего не замечал – он сидел и задумчиво улыбался каким-то своим мыслям, вероятно, радуясь тому, что он играет в снежки лучше всех в королевстве, а может быть, даже и во всем мире.

От ее шагов лужицы на полу моментально замерзли – ведь она была все-таки Снежная Королева.

Снежный Король поднялся ей навстречу и улыбнулся так радостно, что весь зал засиял от множества льдинок, покрывших пол хрустальным ковром. Он сразу же забыл про девочку, и было совершенно очевидно, что для него в этот миг не существовало никого, кроме Снежной Королевы – самой прекрасной из всех королев на земле.

Снежный Король взял ее за руку, и они ушли.

Девочка посидела еще немножко на ледяном полу, поежилась от холода, вытерла слезы, которые тоже уже начали превращаться в льдинки, встала и пошла прочь из дворца. Куда она ушла и зачем - никто не знает, но это совершенно для сказки не важно.

С тех пор в Снежном Королевстве ее никто никогда не видел, и Снежный Король о ней, конечно, не вспоминал – ведь столько разных девочек и мальчиков каждый день приходят к нему во дворец, чтобы научиться играть в снежки, разве всех запомнишь…

Только иногда в одном из залов Снежного Дворца на идеально гладком ледяном полу нет-нет, да и споткнется кто-нибудь о странную неровность, которая, если внимательно присмотреться, напоминает вмерзшее в лед, недописанное слово ЛЮБОВЬ.