«Даровать населению незыблемые основы
гражданских свобод...»
Сто лет назад началась эра
отечественного парламентаризма
Появление «Манифеста об
усовершенствовании государственного порядка»
от 17 октября 1905 года представляло собой
классический образец либерального
реформирования в его российском варианте. Всегда
тайно, келейно, боясь, как бы чего не вышло, всегда
через «не хочу», всегда запаздывая с дарами.
Рискнув облагодетельствовать народ, власть тут
же начинает менять правила игры и почти сразу –
ограничивать возможность пользоваться тем, чем
только что одарила.
Уже через полгода после принятия «Манифеста»
«Основные законы», изданные в апреле 1906 г.,
фактически превратили Думу в
законосовещательный орган, а каждый новый
избирательный закон делал палату все более
формальной и необязательной. Чему в немалой
степени способствовали и сами избранники.
Отсутствие у большинства из них собственной
гражданской позиции и верноподданническая
психология делали Думу все более похожей на
«реалити-шоу», которое, в таком качестве, не
устраивало ни его зрителей, ни тем более власть.
В этом смысле показателен первый же
правительственный законопроект, внесенный в
Думу: «Об отпуске 40 029 руб. 49 коп. на постройку
пальмовой оранжереи и сооружение клинической
прачечной при Юрьевском университете».
Сколько с тех пор в стенах российского
парламента бушевало горячих споров по подобного
рода «острым» вопросам...
С.Ю.Витте, председатель Совета
министров с октября 1905 по апрель 1906 года:
«…Режим, под которым жила Россия, оказался
гнилым. Явился вопрос, что же делать?.. Вопрос этот
был резко поставлен. С первых чисел октября 1905
года в силу самых событий пришли к необходимости
его решить и с 6-го в десять дней докатились до
великого и знаменательного акта – манифеста 17
октября».
Граф И.И.Вороноцов-Дашков, наместник Кавказа:
«Сегодня получил указ о свободе слова,
союзов и прочее, подписанный 17 октября. Считать
ли его действительным. Отвечайте шифром».
Граф П.И.Кутайсов, Иркутский губернатор:
«По городу распространяется слух о
получении какого-то манифеста. Считаю своим
долгом известить, что лично я ничего подобного не
получал по самой простой причине, что
телеграфное сообщение между С.-Петербургом и
Иркутском не восстановлено».
П.Г.Курлов, Минский губернатор:
«…В мой кабинет вошел вице-губернатор и,
крайне взволнованный, показал мне Манифест 17
октября, отпечатанный в частной типографии,
спрашивая меня, не надлежит ли его
распубликовать в законном порядке? Я ответил, что
никакого манифеста я не получал, а в дальнейшем
разговоре высказал свое опасение, как бы
появление манифеста частным образом не вызвало
среди населения опасного недоумения. Наконец, я
получил высочайший манифест от министра
внутренних дел.
...Столь несвоевременная рассылка манифеста
повлекла за собой неизмеримые, вредные для всей
России последствия. Произошло нечто
невообразимое: в каждой губернии манифест
истолковывали и применяли по-своему…»
С.Ю.Витте – из «Воспоминаний»:
«…До меня доходили слухи, что я вырвал у его
величества манифест 17 октября, что я вынудил его
дать этот акт. Люди, которые не понимают, что
распространение, причем заведомое, слухов, что
неограниченный самодержец подписывает самой
величайшей важности акты, потому что у него их
вырывают, наносят самый ужасный удар его
неограниченной самодержавности.
…Многие как прежде, так и теперь не понимают, что
сила царя, как и всякого монарха, в своего рода
таинстве – секрете, недоступном познанию людей,
наследии – наследственности».
Николай II – из «Дневника»:
7 октября
«В 8 1/2 утра отправился с Дрентельном за Настолово
на охоту. День стоял холодный; пошел снег, который
остался лежать. Тем не менее облава вышла веселая
и удачная. Всего было убито 326 штук, из них пера 81
(имеются в виду пернатые. – Ред.) Мною: 1 фазанка, 1
глухарка, 12 тетеревей, 2 вальдшнепов, 3 сер.
куропатки, 4 русака и 12 беляков – всего – 35 штук.
Вернулся домой в 5 1/4. Принял кн. Хилкова. Обедали у
Алека и т. Евгении. Играл с маркером яхт-клуба на
биллиарде. Раз обыграл его из 4 партий».
Великий князь Николай Николаевич в беседе с
министром двора бароном В.П. Фредериксом:
Утро 17 октября
«Надо спасти государя! Если он сегодня не
подпишет манифест, то я застрелюсь у него в
кабинете. Если я сам этого не сделаю, то обещай
застрелить меня».
Николай II – матери, 19 октября 1905 года:
«Я не знаю, как начать это письмо. Ты,
конечно, помнишь январские дни, которые мы
провели вместе в Царском, – они были неприятны,
не правда ли? Но они ничего в сравнении с
теперешними днями!..
В Москве были разные съезды, которые неизвестно
почему были разрешены. Они там подготовляли все
для забастовок железных дорог, которые начались
вокруг Москвы и затем сразу охватили всю Россию…
Подумай, какой стыд!.. Тошно стало читать
агентские телеграммы: только и сведения о
забастовках в учебных заведениях, аптеках и пр.,
об убийствах городовых, казаков, солдат, о разных
беспорядках, волнениях и возмущениях…
В течение этих ужасных дней я виделся с Витте
постоянно; наши разговоры начинались утром и
кончались вечером при темноте. Представлялось
избрать один из двух путей: назначить
энергичного военного человека и всеми силами
постараться раздавить крамолу… Другой путь –
предоставление гражданских прав населению.
Витте горячо отстаивал этот курс. Почти все, к
кому я ни обращался с этим вопросом, отвечали мне
на него, так же как Витте… Манифест был составлен
им и Алексеем Оболенским. Мы обсуждали его два
дня, и, наконец, помолившись, я его подписал. Милая
моя мама, сколько я перемучился до этого, ты себе
представить не можешь!»
Великий князь Александр Михайлович,
двоюродный дядя Николая II – из «Воспоминаний»:
«Государь подписал манифест, весь
построенный на фразах, имевших двойной смысл.
Интеллигенция получила, наконец, долгожданный
парламент.
Сын императора Александра III соглашался
разделить свою власть с бандой заговорщиков,
политических yбийц и провокаторов департамента
полиции.
Это был – конец! Конец династии, конец империи!»
Л.Д.Троцкий – «Наша первая революция»:
«И вот конституция дана. Дана свобода
собраний, но собрания оцепляют войсками. Дана
свобода слова, но цензура осталась
неприкосновенной. Дана свобода науки, но
университеты заняты войсками. Дана
неприкосновенность личности, но тюрьмы
переполнены заключенными. Дан Витте, но оставлен
Трепов. Дана конституция, но оставлено
самодержавие. Все дано и не дано ничего».
И.В.Гессен, кадет – об открытии Думы 27 апреля
1906 года:
«История сохранит светлое воспоминание об
этом светлом часе в истории русского народа… Это
будет первый час новой эры в жизни страны».
К.П.Победоносцев, обер-прокурор Синода:
«…Если бы потребовалось истинное
представление парламента, то подлежало бы
сказать, что парламент есть учреждение, служащее
для удовлетворения личного честолюбия и
тщеславия и личных интересов представителей».
А.С.Суворин, издатель «Нового времени» – из
«Дневника»:
В Думе – никого. Разбойников много,
разрушителей несть числа, а правителей нет… Дума
желала бы министров ругать по-матерному. Один
депутат говорил: «Меня не пугается городовой, а
министр – еще меньше. Надо, чтобы они пугались».
С.В.Аникин, трудовик, из речи на заседании
Государственной Думы 13 мая 1906 года:
«Я слушал здесь слова господина
Председателя Совета министров, и у меня стоял в
голове вопрос: кто говорит и кому говорят? Первый
раз представитель власти говорит с
представителем народа. Представитель власти
указывает русскому народу, чего должен желать
русский народ для самого себя. Он «разъяснял»,
«не «допускал», «вводил известные ограничения»…
Николай II – генералу Д.Ф. Трепову:
«Да, России даруется конституция. Немного
нас было, которые боролись против нее… И в конце
концов случилось неизбежное».
Л.Д.Любимов, журналист – об открытии первой
Государственной Думы:
«…С правой стороны огромного зала
разместилась точно из золота и серебра шитая
стена высших сановников и придворных. И вся эта
ослепительная «стена» с изумлением, жадным
любопытством и неописуемым ужасом глядела на
левую сторону, отведенную для Государственной
Думы. Там стояла толпа, которую никогда еще не
видели стены Зимнего дворца. «Интеллигенты» в
пиджаках, крестьяне в поддевках и смазных
сапогах, горцы в черкесках, азиат в халате и даже
какой-то дядя… в светлом спортивном костюме из
полосатой фланели и желтых башмаках!
…Царь произнес свою речь. На несколько секунд
воцарилось неловкое молчание. Наконец с правой,
раззолоченной стороны раздались крики «Ура!».
Но на левой почти никто не откликнулся. Это
молчание было зловещим».
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
«Даровать населению незыблемые основы
гражданских свобод...»
Сто лет назад началась эра
отечественного парламентаризма
Появление «Манифеста об
усовершенствовании государственного порядка»
от 17 октября 1905 года представляло собой
классический образец либерального
реформирования в его российском варианте. Всегда
тайно, келейно, боясь, как бы чего не вышло, всегда
через «не хочу», всегда запаздывая с дарами.
Рискнув облагодетельствовать народ, власть тут
же начинает менять правила игры и почти сразу –
ограничивать возможность пользоваться тем, чем
только что одарила.
Уже через полгода после принятия «Манифеста»
«Основные законы», изданные в апреле 1906 г.,
фактически превратили Думу в
законосовещательный орган, а каждый новый
избирательный закон делал палату все более
формальной и необязательной. Чему в немалой
степени способствовали и сами избранники.
Отсутствие у большинства из них собственной
гражданской позиции и верноподданническая
психология делали Думу все более похожей на
«реалити-шоу», которое, в таком качестве, не
устраивало ни его зрителей, ни тем более власть.
В этом смысле показателен первый же
правительственный законопроект, внесенный в
Думу: «Об отпуске 40 029 руб. 49 коп. на постройку
пальмовой оранжереи и сооружение клинической
прачечной при Юрьевском университете».
Сколько с тех пор в стенах российского
парламента бушевало горячих споров по подобного
рода «острым» вопросам...
С.Ю.Витте, председатель Совета
министров с октября 1905 по апрель 1906 года:
«…Режим, под которым жила Россия, оказался
гнилым. Явился вопрос, что же делать?.. Вопрос этот
был резко поставлен. С первых чисел октября 1905
года в силу самых событий пришли к необходимости
его решить и с 6-го в десять дней докатились до
великого и знаменательного акта – манифеста 17
октября».
Граф И.И.Вороноцов-Дашков, наместник Кавказа:
«Сегодня получил указ о свободе слова,
союзов и прочее, подписанный 17 октября. Считать
ли его действительным. Отвечайте шифром».
Граф П.И.Кутайсов, Иркутский губернатор:
«По городу распространяется слух о
получении какого-то манифеста. Считаю своим
долгом известить, что лично я ничего подобного не
получал по самой простой причине, что
телеграфное сообщение между С.-Петербургом и
Иркутском не восстановлено».
П.Г.Курлов, Минский губернатор:
«…В мой кабинет вошел вице-губернатор и,
крайне взволнованный, показал мне Манифест 17
октября, отпечатанный в частной типографии,
спрашивая меня, не надлежит ли его
распубликовать в законном порядке? Я ответил, что
никакого манифеста я не получал, а в дальнейшем
разговоре высказал свое опасение, как бы
появление манифеста частным образом не вызвало
среди населения опасного недоумения. Наконец, я
получил высочайший манифест от министра
внутренних дел.
...Столь несвоевременная рассылка манифеста
повлекла за собой неизмеримые, вредные для всей
России последствия. Произошло нечто
невообразимое: в каждой губернии манифест
истолковывали и применяли по-своему…»
С.Ю.Витте – из «Воспоминаний»:
«…До меня доходили слухи, что я вырвал у его
величества манифест 17 октября, что я вынудил его
дать этот акт. Люди, которые не понимают, что
распространение, причем заведомое, слухов, что
неограниченный самодержец подписывает самой
величайшей важности акты, потому что у него их
вырывают, наносят самый ужасный удар его
неограниченной самодержавности.
…Многие как прежде, так и теперь не понимают, что
сила царя, как и всякого монарха, в своего рода
таинстве – секрете, недоступном познанию людей,
наследии – наследственности».
Николай II – из «Дневника»:
7 октября
«В 8 1/2 утра отправился с Дрентельном за Настолово
на охоту. День стоял холодный; пошел снег, который
остался лежать. Тем не менее облава вышла веселая
и удачная. Всего было убито 326 штук, из них пера 81
(имеются в виду пернатые. – Ред.) Мною: 1 фазанка, 1
глухарка, 12 тетеревей, 2 вальдшнепов, 3 сер.
куропатки, 4 русака и 12 беляков – всего – 35 штук.
Вернулся домой в 5 1/4. Принял кн. Хилкова. Обедали у
Алека и т. Евгении. Играл с маркером яхт-клуба на
биллиарде. Раз обыграл его из 4 партий».
Великий князь Николай Николаевич в беседе с
министром двора бароном В.П. Фредериксом:
Утро 17 октября
«Надо спасти государя! Если он сегодня не
подпишет манифест, то я застрелюсь у него в
кабинете. Если я сам этого не сделаю, то обещай
застрелить меня».
Николай II – матери, 19 октября 1905 года:
«Я не знаю, как начать это письмо. Ты,
конечно, помнишь январские дни, которые мы
провели вместе в Царском, – они были неприятны,
не правда ли? Но они ничего в сравнении с
теперешними днями!..
В Москве были разные съезды, которые неизвестно
почему были разрешены. Они там подготовляли все
для забастовок железных дорог, которые начались
вокруг Москвы и затем сразу охватили всю Россию…
Подумай, какой стыд!.. Тошно стало читать
агентские телеграммы: только и сведения о
забастовках в учебных заведениях, аптеках и пр.,
об убийствах городовых, казаков, солдат, о разных
беспорядках, волнениях и возмущениях…
В течение этих ужасных дней я виделся с Витте
постоянно; наши разговоры начинались утром и
кончались вечером при темноте. Представлялось
избрать один из двух путей: назначить
энергичного военного человека и всеми силами
постараться раздавить крамолу… Другой путь –
предоставление гражданских прав населению.
Витте горячо отстаивал этот курс. Почти все, к
кому я ни обращался с этим вопросом, отвечали мне
на него, так же как Витте… Манифест был составлен
им и Алексеем Оболенским. Мы обсуждали его два
дня, и, наконец, помолившись, я его подписал. Милая
моя мама, сколько я перемучился до этого, ты себе
представить не можешь!»
Великий князь Александр Михайлович,
двоюродный дядя Николая II – из «Воспоминаний»:
«Государь подписал манифест, весь
построенный на фразах, имевших двойной смысл.
Интеллигенция получила, наконец, долгожданный
парламент.
Сын императора Александра III соглашался
разделить свою власть с бандой заговорщиков,
политических yбийц и провокаторов департамента
полиции.
Это был – конец! Конец династии, конец империи!»
Л.Д.Троцкий – «Наша первая революция»:
«И вот конституция дана. Дана свобода
собраний, но собрания оцепляют войсками. Дана
свобода слова, но цензура осталась
неприкосновенной. Дана свобода науки, но
университеты заняты войсками. Дана
неприкосновенность личности, но тюрьмы
переполнены заключенными. Дан Витте, но оставлен
Трепов. Дана конституция, но оставлено
самодержавие. Все дано и не дано ничего».
И.В.Гессен, кадет – об открытии Думы 27 апреля
1906 года:
«История сохранит светлое воспоминание об
этом светлом часе в истории русского народа… Это
будет первый час новой эры в жизни страны».
К.П.Победоносцев, обер-прокурор Синода:
«…Если бы потребовалось истинное
представление парламента, то подлежало бы
сказать, что парламент есть учреждение, служащее
для удовлетворения личного честолюбия и
тщеславия и личных интересов представителей».
А.С.Суворин, издатель «Нового времени» – из
«Дневника»:
В Думе – никого. Разбойников много,
разрушителей несть числа, а правителей нет… Дума
желала бы министров ругать по-матерному. Один
депутат говорил: «Меня не пугается городовой, а
министр – еще меньше. Надо, чтобы они пугались».
С.В.Аникин, трудовик, из речи на заседании
Государственной Думы 13 мая 1906 года:
«Я слушал здесь слова господина
Председателя Совета министров, и у меня стоял в
голове вопрос: кто говорит и кому говорят? Первый
раз представитель власти говорит с
представителем народа. Представитель власти
указывает русскому народу, чего должен желать
русский народ для самого себя. Он «разъяснял»,
«не «допускал», «вводил известные ограничения»…
Николай II – генералу Д.Ф. Трепову:
«Да, России даруется конституция. Немного
нас было, которые боролись против нее… И в конце
концов случилось неизбежное».
Л.Д.Любимов, журналист – об открытии первой
Государственной Думы:
«…С правой стороны огромного зала
разместилась точно из золота и серебра шитая
стена высших сановников и придворных. И вся эта
ослепительная «стена» с изумлением, жадным
любопытством и неописуемым ужасом глядела на
левую сторону, отведенную для Государственной
Думы. Там стояла толпа, которую никогда еще не
видели стены Зимнего дворца. «Интеллигенты» в
пиджаках, крестьяне в поддевках и смазных
сапогах, горцы в черкесках, азиат в халате и даже
какой-то дядя… в светлом спортивном костюме из
полосатой фланели и желтых башмаках!
…Царь произнес свою речь. На несколько секунд
воцарилось неловкое молчание. Наконец с правой,
раззолоченной стороны раздались крики «Ура!».
Но на левой почти никто не откликнулся. Это
молчание было зловещим».
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
Меня часто спрашивают – а есть ли вообе что-то, какая-то идея или требование, которое Может Объединить Всё Общество. Ну или хотя бы его политизированную часть, «политикум». Поскольку власть у нас неполитична, то – оппозиционный (в том числе и вынужденно-оппозиционный) политикум. Но – именно весь, «от анархистов до монархистов» включительно.
Желательно, чтобы это была не просто голая идея (типа «давайте как-нибудь скинем Путина и заживём вольно»), а что-то более конкретное. То есть чёткое и внятное изложение того, что нам всем действительно нужно. Подчёркиваю – всем, «от анархистов до монархистов».
И это, в общем-то, понятно. Сейчас все политически грамотные граждане более или менее сходятся на том, что им нужны определённые права. Начиная от права говорить то, что думаешь, не нарываясь на двести восемьдесят вторую (это актуально для всех, включая самых-самых либералов и антифашистов, любящих говорить неприятное про социальную группу «чиновники»), и кончая правом создать и зарегистрировать политическую партию. Да, и всех ещё волнует не получить дубинкой по почкам от полицая и не быть посаженным в кутузку по звонку сверху. Короче, нужны гражданские права и их обеспечение.
Это не значит, что всем нужно ТОЛЬКО это. Просто это тот минимум, на котором политикум сходится. Включая самые экзотические его части. Скажем, товарищи монархисты, включая самых лютых, могут сколько угодно отрицать демократию, парламентаризм и так далее. Но вот партию они создать хотят, да и заседать в парламенте не откажутся, хотя бы по формуле «лучше уж мы, чем жулики и воры».
Итак, согласие по целям, хотя бы минимальное, есть. Разногласия начинаются там, где начинаются формулировки.
Дело в том, что фразы «нужны права» мало. Развёрнутого описания, какие именно права нужны («создать партию», «не получить дубинкой» и т.п.) тоже недостаточно. Нужна ФОРМУЛА, которую можно заучить и цитировать. Стандартная формулировка, «как Отче Наш».
Это необязательно должен быть лозунг в три слова. Например, у белых расистов этих самых слов аж четырнадцать: we must secure the existence of our people and a future for white children. Ничего, помнят. А которые не помнят (тем более на английском), те хотя бы знают, что этих слов четырнадцать и про что они. Главное, что формулировка имеется и она воспроизводима.
Неприятность состоит в том, что её нельзя вот просто так взять и придумать. Потому что слова имеют автора. И автор должен быть Уважаемым Человеком. Тот, кто сказал четырнадцать слов – Дэвид Лэйн – для белых расистов Уважаемым Человеком является. «Доказал жизнью».
И если даже я, Константин Крылов, придумаю замечательную в своей краткости формулировку всего того, что нам нужно, две трети нашего политикума её с фырканьем отвергнут. Просто потому, что одни меня не знают, другие не уважают, а некоторые знают и даже уважают, но не до такой степени, чтобы моими словами дорожить. «Почему он, а не я?»
Можно, конечно, найти формулировку на стороне. Так, всё вышеперечисленное примерно укладывается в Билль о Правах (поправки к Конституции США от 1791 года) . Например, Первая и Четвёртая поправки - «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной, либо ограничивающего свободу слова или печати либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб», «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту».
Но это, громоздко и на формулу не годится. К тому же Америку не все любят. И – что самое главное – это просто чужое. «Не наш это документ», не имеем мы на него особых прав. На четырнадцать слов какие-никакие права есть, так как они касаются всей белой расы. А тут – конкретно американцы для конкретно Америки придумали законы. И это видно. С первых же слов: «Конгресс не должен». Это у них Конгресс, а у нас нет и не было Конгресса, уж извините… Короче, искомая формулировка должна быть отечественного происхождения.
Что ж. Формулировка есть. Более того, это формулировка ОФИЦИАЛЬНАЯ. То есть принята на том же уровне, что и Билль о правах. На уровне главы государства. В данном случае Российского.
Я имею в виду Высочайший Манифест от 17 (30) октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка», подписанный Государем Императором Николаем Вторым. К которому можно относиться как угодно, но вот сомневаться в том, что он – законный правитель России (некоторые говорят, что последний законный), сомневаться как бы не приходится.
Высочайший Манифест
БОЖЬЕЙ МИЛОСТИЮ,
МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССIЙСКИЙ. ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ,
и прочая, и прочая, и прочая.Смуты и волнения в столицах и во многих местностях Империи Нашей великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце Наше. Благо Российского Государя неразрывно с благом народным и печаль народная Его печаль. От волнений ныне возникших может явиться глубокое нестроение народное и угроза целости и единству Державы Нашей.
Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга. Мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых Нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.
На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли.
Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в меру возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы. выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей.
Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиною, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с Нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.Денъ в Петергофе в 17 день октября в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятое Царствования же Нашего одиннадцатое.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:
"НИКОЛАЙ".
На подлинном Его Императорскому Величеству, в Петергоф, в 17 день октября 1905 года, благоугодно было Собственноручно начертать: "Принять к руководству".
Вы внимательно прочитали? Так вот оно:
Даровать населению
незыблемые основы гражданской свободы
на началах действительной неприкосновенности личности,
свободы совести, слова, собраний и союзов.
Собственно, эти семнадцать слов практически точно описывают тот самый чаемый «политминимум». «Незыблемые основы гражданской свободы» - на началах действительной неприкосновенности личности (это про полицейскую дубинку, кутузку по звонку и прочие свинцовые прелести нашей жизни), свободы совести (это сейчас не столько про религию, сколько про право исповедовать свои убеждения), слова (понятно, я думаю), собраний (это про Триумфальную, да и про Манежную, да и вообще про «больше трёх не собираться»), союзов (это и про Центризбирком, и про отказы в регистрации партий, и про безумные условия «соберите триллион подписей, одна неправильная – идите к чёрту», и про запреты организаций).
Что важно. Эти свободы нам – то есть законным потомкам подданных Российской Империи - УЖЕ БЫЛИ ДАНЫ. «Слово царское твёрдо». И признать его должны все, даже антидемократически настроенные товарищи монархисты, если они хотят быть монархистами, верными Государю.
Соответственно, «платформа-минимум» - это получается «новый октябризм». В смысле лучшем прежнего.
Даже в современной России есть какая-то политическая жизнь. Душили-душили, но что-то ещё шевелится. И более того — по старой памяти оживляется в преддверии. Я хотел написать — в преддверии выборов, но не знаю, сколько кавычек ставить на слово «выборы». По ощущениям — по пять с каждой стороны: «“«”«выборы»”«”«. Потому что то, что у нас этим словом называется, нельзя назвать даже подобием выборов. Это типа как бы так называемые мероприятия, обставляющие приход к власти преемника прошлого преемника и по традиции почему-то называющиеся смешным словом «выыыыборы». Уффф.
Но, короче, память-то осталось и что-то шевелится. Даже какие-то партии пытаются создаться и зарегистрироваться. К регистрации новых партий предъявляются требования по типу тех, что злая мачеха предъявляла Золушке: «прежде прибери в комнатах, вымой окна, натри пол, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, познай самое себя и намели кофе на семь недель». А на попискивания жалких — «да когда ж мы это успеем» — мачеха с довольным хохотком отвечает: «а ты поторопись!» Правда, даже те, кто поторопился, получают всё тот же пинок, только на этот раз со словами: кофе плохо намолола, будь поаккуратнее . После чего мачеха с дочкой (прижитой от жуликов и воров) — хохоча, едут в Думу недискутировать , а остальные вытирают слёзки и сжимают кулачки. Впрочем, мачеха недавно обещала, что в 2016 году будет требовать уже не семь, а только пять розовых кустов . Однако послабленьице. Правда, до него ещё дожить надо. И не все доживут, потому что есть и те, кого никогда никуда не. Но они тоже на что-то надеются.
Вот для них-то я и пишу.
Меня часто спрашивают — а есть ли у нас что-то, что Может Объединить Всё Общество. Ну или хотя бы его политизированную часть, «политикум». Поскольку власть у нас, как видите, неполитическая, то — оппозиционный (в том числе и вынужденно-оппозиционный) политикум. Но — весь, «от анархистов до монархистов» включительно.
Очень желательно, чтобы это была не просто голая идея (типа «давайте как-нибудь скинем Путина и заживём вольно»), а что-то более конкретное. То есть чёткое и внятное изложение того, что нам всем действительно нужно. Подчёркиваю — всем, от анархистов до монархистов.
И это, в общем-то, понятно. Сейчас все политически грамотные граждане более или менее сходятся на том, что им нужны определённые права. Начиная от права говорить то, что думаешь, не нарываясь на двести восемьдесят вторую (это актуально для всех, включая самых-самых либералов и антифашистов, любящих говорить неприятное про социальную группу «чиновники»), и кончая правом создать и зарегистрировать политическую партию. Да, и всех ещё волнует не получить дубинкой по почкам от полицая и не быть посаженным в кутузку по звонку сверху. Короче, нужны гражданские права и их обеспечение.
Это не значит, что всем нужно ТОЛЬКО это. Просто это тот минимум, на котором политикум сходится. Включая самые экзотические его части. Скажем, товарищи монархисты, включая самых лютых, могут сколько угодно отрицать демократию, парламентаризм и так далее. Но вот партию они создать хотят, да и заседать в парламенте не откажутся, хотя бы по формуле «лучше уж мы, чем жулики и воры».
Итак, согласие по целям, хотя бы минимальное, есть. Разногласия начинаются там, где начинаются формулировки.
Дело в том, что фразы «нужны права» мало. Развёрнутого описания, какие именно права нужны («создать партию», «не получить дубинкой» и т.п.) тоже недостаточно. Нужна ФОРМУЛА, которую можно заучить и цитировать. Стандартная формулировка, «как Отче Наш».
Это необязательно должен быть лозунг в три слова. Например, у белых расистов этих самых слов аж четырнадцать: we must secure the existence of our people and a future for white children. Ничего, помнят. А которые не помнят (тем более на английском), те хотя бы знают, что этих слов четырнадцать и про что они. Главное, что формулировка имеется и она воспроизводима.
Неприятность состоит в том, что её нельзя вот просто так взять и придумать. Потому что слова имеют автора. И автор должен быть Уважаемым Человеком. Тот, кто сказал четырнадцать слов — Дэвид Лэйн — для белых расистов Уважаемым Человеком является. «Доказал жизнью».
И если даже я, Константин Крылов, придумаю замечательную в своей краткости формулировку всего того, что нам нужно, две трети нашего политикума её с фырканьем отвергнут. Просто потому, что одни меня не знают, другие не уважают, а некоторые знают и даже уважают, но не до такой степени, чтобы моими словами дорожить. «Почему он, а не я?»
Можно, конечно, найти формулировку на стороне. Так, всё вышеперечисленное примерно укладывается в Билль о Правах (поправки к Конституции США от 1791 года) . Например, Первая и Четвёртая поправки — «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной, либо ограничивающего свободу слова или печати либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб», «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту».
Но это, громоздко и на формулу не годится. К тому же Америку не все любят. И — что самое главное — это просто чужое. «Не наш это документ», не имеем мы на него особых прав. На четырнадцать слов какие-никакие права есть, так как они касаются всей белой расы. А тут — конкретно американцы для конкретно Америки придумали законы. И это видно. С первых же слов: «Конгресс не должен». Это у них Конгресс, а у нас нет и не было Конгресса, уж извините… Короче, искомая формулировка должна быть отечественного происхождения.
Что ж. Формулировка есть. Более того, это формулировка ОФИЦИАЛЬНАЯ. То есть принята на том же уровне, что и Билль о правах. На уровне главы государства. В данном случае Российского.
Я имею в виду Высочайший Манифест от 17 (30) октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка», подписанный Государем Императором Николаем Вторым. К которому можно относиться как угодно, но вот сомневаться в том, что он — законный правитель России (некоторые говорят, что последний законный), сомневаться как бы не приходится.
Манифест был дан в видах успокоения народных волнений и создания органа всесословного представительства, Думы.
Но в наше время он важен не этим. Чем именно, смотрите сами: приведу документ целиком.
Высочайший Манифест
БОЖЬЕЙ МИЛОСТИЮ,
МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССIЙСКИЙ. ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ,
и прочая, и прочая, и прочая.
Смуты и волнения в столицах и во многих местностях Империи Нашей великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце Наше. Благо Российского Государя неразрывно с благом народным и печаль народная Его печаль. От волнений ныне возникших может явиться глубокое нестроение народное и угроза целости и единству Державы Нашей.
Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга. Мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых Нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.
На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли.
Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в меру возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы. выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей.
Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиною, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с Нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.
Денъ в Петергофе в 17 день октября в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятое Царствования же Нашего одиннадцатое.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:
«НИКОЛАЙ».
На подлинном Его Императорскому Величеству, в Петергоф, в 17 день октября 1905 года, благоугодно было Собственноручно начертать: «Принять к руководству».
Вы внимательно прочитали? Так вот оно:
Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Собственно, эти семнадцать слов практически точно описывают тот самый чаемый «политминимум». «Незыблемые основы гражданской свободы» — на началах действительной неприкосновенности личности (это про полицейскую дубинку, кутузку по звонку и прочие свинцовые прелести нашей жизни), свободы совести (это сейчас не столько про религию, сколько про право исповедовать свои убеждения), слова (понятно, я думаю), собраний (это про Триумфальную, да и про Манежную, да и вообще про «больше трёх не собираться»), союзов (это и про Центризбирком, и про отказы в регистрации партий, и про безумные условия «соберите триллион подписей, одна неправильная — идите к чёрту», и про запреты организаций).
Что важно. Эти свободы нам — то есть законным потомкам подданных Российской Империи — УЖЕ БЫЛИ ДАНЫ. «Слово царское твёрдо». И признать его должны все, даже антидемократически настроенные товарищи монархисты, если они хотят быть монархистами, верными Государю.
Соответственно, «платформа-минимум» — это получается «новый октябризм». В смысле лучшем прежнего.
Заметил то, что в последние дни начался нездоровый интерес и попутно охаивание Манифеста от 17 октября 1905 года. В этой связи, следует заметить то, что этот манифест был от последнего легитимного правителя России, как бы Вы не относились к самой личности Н.А.Романова. И именно этот Манифест даровал Русскому Народу знаменитые 17 СЛОВ О РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ :
"Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов."
Божиею милостью, Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая и прочая, и прочая.
Смуты и волнения в столице и во многих местностях Империи Нашей великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце Наше. Благо Российского Государя неразрывно с благом народным, и печаль народная -- Его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое нестроение народное и угроза целости и единству Державы Нашей.
Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга, Мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых Нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего Правительства.
На обязанность Правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли:
1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов.
2) Не устанавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку; и
3) установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей.
Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.
Дан в Петергофе, в 17-й день октября, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятое, Царствования же Нашего одиннадцатое.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: Николай.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка (Октябрьский манифест) — законодательный акт Верховной Власти Российской империи, обнародованный 17 (30) октября 1905. Был разработан Сергеем Витте по поручению Императора Николая II в связи с непрекращающейся «смутою».
Историческое значение Манифеста заключалось в распределении прежде единоличного права Российского Императора законодательствовать между собственно монархом и законодательным (представительным) органом —Государственной Думой.
Манифест, вкупе с Манифестом Николая II от 6 августа 1905 «Об учреждении Государственной Думы»,
учреждал парламент, без одобрения которого не мог вступать в силу ни один закон. В то же время за Императором сохранялось право распускать Думу и блокировать её решения своим правом вето. Впоследствии Николай II не раз пользовался этими правами.
Также Манифест провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности. В результате принятия манифеста Императором были внесены изменения в Основные государственные законы Российской империи, которые фактически стали первой российской конституцией.
- Музыка: Хор Валаамского монастыря – Боже, Царя храни! (1833)