Уже очень давно люди интуитивно, на основе самых разнообразных критериев устанавливали определенные классы слов, которые оказывалось удобно установить при описании языков с делением словарного состава по частям речи. В истории науки о языке, начиная с древнеиндийских языковедов и Аристотеля, постоянно наблюдается стремление охарактеризовать определенные классы слов, выяснить их роль.
Яска и Панини (V - III в. до н. э.) устанавливали в древнеиндийских языках четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу. Они объединялись попарно по признаку сохранения значения вне предложения (имя, глагол) или утраты значения вне предложения (предлог, частица). Имя и глагол в предложении, т. е. как словоформы речевой цепи, назывались ’’падеж’’ и ’’действие’’. Как подгруппу имен Яска выделял местоимения. Смысловой критерий был ведущим при установлении частей речи в древнеиндийском языкознании.
Аристотель (IV в до н. э.) устанавливал три части речи в древнегреческом языке: имя, глагол и союзы (к которым относили также артикли, местоимения, связки). Позже александрийские грамматики установили восемь частей речи: имя, глагол, причастие, артикль, местоимение, наречие, предлог, союз. Римские языковеды, изъяв из числа частей речи артикль (артикля не было в латинском языке), прибавили междометие. В средние века стали особо выделять прилагательное. Классификация частей речи в античном языкознании составлялась в тесной связи с развитием логики: части речи отождествлялись с членами предложения и сближались с членами суждения, т. е. с категориями логики. Но все же эта классификация была частично грамматической, так как некоторые части речи устанавливались по наличию определенных грамматических форм и значений (например, глаголы - это слова, изменяющиеся по числам, временам, лицам и т. д. и обозначающие действие).
Грамматика античного мира, средневековья и даже эпохи Возрождения имела в основном дело с греческим и латинским языками; при разработке грамматик новых западноевропейских языков языковеды исходили из норм латинского языка.
В XIX - XX вв. традиционная система частей речи перестает удовлетворять ученых.
В XIX вв. в связи с интенсивным развитием языкознания, в частности морфологии, с изучением множества новых языков встает вопрос, на основе каких критериев следует выделять части речи и различны ли они в разных языках. Выделение частей речи начинают основывать на морфологическом критерии, т. е. на общности грамматических форм, присущих тем или иным разрядам слов. Примером выделения частей речи с формально-грамматической точки зрения может служить определение частей речи у Ф. Ф. Фортунатова. Части речи, называемые им ’’формальными классами’’, Ф. Ф. Фортунатов выделял по наличию у соответствующих слов тех или иных форм словоизменения: слова склоняемые, слова спрягаемые слова несклоняемые и неспрягаемые. Исходя из этого, существительное - такой формальный класс (согласно Фортунатову), который имеет форму падежа, а прилагательное - такой формальный класс, который характеризуется формой рода, числа и падежа.
Наряду с морфологическим продолжал развиваться логико-синтаксический критерий подхода к характеристике частей речи. С синтаксической точки зрения в одну и ту же часть речи объединяются слова, которые выступают в роли одного и того же члена предложения. Например, те слова, которые могут выступать в качестве определений, являются прилагательными. Основываясь на узкоморфологических или синтаксических особенностях слов, всегда так или иначе связанных с их собственно лексическим значением, части речи начали обозначать как ’’лексико-грамматические разряды слов’’.

"Части речи"
Частей речи очень много: и сущиствительные, и прилагательные, глаголы, наречия и т. д.
Ну, начнём с первого. Что такое часть речи?
Части речи - это группы слов, объединенных на основе общности их признаков. Признаки, на основании которых происходит разделение слов на части речи, не однородны для разных групп слов.
У каждой части речи есть собственный разбор. К примеру возьмём существительное. Оно имеет вопрос что, кто? имеются признаки(морфологические)1. Начальная форма,. 2. Постоянные признаки:,. Непостоянные признаки:. Имеет синтаксическую роль.
2-е, Каждое слово имеет свою часть речи. Снег(что? сущ), бегать(гл. что делать? прекрасный какой? прил). При этом каждая часть имеет собственные вопросы.


вроде всё.

* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.

Введение

Часть речи, по общему признанию, является одной из наиболее общих категорий языка. В них определённым образом группируются слова с близкими лексико-грамматическими характеристиками, с одинаковым способом отображения объективной действительности. Поэтому части речи привлекали и привлекают особый интерес как при решении важных теоретических вопросов, так и в практическом освоении языка. Тем не менее, несмотря на большое количество работ по данному вопросу, проблема частей речи остается нерешённой. Для науки о языке являются актуальными слова, сказанные О.П. Суником около четырёх десятков лет назад: «Очень старый и весьма запутанный вопрос о частях речи, об их лингвистической природе, о количестве и качестве их в языках различных типов и семей не получил, как известно, удовлетворительного решения ни в грамматических исследованиях по отдельным языкам, ни в трудах по общему языкознанию».Вопрос о частях речи занимает умы ученых с древнейших времен.
Исследованиями в этой области занимались Аристотель, Платон, Яска, Панини, в русской лингвистике этим вопросом занимались Л. В. Щерба, В. В.
Виноградов, А. А. Шахматов и др.

Принципы классификации частей речи.

Все слова русского языка делятся на определенные лексико-грамматические разряды, называемые частями речи. Части речи - основные лексико-грамматические разряды, по которым распределяются слова языка на основании признаков: а) семантического (обобщенное значение предмета, действия или состояния, качества и т. д.), б) морфологического (морфологические категории слова) и в) с и н т а к с и ч е с к о г о (синтаксические функции слова).

Части речи являются категориями наиболее общего характера. Именам существительным присуще общее значение предметности, прилагательным - качества, глаголу - действия и т.д. Все эти значения (предметность, качество, действие) относятся к числу общих лексико-грамматических значений, тогда как собственно лексические значения слов различны, причем одна и та же основа может стать источником образования разных по грамматическим признакам слов, т.е. разных частей речи. Например, от основ, имеющих общее значение предметности - камен-, дерев- , можно образовать и имена существительные камень, дерево, и имена прилагательные каменный, деревянный, и глаголы каменеть, деревенеть ; от основ, имеющих общее значение качества, - бел-, глух- , могут быть образованы не только прилагательные белый, глухой или глаголы белеть, оглушить , но и существительные белизна, глухота . Лексические значения основ даже в пределах одной части речи могут быть разными и заметно отличаться от грамматических значений. Например, прилагательные наряду со значением качества - белый, худой могут быть связаны со значением предметности - золотой, кирпичный , процесса действия - уклончивый, сыпучий и т.д. . Имена прилагательные выражают предметность и процесс действия не отвлеченно, а лишь как признак какого-либо предмета или явления действительности (золотой браслет, кирпичный дом, уклончивый ответ, сыпучий материал ), как принадлежность предмета или явления, в то время как имена существительные, имеющие значения качества (белизна, глухота ) или действия (беготня, раскорчевка ), обозначают самостоятельные (независимые) понятия и могут иметь при себе определяющие их прилагательные: приятная белизна, тяжелая глухота, постоянная беготня, свежая раскорчевка и т.д.

Морфологические признаки разных частей речи различны. Например, имена существительные обладают категориями рода, падежа и числа. Именам прилагательным также присущи грамматические категории рода, числа и падежа. Но если род, число и падеж существительных - категории грамматически независимые, то у прилагательных они всецело зависят от существительного, к которому относится прилагательное. Глаголы имеют категорию лица, времени, наклонения, вида, залога, числа. При этом категории времени, наклонения, вида, залога присущи лишь глаголу. А категория числа охватывает разные части речи (существительные, прилагательные, местоимения, глаголы), категория лица присуща и местоимениям.

Части речи различаются по характеру морфологических изменений: существительные изменяются по падежам и числам (склоняются), но не по родам; прилагательные изменяются не только по падежам и числам, но и по родам; глаголы - по лицам, числам, временам и наклонениям (спрягаются), а наречия и безлично-предикативные слова (категория состояния) отличаются неизменяемостью.

В некоторых изменяемых частях речи выделяются слова, не подвергающиеся морфологическим изменениям. Сюда относятся, например, имена существительные заимствованные (пальто, метро и др.), которые не изменяются ни по падежам, ни по числам; имена прилагательные заимствованные типа беж, бордо и др.

В зависимости от того, в роли каких членов предложения употребляется та или иная часть речи, а также от того, с какими словами она сочетается в предложении, определяются различные синтаксические функции частей речи. Например, имена существительные, в предложении выступают чаще всего в роли подлежащего и дополнения. Прилагательные, выполняют функции определения. Глаголы, выступают преимущественно в роли сказуемого.

Классификаци и частей речи

Современная классификация частей речи в русском языке в основе своей является традиционной и опирается на учение о восьми частях речи в античных грамматиках.

I. Первой грамматикой русского языка была «Российская грамматика» Михаила Васильевича Ломоносова (1755). Все части речи Ломоносов делил на знаменательные и служебные. Две части речи - имя и глагол - назывались главными, или знаменательными, остальные шесть - местоимение, причастие, наречие, предлог, союз и междометие - служебными. Основные положения М.В. Ломоносова вошли в русскую грамматическую традицию и были раскрыты, дополнены в трудах А.Х. Востокова, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни, Ф.Ф. Фортунатова, A.M. Пешковского, А.А. Шахматова, В.А. Богородицкого, Л.В. Щербы и В.В. Виноградова.

II. В «Русской грамматике» Александра Христофоровича Востокова (1831) были сохранены традиционные восемь частей речи. Однако из имени как особую часть речи Востоков выделил прилагательное, зато причастия рассматривались как разновидность прилагательных («прилагательные действенные»), к прилагательным же были отнесены и числительные.

III. Федор Иванович Буслаев в труде «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858) разграничивает части речи на знаменательные и служебные. К знаменательным словам он относит три части речи: имя существительное, имя прилагательное и глагол.

В составе служебных частей речи Буслаев называет пять: местоимения, имя числительное, предлог, союз и наречие. Причем наречия он делит на две группы: 1) образованные от слов знаменательных, например, вновь, наискось , и 2) образованные от служебных слов, например, здесь, там, дважды . Первые должны рассматриваться в составе знаменательных частей речи, вторые - в составе слов служебных.

IV. Александр Афанасьевич Потебня в книге «Из записок по русской грамматике» (1874 г.) несколько перераспределяет части речи. К знаменательным частям («лексическим словам») он относит: глагол, имя существительное, имя прилагательное и наречие; к служебным («формальным словам»): союзы, предлоги, частицы и вспомогательные глаголы; отдельно рассматриваются местоимения.

V. В курсе «Сравнительное языковедение» Филиппа Федоровича Фортунатова (1901—1902 гг.) традиционное деление слов на части речи отсутствует и грамматические разряды выделяются по формальным признакам: 1) полные слова: глаголы, существительные, прилагательные, инфинитив, наречие, которые подразделяются на спрягаемые, склоняемые и несклоняемые; 2) частичные слова; 3) отдельно стоят междометия.

VI. Общий список включает у академика А.А. Шахматова 14 час-тей речи, из них 4 знаменательных (имя существительное, прилагательное, наречие, глагол), 4 незнаменательных (местоимение-существительное, местоимение-прила-гательное, местоименное наречие, имя числительное), 5 служебных (предлог, связка, частица, союз, префикс) и одна особая часть речи (междометие).

VII . Небезынтересна классификация частей речи, предложенная представителем Казанской лингвистической школы Василием Алексеевичем Богородицким. Он выделяет: 1) слова с самостоятельным собственным значением: имя существительное, глагол, личное местоимение;

2) слова с меньшей степенью самостоятельности: имена прилагательные, имена числительные, местоимения определительно-указательные, причастия, наречия, деепричастия; 3) слова без собственного значения: предлоги и союзы; 4) отдельно стоят междометия.

VIII. Большой вклад в развитие теории частей речи внес академик Лев Владимирович Щерба. Ученый выделяет «две соотносительные категории: категорию слов знаменательных и категорию слов служебных». К словам знаменательным Л.В. Щерба относит глагол, существительные, прилагательные, наречия, слова количественные (т.е. числительные), категорию состояния, или предикативные наречия. В составе слов служебных Щерба называет связки (быть ), предлоги, частицы, союзы (сочинительные, соединительные, присоединительные), слова «уединяющие», или слитные союзы (и - и, ни - ни и др.), относительные слова (или союзы подчинительные). Отдельно он рассматривает междометия и так называемые звукоподражательные слова. Л.В. Щерба также был первым, кто выделил в составе частей речи русского языка категори ю состояния(в статье «О частях речи в русском языке» 1928 г . ).

IX. Классификация академика Виктора Владимировича Виноградова является одной из наиболее обоснованных и убедительных. Она делит все слова на четыре грамматико-се-мантические (структурно-семантические) категории слов:

1. Cлова-названия, или части речи;

2. Связочные, служебные слова, или частицы речи;

3. Модальные слова;

4. Междометия.

1. Слова-названия (части речи) обозначают предметы, процессы, качества, признаки, числовые связи и отношения, являются членами предложения и могут употребляться отдельно от других слов как слова-предложения. К частям речи В.В. Виноградов относит имена существительные, прилага-тельные, числительные, глаголы, наречия, слова категории состояния; к ним примыкают также местоимения.

2. Служебные слова лишены номинативной (назывной) функции. К ним относится связочные, служебные слова (предлоги, союзы, собственно частицы, связки).

3. Модальные слова и частицы тоже не выполняют назывной функции, но более «лексичны», чем служебные слова. Они выражают отношения говорящего к содержанию высказывания.

4. Междометия выражают чувства, настроения и волевые побуждения, но не называют и. От других типов слов междометия отличаются отсутствием познавательной ценности, интонационными особенностями, синтаксической неорганизованностью и непосредственной связью с мимикой и выразительным тестом.

В современном русском языке выделяются 10 частей речи: 1) имя существительное,

2) имя прилагательное, 3) имя числительное, 4) местоимение, 5) категория состояния, 6) наречие, 7) предлог, 8) союз, 9) частицы, 10) глагол (иногда в качестве самостоятельных частей речи выделяют также причастия и деепричастия). Первые шесть частей речи - это знаменательные выполняющие номинативную функцию и выступающие в качестве членов предложения. Особое место среди них занимают местоимения, включающие слова, лишенные назывной функции. Предлоги, союзы, частицы - служебные части речи, не обладающие назывной функцией и не выступающие в качестве самостоятельных членов предложения. Кроме названных классов слов, в современном русском языке выделяются особые группы слов: 1) модальные слова, выражающие отношение высказывания к действительности с точки зрения говорящего (вероятно, очевидно, разумеется ); 2) междометия, служащие для выражения чувств и волеизъявления (ах,ой, цыц ); 3) звукоподражательные слова (кря-кря, мяу-мяу ).

Заключение

Вопрос о частях речи в лингвистике является дискуссионным. Части речи — это результат определенной классификации, зависящей от того, что принять за основание для классификации. Так, в лингвистике существуют классификации частей речи, в основании которых лежит только один признак (обобщенное значение, морфологические признаки или синтаксическая роль). Есть классификации, использующие несколько оснований. Школьная классификация именно такого рода. Количество частей речи в разных лингвистических работах различно и составляет от 4 до 15 частей речи. Но наиболее продуктивным и универсальным представляется подход к частям речи как к лексико-грамматическим разрядам слов с учетом их синтаксической роли.

7. Рахманова Л.И., Суздальцева В.Н. Современный русский язык. - М., МГУ, 1997. - C. 144

8. Рыбачева Л.В. Современный русский литературный язык. Морфология. - Воронеж., ВГУ, 2008. - C. 7

9. Никонова М.Н. Современный русский язык. - Омск., ОмГТУ, 2008. - C. 88

10. Сидоренко Е.Н. Общие вопросы теории частей речи. Имя существительное

Введение 2

1 Об истории изучения частей речи и критериях их установления

1.1 Из истории учения о частях речи 3

1.2 Трудность в определении частей речи 5

1.3 О критериях установления частей речи 8

2 Критерии выделения частей речи в трудах различных ученых 11

3 Система имени и система глагола

3.1 Система имени 18

3.2 Система глагола 22

Заключение 24

Приложение

Таблица №1 26

Схема №1 27

Схема №2 28

Список литературы 29

Введение

Вопрос о частях речи занимает умы ученых с древнейших времен. Исследованиями в этой области занимались Аристотель, Платон, Яска, Панини, в русской лингвистике этим вопросом занимались Л. В. Щерба, В. В. Виноградов, А. А. Шахматов и др.

Наиболее общими и необходимыми категориями в грамматике каждого языка являются части речи. С выяснения вопроса о частях речи начинается грамматическое описание любого языка. Говоря о частях речи, имеют в виду грамматическую группировку лексических единиц языка, т.е. выделение в лексике языка определенных групп или разрядов, характеризуемых теми или иными признаками (Маслов Ю. С., 155). Но на каком основании выделяют группировки слов, называемые частями речи? Или иначе – на чем основано традиционное распределение слов по частям речи?

Проблема, касающаяся сущности частей речи и принципов их выделения в различных языках мира, - одна из наиболее дискуссионных проблем общего языкознания.

Высказывания по вопросу о том, на чем основано распределение слов по частям речи, многочисленны, разнообразны, но очень часто не ясны и противоречивы.

Выделяются отдельные части речи на основании присущего словам, относимым к данной группировке слов, одного ведущего признака, или они выделяются на основании совокупности разнообразных признаков, из которых не один нельзя назвать ведущим? Если верно первое, то что является ведущим признаком? Лексическое значение слова? Заключенная в нем логическая категория? Его связь с грамматической категорией? Его морфологическая природа? Его синтаксическая функция? и т.д. Выделяются ли части речи на одном или на разных основаниях?

Познания в области природы слова, в частности его грамматической природы, еще недостаточно глубоки для того, чтобы можно было построить грамматическую классификацию слов в научном смысле этого слова, и постепенно возникшее и закрепившееся в традиции распределение слов по частям речи – еще не классификация, а только констатация того, что среди слов есть группировки, объединенные теми или другими общими и более или менее существенными, но не всегда ясными признаками.

В определении сущности частей речи есть еще одна проблема. Это проблема универсальной природы частей речи, т.е. во всех ли языках выделяются части речи, одинаков ли набор частей речи во всех языках.

Анализируя исследования в области частей речи в нашей курсовой работе, мы поставили для себя следующие задачи:

1. Осветить историю вопроса о частях речи

2. Выделить критерии установления частей речи

3. Проанализировать работы ученых в этой области грамматики.

1 Об истории исследования частей речи и критериях их установления

1.1 Из истории учения о частях речи

Уже очень давно люди интуитивно, на основе самых разнообразных

критериев устанавливали определенные классы слов, которые оказывалось удобно установить при описании языков с делением словарного состава по частям речи. В истории науки о языке, начиная с древнеиндийских языковедов и Аристотеля, постоянно наблюдается стремление охарактеризовать определенные классы слов.

Яска и Панини (V – III в. до н. э.) устанавливали в древнеиндийских языках четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу. Они объединялись попарно по признаку сохранения значения вне предложения (имя, глагол) или утраты значения вне предложения (предлог, частица). Имя и глагол в предложении, т.е. как словоформы речевой цепи, назывались ""падеж"" и ""действие"". Как подгруппу имен Яска выделял местоимения. Смысловой критерий был ведущим при установлении частей речи в древнеиндийском языкознании (Кочергина В. А., 87).

Аристотель (IV в до н. э.) устанавливал три части речи в древнегреческом языке: имя, глагол и союзы (к которым относили также артикли, местоимения, связки). Позже александрийские грамматики установили восемь частей речи: имя, глагол, причастие, артикль, местоимение, наречие, предлог, союз. Римские языковеды, изъяв из числа частей речи артикль (артикля не было в латинском языке), прибавили междометие. В средние века стали особо выделять прилагательное. Классификация частей речи в античном языкознании составлялась в тесной связи с развитием логики: части речи отождествлялись с членами предложения и сближались с членами суждения, т.е. с категориями логики. Но все же эта классификация была частично грамматической, так как некоторые части речи устанавливались по наличию определенных грамматических форм и значений (например, глаголы – это слова, изменяющиеся по числам, временам, лицам и т.д. и обозначающие действие). Грамматика античного мира, средневековья и даже эпохи Возрождения имела в основном дело с греческим и латинским языками; при разработке грамматик новых западноевропейских языков языковеды исходили из норм латинского языка (Кочергина В. А., 87-88).

Взгляд на части речи как логико-грамматические категории господствовал вплоть до конца XVIII – середины XIX в.

В XIX – XX в. традиционная система частей речи перестает удовлетворять ученых. Появляются указания на непоследовательность и противоречия в существующей классификации, на отсутствие в ней единого принципа деления.

В XIX в. в связи с интенсивным развитием языкознания, в частности морфологии, с изучением множества новых языков встает вопрос, на основе каких критериев следует выделять части речи и различны ли они в разных языках. Выделение частей речи начинают основывать на морфологическом критерии, т.е. на общности грамматических форм, присущих тем или иным разрядам слов. Примером выделения частей речи с формально- грамматической точки зрения может служить определение частей речи у Ф. Ф. Фортунатова. Части речи, называемые им ""формальными классами"", Ф. Ф. Фортунатов выделял по наличию у соответствующих слов тех или иных форм словоизменения: слова склоняемые, слова спрягаемые слова несклоняемые и неспрягаемые. Исходя из этого, существительное – такой формальный класс (согласно Фортунатову), который имеет форму падежа, а прилагательное – такой формальный класс, который характеризуется формой рода, числа и падежа (Кочергина В. А., 88).

Наряду с морфологическим продолжал развиваться логико-синтаксический критерий подхода к характеристике частей речи. С синтаксической точки зрения в одну и ту же часть речи объединяются слова, которые выступают в роли одного и того же члена предложения. Например, те слова, которые могут выступать в качестве определений, являются прилагательными. Основываясь на узкоморфологических или синтаксических особенностях слов, всегда так или иначе связанных с их собственно-лексическим значением, части речи начали обозначать как ""лексико-грамматические разряды слов"" (Кочергина В. А., 88).

1.2 Трудность в определении частей речи

Раз можно спорить о том, что является основанием, по которому выделяются части речи, то, очевидно, распределение слов по частям речи – не результат логической операции, называемой классификацией, поскольку последняя, как известно, подчиняется всем правилам деления объема понятия и, в частности, тому основному правилу, что деление должно производиться по одному и тому же существенному и, конечно, совершенно определенному основанию. Там, где само основание деления неочевидно, нуждается в определении, там не может быть и речи о классификации в научном смысле этого слова. Подведение отдельных слов под ту или иную часть речи дает своего рода классификацию слов, однако, само различение частей речи, едва ли можно считать результатом ""научной"" классификации слов (Стеблин-Каменский М. И., 19-20).

Распределение слов по частям речи не удовлетворяет и другому основному правилу деления объема понятия, а именно – тому правилу, что члены деления должны взаимно исключать друг друга. Так как в вопросе о частях речи мы имеем дело не с классификацией слов, то, может случиться, что одно и то же слово окажется одновременно подводимым под разные категории. Так, например, местоимение оказывается в то же время и существительным и прилагательным (Стеблин-Каменский М. И., 20).

Распределение слов по частям речи не удовлетворяет и третьему основному правилу деления объема понятия, т.е. тому правилу, что объем всех членов деления в совокупности должен равняться объему делимого понятия. Но, поскольку мы имеем дело не с классификацией, нечего опасаться, что некоторые слова никуда не подойдут – значит они действительно не подводятся не под какую категорию (Стеблин-Каменский М. И., 20).

При определении частей речи по лексико-морфологическому или лексико-синтаксическому признаку всегда выступает транспозиция значений, т.е. повторение значений морфологических в единицах лексики и синтаксиса. Например, грамматическое значение именительного падежа повторяет частично значение подлежащего. Винительный падеж в такой же степени повторяет значение дополнения. Наклонения в какой-то мере повторяют лексическое значение модальных слов и т.п. Таким образом, установление частей речи оказывается не строгим, а произвольным (Кочергина В. А. , 88-89).

Структурное своеобразие каждого языка, очевидное при рассмотрении системы его частнограмматических (словоизменительных) категорий, привело к мысли о том, что система частей речи каждого языка тоже должна быть своеобразна. Поэтому при описании частей речи отдельных языков начинают вводиться новые термины, чтобы обозначить и выделить это ""своеобразие"". Проблема осложняется. В связи с этим вопрос об общих принципах и критериях установления частей речи отходит на второй план, уступая место строгой описательности классов слов по их формальным показателям, которые пытаются установить (например, типы словообразования, функционирования в предложении) даже для тех языков, в которых формы словоизменения вообще не развиты (Кочергина В. А., 89).

Наличие нескольких допустимых критериев установления частей речи привело к тому, что в перечне частей речи одного языка в один и тот же исторический период устанавливалось различное количество частей речи. Например, для русского языка А. А. Шахматов устанавливал четырнадцать частей речи, Д. Н. Кудрявский – четыре части речи, а в ""Академической грамматике русского языка"" пишут о восьми частях речи.

Каждый ученый, имея дело с одним и тем же фактическим материалом, осмыслял его, исходя из различных концепций частей речи. Таким образом, отсутствие общей концепции частей речи, пестрота терминов и дефиниций, применяемых разными авторами при описании частей речи, отрицательно сказываются на обобщающих обзорах в этой области грамматических исследований.

В современном языкознании вопрос о принципах установления частей речи до сих пор остается актуальным. Сейчас в лингвистические исследования втягивается все большее количество языков мира. При этом старые критерии установления классов слов (частей речи) перестают удовлетворять, так как эти критерии вырабатывались в основном при исследовании лишь языков индоевропейской, а также семитской и тюркской семьи.

Современное языкознание выдвигает на первый план описание по таким принципам, которые, будучи едиными, охватывали бы все известные структурные типы языков, сведя их описание к общим исходным представлениям.

1.3 О критериях установления частей речи

Иерархия признаков, лежащих в основе выделения частей речи, по-разному понимается в разных лингвистических школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологические признаки , что обусловлено ориентацией европейского языкознания на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологической перспективы привело к осознанию неуниверсального характера морфологических признаков. При типологическом анализе универсальное определение частей речи основывается на синтаксических характеристиках, тогда как морфологические параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантические свойства, существенные прежде всего для идентификации частей речи в разных языках.

Морфологический подход к выявлению частей речи полностью удовлетворить не может. При выявлении частей речи по грамматическим формам даже в языках, богатых формами словоизменения, за пределами остаются слова, лишенные этих форм, так как во всех известных науке языках имеются неизменяемые неоднородные по составу слова (среди них, например, наречия, частицы, междометия) (Кочергина В. А., 90-91).

Даже в языках, богатых формами словоизменения, установление частей речи через частнограмматические категории не всегда возможно. Например, можно ли говорить, как мы привыкли, что существительному свойственна категория грамматического рода, если в большинстве языков мира этой категории нет. Или еще пример: при бесспорном наличии прилагательных в русском и турецком языках по частнограмматическим категориям и по морфологической структуре они различны. Частнограмматическими категориями прилагательного в русском языке являются категории падежа, числа и согласовательного класса (как соединение грамматических категорий рода и одушевленности-неодушевленности), т.е. те же частнограмматические категории, которые характерны и для русского существительного. Турецкое же прилагательное не имеет ни одной частнограмматической категории, свойственной существительному русского языка (например, категории рода, числа, определенности –неопределенности) (Кочергина В. А., 91).

Морфологические признаки частей речи могут в известной мере являться опознавательными знаками частей речи, но не общим критерием их установления.

Критерий словоизменения при установлении частей речи оправдывает себя частично в морфологически развитых языках, прежде всего в индоевропейских, семитских и тюркских. Этот критерий непригоден для китайско-тибетских и некоторых других языков Дальнего Востока, так как приводит некоторых исследователей даже к отрицанию частей речи в этих языках. В китайском, тайском, вьетнамском языках имеются слова, не различающиеся морфологически, о которых обычно говорят, что в зависимости от синтаксической функции одно и то же слово выступает то как существительное, то как прилагательное, то как глагол (Кочергина В. А., 91).

В подобных случаях перед нами различные слова-омонимы. Распространенные в китайском, вьетнамском и других языках, они сопоставимы с редкими для русского языка, но все же возможными для русского языка случаями грамматической омонимии: Рабочий и колхозник или Шестичасовой рабочий день; Печь топится, можно печь пироги и т.д. Они обладают различными общеграмматическими значениями и, кроме того, имеют некоторые дополнительные опознавательные признаки (Кочергина В. А., 91).

Словообразовательные процессы не всегда влияют на принадлежность слова к той или иной части речи. Разные по производству слова могут относиться к одной части речи (лес, лесник, лесничий, перелесок, лесничество и др.), а слова, подобные по словобразованию, могут не принадлежать к одной части речи (хороший, зрячий, большая – прилагательные; рабочий, лесничий, столовая – существительные) (Кочергина В. А., 91).

Синтаксические критерии установления частей речи основаны на том, что члены предложения и части речи выявляются по одним и тем же грамматическим категориям. Но если, например, существительное как часть речи связано с категорией грамматического подлежащего, а через него и с категорией субъекта логического суждения, то следует заметить: субъект выражается в речи чаще всего формой грамматического подлежащего, а функции существительных шире и разнообразнее. В большинстве языков существительные могут выступать в качестве любого члена предложения. При этом у различных частей речи наблюдается сходство в синтаксических функциях. Так, в русском языке обстоятельство образа действия может выражаться наречием или конструкцией с существительным. Или, например, прилагательные китайского языка сходны по синтаксической функции с глаголами, существительными и особенно с числительными (Кочергина В. А., 92).

Таким образом, ни частнограмматические формы и значения слов, ни их типы словообразования, ни их синтаксические функции сами по себе не выступают определяющими при отнесении слова к определенной части речи. Части речи – каждая по-своему и в различных языках по-разному – морфологичны или неморфологичны, синтаксичны, в известном смысле логичны.

Какие же критерии выделения частей речи могут быть общими для всех известных науке языков?

Природа частей речи лингвистическая и общая для всех языков, как общи пути развития человеческого мышления. Некоторые ученые связывали общеграмматические значения частей речи с некоторыми категориями мышления (субстанция, качество, количество и др.). Наиболее ярким опознавательным признаком частей речи выступает лексическое значение слов. Например, если мы знаем, что какаду – название птицы, то мы не ищем формальных признаков для того, чтобы сказать, что это слово является существительным. По лексическим значениям путем подведения их под одно из общеграмматических значений слов, объективно данных в языке, определяется принадлежность слова к той или иной части речи (Маслов Ю. С., 156).

Как свидетельствуют исследования частей речи в самых различных, родственных и неродственных, языках, части речи при всем их своеобразии в языках различных типов выступают как наиболее общие и универсальные явления в грамматической системе языков. Общеграмматические значения частей речи безусловно связаны с общечеловеческими формами и законами мышления, отразившимися в наиболее существенных явлениях языковой системы.

Определение специфики частей речи сводится, таким образом, к определению их общеграмматических значений, получивших в лингвистической науке свои терминологические обозначения, как ""предмет"" или ""предметность"" , ""действие"" или ""процессуальность"" , ""качество"" или ""атрибуция"" и т.п.

2 Критерии выделения частей речи в трудах различных ученых

По Ф. И. Буслаеву в языке девять частей речи: глагол, местоимение, имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, наречие, предлог, союз и междометие. Последнее Ф. И. Буслаев выделяет в особый отдел. Остальные части речи делятся на знаменательные (существительное, прилагательное и глагол) и служебные (местоимение, числительное, предлог, союз и глагол вспомогательный); наречия по этой классификации (как, впрочем, и глаголы) попадают в две группы: произведенные от служебных частей речи относятся к служебным частям речи, а произведенные от знаменательных – к знаменательным. Тем самым получается, что членение слов на знаменательные и служебные не совпадает с их делением по частям речи.

Интересно наблюдение Ф. И. Буслаева над закрытым характером списка служебных слов и открытым характером списка глаголов, существительных, прилагательных и наречий, которых, по его словам, ""бесчисленное множество""; но он отрицает открытый характер списка числительных.

Наиболее важным в отношении определения частей речи (которые Ф. И. Буслаев рассматривал в синтаксисе) представляется его утверждение о том, что ""для того, чтобы составить себе полное понятие об отдельных словах, употребляемых в речи, их нужно рассмотреть в двояком отношении: 1) в отношении к словарю 2) в отношении грамматическом. В первом отношении обращается внимание на выражение представлений и понятий в отдельном слове, а в последнем – на значение и принадлежности каждой части речи в отдельности"" (Буслаев Ф. И., 289). Эта констатация является, в сущности, ключевой для определения понятия частей речи в современной лингвистике.

Для А. А. Понебни чрезвычайно важным было установление связи между языком и мышлением в их функционировании и развитии. Подчеркнутое внимание к психологии, к самому процессу речетворчества привело А. А. Потебню к утверждению о примате предложения; отдельно взятое слово казалось ему научной фикцией. А поскольку слово – это лишь элемент предложения, А. А. Потебня считает, что разобраться в частях речи можно только на базе предложения. Части речи для А. А. Потебни – грамматические категории, существующие только в предложении. ""Понимая язык как деятельность невозможно смотреть на грамматические категории, каковы глагол, существительное, прилагательное, наречие, как на нечто неизменное, раз и навсегда выведенное и всегдашних свойств человеческой мысли"" (Потебня А. А., 82). Он говорил о том, что эти категории изменяются даже в относительно небольшие периоды.

А. А. Потебня подходил к процессу речи, в котором только и выявляется язык, с позиции отдельного индивидуума. И поэтому в его трудах имеется смешение словоизменения и словообразования, иногда понимание чуть ли не каждого употребления слова как отдельного, самостоятельного слова

В своих ранних работах при классификации частей речи А. А. Шахматов опирался прежде всего на семасиологические критерии , считая, что каждой части речи присуща некоторая система грамматических форм . Позже он отнес определение частей речи к синтаксису, рассматривая вместе с тем в морфологии не только словоизменение и связанные с ним категории, получающие у А. А. Шахматова семантическое наполнение, но и структуру основы. ""Слово в его отношении к предложению или вообще к речи определяется в грамматике как часть речи"" (Шахматов А. А., 29). А. А. Шахматов также заметил, что в некоторых языках, в частности и в русском, части речи могут различаться морфологически. Грамматические категории, писал Шахматов, познаются в синтаксисе, поэтому при определении частей речи ""должно принять во внимание ту связь, которая имеется между отдельными частями речи и грамматическими категориями"" (Шахматов А. А., 29).

В соответствии с теми ""представлениями"", которые выражаются словами, А. А. Шахматов делит их на три группы: знаменательные слова , выражающие обязательно основные представления с или без отношения к сопутствующим грамматическим категориям (существительное, глагол, прилагательное наречие); незнаменательные слова , служащие для выражения той или иной самостоятельной грамматической категории (местоимение, числительное, местоименное наречие); служебные части речи , служащие для выражения той или иной несамостоятельной грамматической категории (предлог, союз, префикс, частица); особо стоит междометие как эквивалент слова (Супрун А. Е., 31).

При делении слов на части речи А. М. Пешковский вводит понятие ""синтаксической"" , т.е. зависящей от других слов в речи, и ""несинтаксической"" (словообразовательной) формы, что дало возможность наречия, деепричастия и инфинитивы, как слова с несинтаксическими формами, не только не считать ""бесформенными"", но и различать между собой (Пешковский А. М., 37). Синтаксические формы у А. М. Пешковского заданы списком: падеж существительных; падеж, число и род прилагательных; лицо, число, род, время и наклонение глагола. С этим связан и состав частей речи, а также их классификационная таблица (см. таблицу №1) (Пешковский А. М., 43).

А. М. Пешковский придает немалое значение психическим ассоциациям , которые возникают у говорящего и у слушающего при произнесении слов. А. М. Пешковский отождествляет части речи с ""основными категориями мышления в их примитивной общенародной стадии развития"" (Пешковский А. М., 74). В связи с этим обнаружение предметности как психологической или примитивно-логической категории мышления, соответствующей грамматическому существительному и т.п., поиск общего значения частей речи, объединяемых уже не только пучком сходных форм, но прежде всего этим общим значением (Супрун А. Е., 35).

Л. В. Щерба говорил, что исследователь при классификации частей речи должен использовать ту схему, которая навязывается самой языковой системой, т.е. установить общую категорию, под которую подводится то или иное лексическое значение слова в каждом отдельном случае или, иначе, какие общие категории различаются в данной языковой системе. Отсюда у Л. В. Щербы признание возможности экспериментального установления состава частей речи. Л. В. Щерба отмечает, что должны быть какие-либо внешние выразители этих категорий, причем такими категориями могут быть ""изменяемость"" слов разных типов, преффиксы, суффиксы, окончания, фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д. Щерба считал, что нет никакого основания приписывать особую роль в выделении частей речи формальным морфемам. Важно и положение Щербы о пучке формальных признаков как характеристике части речи (Щерба Л. В., 65), причем допускается, что отдельные слова, принадлежащие к данной части речи, могут и не обладать отдельными признаками этого пучка; так, к примеру, слово какаду не имеет окончаний, присущих существительным, но по своей сочетаемости оно достаточно характеризуется как существительное (мой какаду, какаду сидит, какаду моего брата ), о чем свидетельствует его семантика.

Л. В. Щербой так же был поставлен вопрос о различной степени яркости и выраженности свойств отдельных частей речи. Он считает, что некоторые слова могут обладать признаками двух частей речи (например, причастия подводятся под категорию прилагательного и под категорию глагола), а с другой стороны, допускает возможность омонимии между частями речи (одно и то же слово может в одних случаях принадлежать к одной части речи, а в других случаях – к другой) (Супрун А. Е., 40).

И. И. Мещаниновым делается попытка типологического анализа членов предложения и частей речи в языках различных типов на базе выдвинутой И. И. Мещаниновым идеи о ""понятийных категориях"", т.е. своего рода грамматических универсалиях, без которых, по его мнению, невозможно типологическое сопоставление грамматик различных языков.

Генезис частей речи, по И. И. Мещанинову, можно описать как результат процесса использования слов определенного значения в некоторой определенной синтаксической функции, что вело далее к выработке некоторых специфических для данной группы слов морфологических примет, различных в разных языках. ""Те группировки словарного состава языка, которым мы присваиваиваем наименования частей речи, образуются в языке лишь тогда и лишь в том случае, когда группировка слов происходит не только по их семантике, но и по наличию в них… характеризующих формальных показателей"" (Мещанинов И. И., 17). Части речи, по И. И. Мещанинову, представляют собой лексическую группу, характеризуемую соответствующими синтаксическими свойствами. Таковые приобретаются ими в предложении, где определенная группа слов приурочивается к преимущественному выступлению в значении того или иного члена предложения или входит в его состав. В то же время, как член предложения, так и часть речи, обладают своими особенностями, которыми они выделяются: член предложения в предложении, часть речи в лексическом составе языка (Супрун А. Е., 48).

В. В. Виноградов отстаивал синтетический подход к частям речи на базе углубленного анализа понятия слов, его формы и структуры в языке. ""Выделению частей речи должно предшествовать определение основных структурно-семантических типов слов"" (Виноградов В. В., 29). Классификация не может игнорировать ни одной стороны в структуре слова, хотя лексические и грамматические критерии, по его мнению, должны играть решающую роль, причем морфологические своеобразия сочетаются с синтаксическими в ""органическое единство"", так как нет ничего в морфологии, чего нет или прежде не было в синтаксисе и лексике. Анализ смысловой структуры слова привел В. В. Виноградова к выделению четырех основных грамматико-семантических категорий слов:

1. Слова-названия , к которым примыкают местоимения, образуют предметно смысловой, лексический и грамматический фундамент речи и являются частями речи.

2. Частицы речи , т.е. связочные, служебные слова, лишенные номинативной функции, ближайшим образом связанные с техникой языка, причем их лексические значения тождественны с грамматическими, слова, лежащие на грани словаря и грамматики.

3. Модальные слова и частицы , лишенные, как и связочные слова, номинативной функции, но более ""лексичные"": ""вклинивающиеся"" в предложение, отмечающие отношение речи к действительности с точки зрения субъекта речи. Присоединенные к предложению, модальные слова оказываются за пределами и частей речи и частиц речи, хотя ""по внешности"" могут походить и на те и на другие.

4. Междометия в широком смысле слова, не имеющие познавательной ценности, синтаксически неорганизованные, неспособные сочетаться с другими словами, обладающие аффективной окраской, близкие к мимике и жестам (Виноградов В. В., 30).

В. В. Виноградов отмечает, что способы выражения грамматических значений и сам характер этих значений неоднородны у разных семантических типов слов (Виноградов В. В., 33). В системе частей речи, по В. В. Виноградову, наиболее резко и определенно выступают грамматические различия между разными категориями слов. Членение частей речи на основные грамматические категории обусловлено:

1. Различиями тех синтаксических функций, которые выполняют разные категории слов в связной речи, в структуре предложения

2. Различиями морфологического стоя слов и форм слов

3. Различиями вещественных (лексических) значений слов

4. Различиями в способе отражения действительности

5. Различиями в природе тех соотносительных и соподчинительных категорий, которые связаны с той или иной частью речи (Виноградов В. В., 38-39).

В. В. Виноградов, отмечая, что в разных языках может быть разный состав частей речи, подчеркивал динамизм системы частей речи в одном языке.

Завершая историко-лингвистический и теоретический обзор частей речи в русском языке, В. В. Виноградов предлагает две схемы: одну, иллюстрирующую соотношение между отдельными частями речи (в узком смысле слова), и вторую, характеризующую все группы слов современного русского языка (см. схему №1 и схему №2). В этих схемах перечисляются части речи в русском языке и демонстрируются их отношения между собой.

До сих пор ученые не пришли к единому мнению по поводу критериев выделения частей речи, таким образом, вопрос об основах классификации частей речи в современном языкознании остается открытым. Но наиболее продуктивным и универсальным представляется подход к частям речи как к лексико-грамматическим разрядам слов с учетом их синтаксической роли.

3 Система имени и система глагола

Пытаясь выделить универсальные свойства частей речи лингвисты пришли к выводу, что в большинстве языков выделяются системы имени и глагола, чаше всего противопоставленные друг другу.

3.1 Система имени

Отличительные черты имени как типа слов связанны с особенностями процесса наименования, приводящего к именам, и с ролью имен в предложении.

Морфологические отличия имен от слов других классов не поддаются обобщению, они могут вообще отсутствовать. В языках с развитой морфологией имя отличается формами склонения, тогда как глагол имеет формы спряжения, прилагательное – формы согласования и степеней сравнения и т.д. Однако то, что в индоевропейских языках естественно воспринимается как объект и выражается именем, может в некоторых индейских языках выражаться как процесс, в формах третьего лица глагола; например, в языке хупа ""он спускается"" – название дождя (имя объекта ""дождь""), в языке тюбатюлабаль различаются ""дом"" и ""дом в прошлом"" (то, что было домом и перестало им быть), т.е. имя обладает изменением по категории времени, и т.п.; понятие ""дождь"" в русском языке выражается обычно именем, которое по функции может быть предикатом или предложением (""Дождь, надо взять зонтик""), а, например, в английском языке обычно не получает именной формы выражения (""It is raining"") и т.п. (Ярцева В. Н., 175).

Существуют объективные основания, как внеязыковые, так и внутриязыковые, для отличения имен от слов других типов. Внеязыковым основанием служит то, что имя обозначает вещь, тогда как глагол, вообще предикат – признак или отношение; различение этих внеязыковых сущностей объективно и не зависит от языка. Внутриязыковым основанием является то, что только имя стоит в таком отношении к внеязыковому объекту, которое является отношением наименования. Глаголы и вообще предикатные слова ""выражают"" отношения между предметами действительности, не именуя этих отношений, т.е. своих объектов обозначения. Союзы ""выражают"" логические связи между элементами мысли, не обозначая никаких внеязыковых объектов; междометия ""выражают"" эмоции, также не именуя их. Особое место занимают ""имена признаков"" – прилагательные (также могущие служить предикатными словами) и наречия, отношения тех и других к внеязыковым объектам подобны отношениям имени к вещи, но объекты здесь не являются вещами. Таким образом, с внутриязыковой стороны обоснование определения имен сводится к проблеме наименования и в конечном счете к объективному внеязыковому различию вещей, свойств, отношений (Ярцева В. Н., 175).

В предложении имя занимает место актанта (терма) в составе предикатива, в качестве субъекта и объекта, а также различных дополнений.

В развитых языках, как естественных так и искусственных, путем особой трансформации, так называемой номинализации , в имя может быть превращено любое выражение, например, в русском языке: глагол ""бежать"" > ""бег""; предикатив ""В комнате холодно"" > "" В комнате холод""; целое предложение ""Я

опаздываю"" > ""Тот факт, что я опаздываю…"". В этом смысле предложения иногда рассматриваются как ""имя факта или события"".

Номинация закономерна, но выбор признака случаен, чем и объясняется различие имен одних и тех же объектов в разных языках. Тем не менее, поскольку положенный в основу имени признак сам уже имел языковое выражение, имена всегда включаются в лексико-семантическую систему, получая свое место в группе взаимосвязанных имен, противопоставленных другим группам. В силу устойчивости оппозиций, полей и всей лексико-семантической системы в целом она, и главным образом имена являются фактом духовной культуры народа, образуя устойчивый каркас этой культуры – имена родства, власти, права, экономических отношений, человека, животных и т.д., отражают глубокие традиции культуры, вскрывающиеся при исторической реконструкции (Ярцева В. Н., 175).

Внутренняя структура имени, в особенности непроизводного, достаточно полно характеризуется системой так называемого семантического треугольника: имя (1) обозначает вещь, (2) именует вещь, (3) выражает понятие о вещи. В истории философии языка и собственно языкознания отношение ""именовать"" понималось неоднозначно – то как связывающее имя и вещь, то как связывающее имя и понятие.

В новой европейской философии языка, у Платона, в его диалоге ""Кратил"", излагается второе понимание: имя именует идею, понятие (""эйдос"" ) и лишь вследствие этого способно именовать ""соименную"" с ним вещь(Ярцева В. Н., 175).

Постепенно была обнаружена недостаточность такого, в целом признаваемого правильным, понимания наименования: было предложено из совокупности всех объективно различимых признаков вещи выделить меньшую совокупность – непосредственный предмет наименования – денотат . В логике до некоторой степени параллельно этому было введено понятие ""экстенсионал"" имени, соответствующее классу предметов, непосредственно именуемых данным именем. Аналогичный процесс расщепления пережило понятие ""понятие о вещи"", в котором в логике стали выделять непосредственно структурированную языком часть – ""интенсионал"" , а в языкознании – сигнификат . В лингвистике прообразом сигнификата и интенсионала еще ранее послужило понятие ""значимость"" (отличное от ""значения""), введенное Ф. де Соссюром. К. И. Льюис в работе ""Виды значения"" ввел четыре компонента в семантике имени (одновременно они же – процессы): сигнификацию – совокупность признаков, служащих мыслимым предметом обозначения; объем, или ""охват"", - все мыслимые предметы, соответствующие такой сигнификации (в том числе не существующие реально); денотацию , или экстенсию, - предметы, существующие реально; коннотацию , или интенсию, - мыслимый предмет обозначения, соответствующий такому денотату, или экстенсии. Таким образом, интенсия, интенсионал так относится к экстенсии, денотату, как сигнификация относится к охвату, объему(Ярцева В. Н., 175).

По мере расширения семантических исследований предложение стало трактоваться как разновидность имени со своим денотатом, или экстенсионалом, или референцией, и, с другой стороны, смыслом, интенсионалом. Специфика имени стала теряться, растворяясь в семантике предложения.

Классификации имен, в соответствии со схемой семантического строения (семантического треугольника), могут проводиться по трем различным основаниям:

1. По форме слова, или морфологические

2. По типу значения в синтаксической конструкции, или семантико-синтаксические

3. По типу значения в пропозиции, или логико-лингвистические.

Морфологические классификации описывают разряды имен, существующие в данном отдельном языке; они опираются на морфологические показатели – главным образом аффиксы и строение основ; в них выделяются такие рубрики как ""имена деятеля"", ""имена действия"", ""имена качества"", ""имена отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности"". Эти рубрики наделены в то же время ясным семантическим признаком (выраженным в их названии). Далее, могут выделяться такие рубрики, как роды индоевропейских языков, где семантическое основание выражено гораздо слабее. Могут выделяться такие морфологические классы, как деклинационные разряды (склонения) имен, в которых связь с семантикой в данном состоянии языка отсутствует, но в далеком прошлом, возможно, существовала. Эти классификации имеют важное значение для флективных языков, в особенности для индоевропейских, на них основаны глубинные исторические реконструкции грамматики (Ярцева В. Н., 176).

Семантико-синтаксические классификации носят более общий, типологический характер, они основаны на роли имени в предложении, формально – на его месте как актанта в предикате. Поскольку такие различия далеко не всегда выражаются морфологически, то их описание и классификация более гипотетичны, чем морфологические классификации; в значительной степени они зависят от выбранного метода описания. В большинстве описаний (и, следовательно, достаточно объективно) выделяются имена денотативного характера , тяготеющие к непосредственному обозначению вещей и занимающие в предложении (при прочих равных условиях) позицию субъекта, и имена сигнификативного характера , тяготеющие к обозначению, сигнификации понятий и занимающие в предложении позицию предиката (включая ""запретную позицию"" – например, русское ""принимать участие""). Формулировки закономерностей и рубрик в этих классификациях носят статистический (т.е. не жестко определенный) характер. Эти классификации пересекаются с морфологическими, поскольку в языках некоторых типов различие актантов связано с различным падежным оформлением имени (Ярцева В. Н., 176).

Логико-лингвистические, универсальные классификации, полностью отвлекаясь от морфологического типа имени, соотносят его с логическим построением, в основе чего лежит в конечном счете отношение имени к вещи в составе высказывания – референция . Выделяются такие рубрики, как референтные имена и нереферентные имена; индивидные, общие, метаимена; имена в прямых и косвенных контекстах; подлинные имена и квази-имена –дескрипции, и другие (Ярцева В. Н., 176).

3.2 Система глагола

Глагол – часть речи, выражающая значение действия (т.е. признака подвижного, реализующегося во времени) и функционирующая по преимуществу в качестве сказуемого. Как специфически предикативное слово, глагол противопоставлен имени (существительному); само выделение частей речи в античной (уже а Платона), древне-индийской, арабской и других лингвистических традициях началось с функционального разграничения имени и глагола. Вместе с тем формообразование глагола (спряжение) не во всех языках четко противопоставлено формообразованию имени (особенно прилагательного), а набор грамматических категорий глагола является далеко не одинаковым в различных языках. Во многих языках различают глаголы и так называемые вербоиды . Собственно глагол, или финитный глагол, используется в предикативной функции и, таким образом, в языках типа русского обозначает ""действие"" не отвлеченно, а во время возникновения его от действующего лица, хотя бы в частном случае и ""фиктивного"" (например, ""светает""). В соответствии со своей функцией финитный глагол характеризуется тем или иным набором специфически предикативных грамматических категорий (время, вид, залог, наклонение), а во многих языках также согласовательными категориями (повторяющими некоторые категории имени и местоимения). Вербоиды совмещают некоторые черты и грамматические категории глагола с чертами других частей речи – существительных, прилагательных и наречий. Вербоиды выступают в качестве различных членов предложения, а также в составе аналитических финитных форм и некоторых близких к ним конструкций. К вербоидам относятся инфинитивы (и другие ""имена действия"" – герундий, масдар, супин), причастия и деепричастия. В некоторых языках нет морфологического противопоставления финитных и нефинитных форм; форма глагола, выступая в непредикативной функции, получает особое синтаксическое оформление (Ярцева В. Н., 104)

Семантико-грамматические разряды глаголов выделяются на основании различных признаков. Знаменательные глаголы противостоят служебным (так называемым связкам) и вспомогательным глаголам, используемым в составе аналитических глагольных форм. По признаку семантически обусловленной способности ""открывать вакансии"" для актантов все глаголы делятся также на ряд валентностных классов, соответствующих формально-логическим классам одноместных и многоместных предикатов. Так различают глаголы одновалентные (""спит"" - кто?), двухвалентные (""читает"" – кто? что?), трехвалентные (""дает"" – кто? кому? что?) и т.д. Особую группу составляют глаголы ""нульвалентные"", обозначающие некую нечленимую ситуацию и поэтому неспособные иметь хотя бы один актант (""светает"") (Ярцева В. Н., 104).

С приведенной классификацией перекрещиваются другие – по способности глагола-сказуемого иметь подлежащее (так называемые личные и безличные глаголы) и по способности принимать дополнение (переходные и непреходные глаголы).

Личные глаголы, т.е. способные употребляться с подлежащим, составляют большинство глаголов самой разной семантики. Безличные, т.е. не сочетающиеся с подлежащим, - это нульвалентные глаголы и все те одно- и многовалентные, первый актант которых не получает статуса подлежащего (например, ""мне везет"").

Переходные глаголы получают прямое дополнение (""шью пальто""). К переходным также относятся и те одновалентные глаголы, единственный актант которых принимает форму прямого дополнения (""меня знобит""). Непереходные глаголы не сочетаются с прямым дополнением (""брат спит""), но могут и иметь другие типы дополнений (""любуюсь закатом"", ""отступаю от правил""), называемых косвенными (Ярцева В. Н., 104-105).

В другой плоскости лежит разделение глаголов на динамические и статические . Динамические обозначают действия в прямом смысле слова (""рублю"", ""бегу"") или же события и процессы, связанные с теми или иными изменениями (""чашка разбилась"", ""снег тает""). Статические обозначают состояния, зависящие от воли субъекта (""стою"") либо не зависящие от нее (""мерзну""), отношения (""превосходит""), проявления качеств и свойств (""трава зеленеет"") (Ярцева В. Н., 105).

Заключение

Вопрос о принципах установления частей речи до сих пор остается актуальным в современной лингвистике. Сейчас в лингвистические исследования втягивается все большее количество языков мира и, таким образом, критерии установления классов слов (частей речи), основанные в основном на данных изучения языков индоевропейской и тюркской семьи, оказываются совершенно неприемлемыми для языков других семей.

Хотя признаки, характеризующие слова той или иной части речи, не совпадают в разных языках, они обусловлены общим значением данного класса слов, т.е. обусловлены некой общей категорией, под которую подводится лексической значение слова.

В некоторых случаях главным формальным признаком определенной части речи является та или иная сочетаемость соответствующих слов с другими.

Синтаксические функции частей речи обнаруживают при сравнении языков гораздо большее сходство чем типы словообразования и формообразования. Все же ведущим и определяющим моментом является общее грамматическое значение. Остальные моменты так или иначе подчинены ему и должны рассматриваться как прямые или косвенные его проявления специфичные для каждого языка.

Принцип общего грамматического значения и лежит в основе традиционной классификации частей речи. Только этот принцип не проведен в ней последовательно, не разграничены разные типы общих грамматических значений. Задача состоит не в том, чтобы отбросить традиционную систему частей речи и заменить ее какой-то совершенно новой классификацией, а в том, чтобы выявить противопоставления, зафиксированные традиционной классификацией, отчистить эту классификацию от непоследовательностей, отделить в ней существенное от случайных черт, изменяющихся от языка к языку.

Таким образом, современное языкознание выдвигает на первый план описание системы частей речи по таким принципам, которые, будучи едиными, охватывали бы все известные структурные типы языков, сведя их описание к общим исходным представлениям.

Таблица №1

Схема №1

Схема №2

Список литературы:

1. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., Учпедгиз, 1959. 623 с. С. 287-289

2. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М., Высшая школа, 1986. 639с. С. 29-39

3. Кочергина В. А. Введение в языковедение. М., Изд. МГУ, 1970. 526 с. С. 87-93

4. Маслов М. Ю. Введение в языкознание. М., Высшая школа, 1997. 272с. С. 155-157.

5. Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. Л., Наука, 1978. 387 с. С. 17

6. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956. 511 с. С. 37-74

7. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М., Учпедгиз, 1958. 536 с. С. 82

8. Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. Л., Изд. ЛГУ, 1973. 141 с. С. 20-22

9. Супрун А. Е. Части речи в русском языке. М., Просвещение, 1971. 135с. С. 19-50

10. Шахматов А. А. Из трудов А. А. Шахматова по современному русскому языку (Учение о частях речи). М., Учпедгиз, 1952. 272 с. С. 29

11. Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., Учпедгиз, 1957. 118 с. С. 65

12. Ярцева В. Н. Языкознание. М., Большая Российская энциклопедия, 1998. 685 с. С. 104-105, 175-176, 578-579

Часть речи - это категория слов языка, которая определяется синтаксическими и морфологическими признаками. В языках мира прежде всего противопоставляются имя (далее делящееся на существительное, прилагательное и т. п.) и глагол. Общепринято также деление частей речи на самостоятельные и служебные. В статье Морфологический разбор можно посмотреть многие дополнительные характеристики частей речи.

Самостоятельные части речи (включают слова, называющие предметы, их действия и различные признаки):
1. Имя существительное
2. Глагол
3. Имя прилагательное
4. Имя числительное
5. Местоимение
6. Наречие
7. Причастие
8. Деепричастие
9. Слова категории состояния

Служебные части речи (не называют ни предметов, ни действий, ни признаков, а выражают только отношения между ними):
1. Предлог
2. Частицы
3. Союзы
4. Междометия, звукоподражательные слова.

Существительное

Существительное – это часть речи, с помощью которой обозначают предмет. Существительное отвечает на вопросы: кто? что? (папа, песня). Их различают по родам, а изменяются существительные по падежам и числам. Бывают одушевленными (человек) и неодушевленными (дом).

Прилагательное

Качественные прилагательные – это прилагательные, обозначающие свойство предмета, которое может проявляться с разной интенсивностью: быстрый, белый, старый. Качественные прилагательные имеют степени сравнения и краткие формы: быстр, бел, стар. Относительные прилагательные – это прилагательные, обозначающие свойство самого предмета по его отношению к действию или другому предмету: железный, измерительный, дверной, надувной. Притяжательные прилагательные – это прилагательные, указывающие принадлежность определяемого ими предмета кому или чему-либо: сестрин, отцов, лисий.

Числительное

Числительное – это часть речи, которая обозначает:

• количество предметов, отвечая на вопрос: сколько? , это количественные числительные: три, пятнадцать, сто тридцать пять;
• порядок предметов при счете, отвечая на вопрос: который? , это порядковые числительные: третий, пятнадцатый, сто тридцать пятый;
• общее количество предметов, это собирательное числительное: оба, двое, четверо, шестеро, девятеро и т. п.

Местоимение

Местоимение – это часть речи, указывающая на лицо, признак или предмет, не называя их. Местоимения подразделяются на:

• личные: мы, я, ты, вы, она, оно, он, они;
• возвратное: себя;
• притяжательные: наш, мой, ваш, твой, свой;
• вопросительно-относительные: что, кто, каков, какой, чей, сколько, который, который;
• указательные: тот, этот, такой, столько, таков;
• определительные: самый, сам, весь, все, вся, всё, каждый, всякий, иной, любой;
• отрицательные: ничто, ничей, нечего, никоторый, некого;
• неопределенные: некоторый, нечто, некий, некто, несколько, что-то, кто-то, сколько-нибудь, кое-что, какой-либо.

Подробнее о местоимении для начинающих в видео:

Глагол

Глагол – это часть речи, которая обозначает состояние или действие, отвечает на какой-либо из вопросов: что делать? , что делал? , что делает? , что будет делать? , и обладает признаками вида, лица, залога, времени, числа, рода и наклонения (в сослагательном наклонении, в прошедшем времени). Существуют такие формы глаголов: инфинитив, причастие и деепричастие.

1. Инфинитив – неопределенная форма без признаков лица, времени, числа, залога, рода и наклонения: спать, бежать, читать.
2. Причастие – неспрягаемая форма глагола, обозначает действие или состояние предмета в изменяемой во времени форме; причастие может изменяться по падежам, числам и родам, а также имеет признаки вида, времени и залога (этим и отличается от прилагательного). Причастия, в свою очередь, подразделяются еще на несколько видов:
3. Действительное причастие – действие, совершаемое носителем признака: расцветший сад, читающий ученик;
4. Страдательное причастие – признак, который возник в результате воздействия чего-либо или кого-либо на носителя признака: гонимые ветром листья, брошенный камень.
5. Деепричастие – это неизменяемая форма глагола, обозначает действие как признак другого действия: обессилев, присел на скамью; говорил, не глядя в глаза. От причастия отличается тем, что имеет признаки залога и вида, но не изменяется.

Наречие

Наречие – это часть речи, которая обозначает признак качества, действия или предмета, отвечая на вопрос: когда? , как? , где? , почему? и т. п. Основным признаком наречия является неизменяемость: вчера, медленно, везде и др. в состав наречий входят также местоименные наречия: нигде, где, так, никак, как, когда, иногда, никогда, откуда, отсюда, туда, куда, там, почему, поэтому, потому, зачем, затем и пр.

Предлог

Предлог – это неизменяемая служебная часть речи, применяемая для соединения слов: к, в, с, из, на, у, между, сквозь, ради, во время, посредством, кругом, подобно, около, относительно, благодаря, согласно, спустя, неужели, несмотря на, в силу, в связи с, в зависимости от, по отношению к и т. д.

Союз

Союз – это неизменяемая служебная часть речи, служащая для соединения членов предложения и (или) частей сложного предложения (необходимо отличать союз от предлогов, предлог соединяет слова, а не синтаксические единицы). Виды союзов:

1. сочинительные союзы: да, и, а, или, но, либо, также, тоже.
2. Подчинительные союзы: прежде чем, когда, пока, чтобы, что, как, потому что, так как, благодаря тому что, будто, так что, словно, раз, если, хотя, для того чтобы, несмотря на то что, не только… но и…, не столько… сколько… и пр.

Частица

Частицы – это служебные слова, которые придают смысловые или эмоциональные оттенки отдельным словам или предложениям: ни, не, кое-, -нибудь, -либо, -то, -ся (сь), -те, -ка, же, -де, ли, бывало, бы, да, пускай, пусть, даже, лишь, уж, почти, хотя бы, только, разве, дай, неужели, знай, ну, давай, дескать, ведь, мол, ну и, как будто, будто, точно, вроде, словно, якобы, пожалуй, чай, авось, именно, просто, чуть не, что ли, едва ли не и т. п.

Связка

Связка – это служебное слово, оторвавшееся от парадигмы местоимения или глагола. Связка указывает на синтаксические отношения компонентов предложения. К связкам относятся слова, словосочетания, спрягаемые формы глаголов, формы глагола быть , например: это, это есть, есть, являться, значить, явиться, называться, означать. Часто связки опускаются и на их месте в предложении ставят тире, например: Автомобиль – [есть] не роскошь, а средство передвижения .

Всё для учебы » Русский язык » Части речи в русском языке

Чтобы добавить страницу в закладки, нажмите Ctrl+D.

Ссылка: https://сайт/russkij-yazyk/chasti-rechi-v-russkom-yazyke

В последние десятилетия в русском языкознании по поводу пересмотра содержания элементарного курса русской грамматики всплыл очень старый вопрос о так называемых "частях речи". В грамматиках и словарях большинства старых, установившихся языков существует традиционная, тоже установившаяся номенклатура, которая в общем удовлетворяет практическим потребностям, и потому мало кому приходит в голову разыскивать основания этой номенклатуры и проверять ее последовательность. В сочинениях по общему языкознанию к вопросу обыкновенно подходят с точки зрения происхождения категорий "частей речи" вообще и лишь иногда - с точки зрения разных способов их выражения в разных языках, и мало говорится о том, что сами категории могут значительно разниться от языка к языку, если подходить к каждому из них как к совершенно автономному явлению, а не рассматривать его сквозь призму других языков.

Поэтому, может быть, не бесполезно было бы предпринять полный пересмотр вопроса применительно к каждому отдельному языку в определенный момент его истории. Не претендуя на абсолютную оригинальность, я попробую это сделать по отношению к современному живому русскому языку образованных кругов общества. <…>

Перехожу теперь собственно к обозрению "частей речи" в русском языке.

I. Прежде всего очень неясная и туманная категория междометий , значение которых сводится к "эмоциональности" и "отсутствию познавательных элементов", а формальный признак - к полной синтаксической обособленности, отсутствию каких бы то ни было связей с предшествующими и последующими элементами в потоке речи. Примеры: ай-ай! , ах! , ура! , боже мой! , беда! , черт возьми! , черт побери! .

Совершенно очевидно, что хотя этимология таких выражений, как боже мой , черт побери , и вполне ясна, но это только этимология; значение же этих выражений исключительно эмоциональное, и понимать побери в черт побери как глагол значило бы смешивать разные исторические планы, приписывать современному языку то, чего уже в нем нет. Однако во фразе черт вас всех побери! мы имеем уже дело не с междометием, так как от побери зависит вас всех и, таким образом, формальный признак междометия отсутствует. То же и в известной пушкинской фразе Татьяна - ах! , если только ах не понимать как вносные слова. Для меня ах относится к Татьяне и является глаголом, а вовсе не междометием (см. ниже, отдел VIII).

Так как довольно многие слова употребляются или могут употребляться синтаксически обособленно, то категория междометий, будучи вполне отчетливой в ярких случаях, является в общем довольно расплывчатой. Например, будут ли междометиями спасибо , наплевать и т. д.?

Едва ли не следует относить сюда обращения и считать звательный падеж (в русском лишь интонационная форма) междометной формой существительных, хотя некоторые основания к тому и имеются. В известной мере родственными являются и формы повелительного наклонения, и особенно такие слова и словечки, как молчать! , тишина! , цыц! , тсс! и т. п. Само собой разумеется, что так называемые звукоподражательные мяу-мяу , вау-вау и т. п. нет никаких оснований относить к междометиям.

II. Далее следует отметить две соотносительные категории: категорию слов знаменательных и категорию слов служебных . Различия между этими категориями сводятся к следующим пунктам: 1) первые имеют самостоятельное значение, вторые лишь выражают отношение между предметами мысли; 2) первые сами по себе способны распространять данное слово или сочетание слов: я хожу - я хожу кругом ; я пишу - я пишу книгу - я пишу большую книгу , вторые сами по себе неспособны распространять слова: на , при , в , и , чтобы , быть , стать (в смысле связок), кругом (я хожу кругом дома ); 3) первые могут носить на себе фразовое ударение; вторые никогда его не имеют, кроме случая выделения слов по контрасту (он не только был вкусный, но и будет вкусный ), что является особым случаем, так как по контрасту могут выделяться и неударяемые морфемы (части) слов. Второе и третье различия следует считать формальными признаками этих категорий. Отнюдь не следует считать признаком служебных слов их неизменяемость, так как некоторые служебные слова изменяются, как например связки (спрягаются), относительные которые , какой (склоняются и изменяются по родам).

III. Перехожу к существительным . Значение этой категории известно - предметность, субстанциальность. При ее посредстве мы можем любые лексические значения, и действия, и состояния, и качества, не говоря уже о предметах, представлять как предметы: действие , лежание , доброта и т. д. Формальными признаками этой категории являются: изменяемость по падежам (которая в отдельных случаях может отсутствовать: какаду , пальто ) и соответственные системы окончаний; ряд словообразовательных суффиксов имен существительных, как то: -тель , -льщик , -ник , -от-(-а) , -изн-(-а) , -ость , -(о)к , -(е)к и т. д.; определение посредством прилагательных; согласование относящегося к данному слову прилагательного (красивый какаду ; а меня, бедного, и забыли ; нечто серое и туманное скользнуло мимо ); отсутствие согласования с существительным, явным или непосредственно подразумеваемым; глагол или связка в личной форме, относящиеся к данному слову (я ехал в лодке ; люди были несчастны ; кто пришел? ). Из сказанного явствует, что в выражениях этот нищий , все доброе нищий и доброе будут существительными. С другой стороны, явствует и то, что целый ряд так называемых "местоимений" приходится считать существительными: я , мы , ты , вы , он , она , оно , они , себя , кто? что? некто , нечто , кто-то , что-то , никто , ничто ; кроме того, это (редко то ) и всё , употребляющиеся в качестве существительных в форме среднего рода; всякий и каждый , употребляющиеся в качестве существительных лишь в форме мужского рода; все , употребляющееся в качестве существительного во множественном числе. Примеры: я этого не переношу ; это уже надоело ; я предлагал ему и то и это ; мой брат всегда всем очень доволен ; я знаю все ; всякий это знает ; я берусь каждого провести ; все убежали . Но надо сказать, что последние пять слов имеют скорее прилагательную природу и не терпят никакого прилагательного определения, так что во фразе я люблю все хорошее слово все является уже прилагательным, а хорошее - существительным. Любопытно отметить, что даже в таких сочетаниях, как на сцене появилось нечто воздушное , ничем хорошим не могу вас порадовать , можно спрашивать себя, что к чему относится: нечто к воздушное , хорошим к ничем или наоборот.

Все перечисленные слова составляют, конечно, по содержанию обозначаемых ими понятий особую группу местоименных существительных, так как содержание это крайне бедно и состоит в каждом случае из одного очень неопределенного признака. Формально они объединяются невозможностью их определить предшествующим прилагательным; нельзя сказать: добрый я , славный некто и т. п. Что касается форм склонения, то они не являются одинаковыми у всех слов группы и потому невыразительны. Прежнее состояние языка с ясным местоименным склонением, выражавшим противоположение группы местоимений группе имен (существительных и прилагательных), давно разрушено.

Выделяется в известной мере группа "личных местоимений" своей функцией личных префиксов (правда, не вполне сросшихся) в спряжении глаголов; однако и там местоимение 3-го лица (бывшее указательное) склоняется иначе, чем местоимения 1-го и 2-го лица.

Вообще надо признать, что в этой области в русском языке в настоящее время не наблюдается никакой ясной, отчетливой системы: старая группа местоимений распалась, а новых отчетливых противоположении местоименных прилагательных и существительных, наподобие того, что имеется во французском (ce , cette , ces , celui , celle , ceux , celles ), не выработалось. Это в общем и неудивительно. Словечки местоименного характера немногочисленны, по играют значительную роль в структуре языка, и всякие пережитки сохраняются здесь чаще всего, успешно сопротивляясь логическим унификационным стремлениям коллективного языкового творчества.

Кроме местоименных существительных, мы имеем в русском целый ряд категорий, обладающих большей или меньшей выразительностью.

1) Имена собственные и нарицательные : первые, как правило, не употребляются во множественном числе. Ивановы , Крестовские и т. д. являются названиями родов и представляют из себя своего рода pluralia tantum.

2) Имена отвлеченные и конкретные : первые опять-таки нормально не употребляются во множественном числе. Радости жизни представляются нам чем-то конкретным и не идентичным словам радость , тоска , грусть , ученье , терпенье и т. п.

3) Имена одушевленные и неодушевленные : у первых форма винительного падежа множественного числа сходна с родительным, а у вторых - с именительным.

4) Имена вещественные тоже не употребляются во множественном числе: мед , сахар . А поскольку употребляются, обозначают тогда разные сорта: вина , масла и т. п.

5) Имена собирательные (конечно, не стая , полк , класс , так как их собирательность никак не выражена). Наше современное понимание их исключительно объединяющее и индивидуализирующее. <…>

Зато в современном русском имеется несомненная возможность образовывать имена собирательные посредством суффиксов -j- или -(е)ств- в среднем роде: солдатьё , мужичьё , тряпьё , офицерьё , профессорьё , офицерство , студенчество .

6) Далее, в русском имеется категория имен единичных : бисер / бисерина , жемчуг / жемчужина , солома / соломина , образуемых посредством суффикса -ин -, которые составляют своеобразную группу, категорию. <…>

IV. Значение категории прилагательных в русском языке - конечно, качество , как это прекрасно показано [А.М.] Пешковским в его "Русском синтаксисе...", ., 1920, стр. 54 и сл. Формально она выражается прежде всего своим отношением к существительному: без существительного, явного или подразумеваемого, нет прилагательного. Далее, она выражается формами согласования с существительным, хотя это и не абсолютно обязательно; своеобразной изменяемостью, куда, между прочим, входит и изменение по степени сравнения (тоже необязательное и общее с наречиями); рядом словообразовательных суффиксов, как то: -(е)н- , -ист- , -ан- , -оват- и т. д.; наконец, она выражается и определяющим ее наречием.

Из всего этого вытекает, что под категорию прилагательных мы подводим и такие "местоимения", как мой , твой , наш , ваш , свой , этот , тот , такой , какой , который , всякий , сам , самый , весь , каждый и т. п., и все "порядковые числительные" (первый , второй и т. д.), и все причастия, и, наконец, формы сравнительной степени прилагательных в тех случаях, когда они относятся к существительным, например: ваш рисунок лучше моего ; эта местность красивее всего виденного мною ; струя светлей лазури (из лермонтовского "Паруса"). <…>

Среди прилагательных выделяется группа прилагательных притяжательных , имеющая формальные признаки - именные окончания - по крайней мере во всех формах именительного падежа:

пап-ин -		пап-ин -а
отц-ов -		отц-ов -а
		мо-я (мой-а )
		наш-а
баб-ий		бабь-я (бабь-й -а)

пап-ин -о	наследие	пап-ин -ы
отц-ов -о		отц-ов -ы
мо-ё (мой-о )
наш-е		наш-и
бабь-е (бабь-й-э )		бабь-и (бабь-й-и )

Но, по-видимому эта категория разрушается, так как в детском языке постоянно находим пап-ин-ая дочка ; вместо отцов дом мы чаще скажем отцовский дом , а вместо бабье лето можно иногда слышать и бабее лето ; такие же случаи, как с волчей шкурой , приходится считать если не нормальными, то очень распространенными, особенно среди младшего поколения.

Что касается местоименной группы, то хотя она по значению и представляет из себя некую группу, но она не безусловно замкнута: считать ли, например, относящимся к ней слово любой ? Пешковский в часто цитированной уже книге (стр. 406) относит сюда же слова известный , данный , определенный . Отсутствие ясного формального критерия не позволяет быть отчетливо осознанной группе местоименных прилагательных, так как то обстоятельство, что в цепи прилагательных определений существительного они нормально ставятся на первое место (любой (всякий) порядочный вдумчивый доктор ), не чересчур навязывается нашему сознанию.

То же можно сказать и о порядковых числительных, хотя и им присваивается первое место в цепи прилагательных определений (я кончил вторую киевскую мужскую гимназию ). Однако надо признать, что крепкая ассоциативная связь по смежности (при счете) энергично поддерживает смысловую связь и понятие "порядковости", "номерности" выступает довольно ярко, так что, пожалуй, все же приходится говорить о прилагательных порядковых .

Очень живыми представляются категории прилагательных качественных , имеющих степени сравнения, и относительных , их не имеющих. Так, золотой может принадлежать к тем и другим: золотое кольцо / уж на что у тебя золотые кудри, а вот у нее еще золотее .

Причастия , конечно, составляют резко обособленную группу, будучи подводимы и под категорию глаголов. Теряя глагольность, они становятся простыми прилагательными. Ученое стихотворение может быть употреблено в двояком смысле: 1) "содержащее в себе много научного" - прилагательное и 2) "которое уже учили" - причастие.

V. Категория наречий является исключительно формальной категорией, ибо значение ее совпадает со значением категории прилагательных, как это очевидно из сравнения таких пар, как легкий / легко , бодрый / бодро и т. д. Мы бы, вероятно, сознавали подобные наречия формой соответственных прилагательных, если бы в той же функции не употреблялось большого количества неизменяемых слов, не являющихся производными от прилагательных: очень , слишком , наизусть , сразу , кругом и т. д. Благодаря этому формальными признаками, категории являются прежде всего отношение к прилагательному, к глаголу или другим наречиям, невозможность определить прилагательным (если только это не наречное выражение), неизменяемость (однако наречия, производные от прилагательных, могут иметь степени сравнения) и, наконец, для наречий,. произведенных от прилагательных, окончания -о или -е , а для глагольных наречий (деепричастий) особые окончания.

Самый деликатный вопрос - отличие наречий от существительных, так как критерий неизменяемости возникает чаще всего на почве разрыва связи данного слова с формами соответственного существительного, т. е. в конце концов на почве значения: мыслится ли в данном случае предмет (существительное) или нет. Весьма вероятно, что если бы у нас не было прилагательных наречий и целого ряда случаев, где связь с существительным абсолютно порвана, т. е. если бы категория наречий не имела бы своих и по форме несомненных представителей, то установление категории наречия на таких случаях, как заграницей , заграницу , представило бы большие затруднения. Впрочем, здесь на помощь может прийти и эксперимент; стоит попробовать придать прилагательное: за нашей границей, за южную границу , чтобы понять, что это невозможно без изменения смысла слов и что, следовательно, заграницей , заграницу являются наречиями, а не существительными.

Что касается деепричастий , то они, конечно, составляют резко обособленную группу. В сущности это настоящие глагольные формы, в своей функции лишь отчасти сближающиеся с наречиями. Формально они объединяются с этими последними относимостью к глаголу и якобы отсутствием согласования с ним (на самом деле они должны в русском языке иметь общее лицо, хотя внешне это ничем не выражается). Что особенно оправдывает это усмотрение в деепричастиях некоторой наречности - это их легкий переход в подлинные наречия: молча , стоя , лежа и т. д. могут быть то деепричастиями, то наречиями.

VI. Особой категорией приходится признать слова количественные . Значением является отвлеченная идея числа, а формальным признаком - своеобразный тип сочетания с существительным, к которому относится слово, выражающее количество. Благодаря этим типам сочетаний категория слов количественных изъемлется из категории прилагательных, куда она естественнее всего могла бы относиться, а также из категории существительных, с которыми она сходна формами склонения. Эти типы сочетаний состоят в том, что в именительном и винительном падежах определяемое ставится в родительном падеже множественного числа (при два , три , четыре - род. пад. ед. ч.), а в косвенных падежах ожидаемое согласование в падеже восстанавливается: пять книг - с пятью книгами , двадцать солдат - при двадцати солдатах . Исторические причины таких странных конструкций известны; сейчас эти конструкции бессмысленны и являются пережитками, однако утилизируются языком для обозначения особой категории, которую, конечно, лишь насилуя непосредственное языковое чутье, можно смешивать с существительными. Различие выступает очень ярко из сравнения: десять яблок , с десятью яблоками / десяток яблок , с десятком яблок , сто солдат , со ста солдатами / сотня солдат , с сотней солдат .

Любопытно отметить, что тысяча с обывательской точки зрения плохо представляется как число, а скорей как некоторое единство, как "существительное", что и выражается типом связи: тысяча солдат , с тысячею солдат . Однако ход культуры и развитие отвлеченного мышления дают себя знать: тысяча все больше и больше превращается в количественное слово, и тысяче солдатам был роздан паек не звучит чересчур неправильно (миллиону солдатам сказать было бы невозможно), а сказать приехала тысяча солдат , пожалуй, и вовсе смешно. Несомненно, что при пережитом падении денег и миллион и миллиард стали отвлеченнее, хотя, может, в языке это и не успело сказаться.

VII. Есть ряд слов, как нельзя , можно , надо , пора , жаль и т. п., подведение которых под какую-либо категорию затруднительно. Чаще всего их, по формальному признаку неизменяемости, зачисляют в наречия, что в конце концов не вызывает практических неудобств в словарном отношении, если оговорить, что они употребляются со связкой и функционируют как сказуемое безличных предложений. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что указанные слова не подводятся под категорию наречий, так как не относятся ни к глаголу, ни к прилагательному, ни к другому наречию.

Далее, оказывается, что они составляют одну группу с такими формами, как холодно , светло , весело , и т. д. во фразах: на дворе становилось холодно ; в комнате было светло ; нам было очень весело и т. п. Подобные слова тоже не могут считаться наречиями, так как эти последние относятся к глаголам (или прилагательным), здесь же мы имеем дело со связками (см. ниже). Под форму среднего рода единственного числа прилагательных они тоже не подходят, так как прилагательные относятся к существительным, а здесь этих последних нет, ни явных, ни подразумеваемых.

Может быть, мы имеем здесь дело с особой категорией состояния (в вышеприведенных примерах никому и ничему не приписываемого - безличная форма) в отличие от такого же состояния, но представляемого как действие: нельзя (в одном из значений) / запрещается ; можно (в одном из значений) / позволяется ; становится холодно / холодает ; становится темно / темнеет ; морозно / морозит и т. д. (таких параллелей, однако, не так много).

Формальными признаками этой категории были бы неизменяемость, с одной стороны, и употребление со связкой - с другой: первым она отличалась бы от прилагательных и глаголов, а вторым - от наречий. Однако мне самому не кажется, чтобы это была яркая и убедительная категория в русском языке.

Впрочем, и при личной конструкции можно указать ряд слов, которые подошли бы сюда же: я готов ; я должен ; я рад / радуюсь ; я способен ("я в состоянии") / могу ; я болен / болею ; я намерен / намереваюсь ; я дружен / дружу ; я знаком / знаю (радый ] не употребляется, а готовый , должный , способный , больной , намеренный , дружный , знакомый употребляются в другом смысле).

В конце концов правильны будут и следующие противоположения:

я весел (состояние) / я веселюсь (состояние в виде действия)] / я веселый (качество); он шумен (состояние) / он шумит (действие) / он шумливый (качество); он сердит (состояние) / он сердится он сердитый (качество); он грустен (состояние) / он грустит (состояние в виде действия) / он грустный (качество);

и без параллельных глаголов: он печален / он - печальный ; он доволен / он - довольный ; он красен как рак / флаги - красные ; палка велика для меня / палка - большая ; сапоги малы мне / эти сапоги - слишком маленькие ; мой брат очень бодр / мой брат - всегда бодрый и т. д.

Наконец, под категорию состояния следует подвести такие слова и выражения, как быть навеселе , наготове , настороже , замужем , в состоянии , начеку , без памяти , без чувств , в сюртуке , и т. п., и т. п. Во всех этих случаях быть является связкой, а не существительным глаголом; поэтому слова навеселе , наготове и т. д. едва ли могут считаться наречиями. Они все тоже выражают состояние , но благодаря отсутствию параллельных форм, которые бы выражали действие или качество (впрочем, замужем / замужняя ; в состоянии / могу ), эта идея недостаточно подчеркнута.

Хотя все эти параллели едва ли укрепили мою новую категорию, так как слишком разнообразны средства ее выражения, однако несомненным для меня являются попытки русского языка иметь особую категорию состояния, которая и вырабатывается на разных путях, но не получила еще, а может и никогда не получит, общей марки. Сейчас формально категорию состояния пришлось бы определять так: это слова в соединении со связкой, не являющиеся, однако, ни полными прилагательными, ни именительным падежом существительного; они выражаются или неизменяемой формой, или формой существительного с предлогом, или формами с родовыми окончаниями - нуль для мужского рода, -а для женского рода, -о , -э (искренне ) для среднего рода, - или формой творительного падежа существительных (теряющей тогда свое нормальное, т. е. инструментальное, значение).

Если не признавать наличия в русском языке категории состояния (которую за неимением лучшего термина можно называть предикативным наречием, следуя в этом случае за Овсянико-Куликовским), то такие слова, как пора , холодно , навеселе и т. п., все же нельзя считать наречиями, и они просто остаются вне категорий (ср. стр. 81).

Итак, изменяемость по разным глагольным категориям с соответственными окончаниями является первым признаком глагола, точно так же и некоторые суффиксы, например -ов - || -у -, -ну - и др., в общем, впрочем, невыразительные; далее, именительный падеж, непосредственно относящийся к личной форме, тоже определяет глагол; далее, невозможность прилагательного и возможность наречного распространения; наконец, характерное управление, например: любить отца , но любовь к отцу .

Теперь понятно, почему инфинитив, причастие, деепричастие и личные формы признаются нами формами одного слова - глагола: потому что сильно (не сильный ) любить , любящий , любя , люблю дочку (не к дочке ) и потому что хотя каждая из этих форм и имеет свое значение, однако все они имеют общее значение действия . Из них любящий подводится одновременно и под категорию глаголов и под категорию прилагательных, имея с последним и общие формы и значение, благодаря которому действие здесь понимается и как качество; такие формы условно называются причастием . По тем же причинам любя подводится под категорию глаголов и отчасти под категорию наречий и условно называется деепричастием . Любовь же, обозначая действие, однако не подводится нами под категорию глаголов, так как не имеет их признаков (любовь к дочке , а не дочку ); поэтому идея действия в этом слове заглушена, а рельефно выступает лишь идея субстанции .

Ввиду всего этого нет никаких оснований во фразе а она трах его по физиономии ! отказывать трах в глагольности: это не что иное, как особая, очень эмоциональная форма глагола трахнуть с отрицательной (нулевой) суффиксальной морфемой. То же и в выражении Татьяна - ах ! и других подобных, если только не видеть в ах вносных слов.

Наконец, из сказанного выше о глаголах вообще явствует и то, что связка быть не глагол , хотя и имеет глагольные формы, и это потому, что она не имеет значения действия . И действительно, единственная функция связки - выражать логические (в подлинном смысле слова) отношения между подлежащим и сказуемым: во фразе мой отец был солдат в был нельзя открыть никаких элементов действия, никаких элементов воли субъекта. Другое дело, когда быть является существительным глаголом: мой отец был вчера в театре . Тут был = находился , сидел - одним словом, проявлял как-то свое "я" тем, что был . Это следует твердо помнить и не считать связку за глагол и функцию связки за глагольную. В так называемых знаменательных связках мы наблюдаем контаминацию двух функций - связки и большей или меньшей глагольности (наподобие контаминации двух функций у причастий). Осознание и разграничение этих функций очень важно для понимания синтаксических отношений].

IX. Нужно отметить еще одну категорию слов знаменательных, хотя она никогда не бывает самостоятельной, - это слова вопросительные : кто , что , какой , чей , который , куда , как , где , откуда , когда , зачем , почему , сколько и т. д. Формальным ее выразителем является специфическая интонация синтагмы (группы слов), в состав которой входит вопросительное слово.

Переходя к служебным словам, приходится прежде всего отметить, что общие категории здесь не всегда ясны и во всяком случае зачастую мало содержательны.

X. Связки . Строго говоря, существует только одна связка быть , выражающая логическое отношение между подлежащим и сказуемым. Все остальные связки являются более или менее знаменательными, т. е. представляют из себя контаминацию глагола и связки , где глагольность может быть более или менее ярко выражена (см. выше).

Я ничего не прибавлю к общеизвестному о связках, кроме разве того, что у нас как будто нарождается еще одна форма связки - это . Примеры: наши дети - это наше будущее , наши дети - это будут дельные ребята . Частица это больше всего и выражает отношение подлежащего и сказуемого и во всяком случае едва ли понимается нами как подлежащее: формы связки быть служат в данном случае главным образом для выражения времени.

XI. Далее мы имеем группу частиц, соединяющих два слова или две группы слов в одну синтагму (простейшее синтаксическое целое) и выражающих отношение "определяющего" к "определяемому". Они называются предлогами , формальным признаком которых в русском языке является управление падежом. Сюда, конечно, подходят и такие слова, как согласно (согласно вашему предписанию , а в канцелярском стиле вашего предписания ), кругом , внутри , наверху , наподобие , во время , в течение , вследствие , тому назад (с вин. пад.) и т. п. Однако по функциональному признаку сюда подошли бы и такие слова, как чтобы , с целью , как , например в следующих фразах: я пришел чтобы поесть = с целью поесть ; меня одевали ] как куколку = наподобие куколки .

XII. Далее, можно констатировать группу частиц, соединяющих слова или группы слов в одно целое - синтагму или синтаксическое целое высшего порядка - на равных правах, а не на принципе "определяющего" и "определяемого", и называемых обыкновенно союзами сочинительными . В ней можно констатировать две подгруппы.

а) Частицы, соединяющие вполне два слова или две группы слов в одно целое, - союзы соединительные : и , да , или ] (не повторяющиеся). Примеры: брат и сестра пошли гулять ; отец и мать остались дома ; я хочу взять учителя или учительницу к своим детям ; Иван да Марья ; когда все собрались и хозяева зажгли огонь, стало веселее ].

В той же функции употребляются иногда и предлоги: брат с сестрой пошли гулять (особая функция частицы с отмечена здесь формой множественного числа глаголов). <…>

б) Частицы, объединяющие два слова или две группы по контрасту, т, е. противопоставляя их, - союзы противительные : а , но , да . Благодаря этому противопоставлению каждый член такой пары сохраняет свою самостоятельность, и этот случай "б)" не только по смыслу, но и по форме отличается от случаев "а)". Примеры: я хочу не большой, а маленький платок ; она запела маленьким, но чистым голоском ; мал золотник, да дорог ; я вам кричал, а вы не слышали; вы обещали , но это не всегда значит, что вы сделаете .

XIII. Те же союзы могут употребляться и в другой функции: тогда они не соединяют те или другие элементы в одно целое, а лишь присоединяют их к предшествующему. Тогда как в случае раздела XII оба члена присутствуют в сознании, хотя бы в смутном виде, уже при самом начале высказывания, в настоящем случае второй элемент появляется в сознании лишь после первого или во время его высказывания. Формально выражается указанное различие функций фразовым ударением, иногда паузой и вообще интонацией (точных исследований на этот счет не имеется). ясными примерами этого различия может послужить разное толкование следующих двух стихов Пушкина и Лермонтова:

Прав я или нет в моем понимании, в данном случае безразлично, но возможность самого вопроса, а следовательно - и двоякая функция союза и, думается, очевидны.

Союзы в этой функции можно бы назвать присоединительными . Другие примеры: я сел в кибитку с Савельичем, и отправился в дорогу (пример заимствован у Грота, но запятая принадлежит мне); вчера мы собрались большой компанией и отправились в театр, но проскучали весь вечер ; На ель ворона взгромоздясь, позавтракать было совсем, уж собралась, да призадумалась, а сыр во рту держала ; я приду очень скоро, или совсем не приду ; дело будет тянуться без конца, или сразу оборвется .

XIV. Особую группу составляют частицы, "уединяющие" слова или группы слов и образующие из них "бесконечные" ряды однородных целых. Формальным выражением этой категории является, во-первых, повторяемость частиц, а во-вторых, специфическая интонация. Они организуют то, что я называю "открытыми сочетаниями" (см.: Русская речь, I, стр. 22). Сюда относятся и - и ..., ни - ни ..., да - да ..., или - или.. . и т. п. Их можно бы для краткости назвать союзами слитными . Примеры известны: И пращ, и стрела, и лукавый кинжал щадят победителя годы ; меня ничто не веселило - ни новые игрушки, ни сказки бабушки, ни только что родившиеся котята . <…>

XV. Совершенно особую группу составляют частицы, выражающие отношение "определяющего" к "определяемому"] между двумя синтагмами и объединяющие их в одно синтаксическое целое высшего порядка (в разделе XI дело происходило внутри одной синтагмы). Частицы эти удобнее всего назвать относительными словами . Сюда подойдет и то, что традиционно называют союзами подчинительными (пока , когда , как , если , лишь только и т. п.) - но сюда подойдут и так называемые "относительные местоимения и наречия" (который , какой , где , куда , зачем и т. д.). Говорю "так называемые", потому что зачастую действительно нет причин видеть, например, в относительном который знаменательное слово, так как оно имеет лишь формы знаменательных слов, но не их значение. Сомневающиеся пусть попробуют определить, чем является который - существительным или прилагательным - во фразе я нашел книгу, которая считалась пропавшей ]. Точно так же трудно признать наречие в когда хотя бы и в таком примере, как в тот день, когда мы переезжали на дачу, шел дождик . Однако возможность контаминации двух функций - служебной (относительной) и знаменательной, особенно существительной, - несомненна. Можно бы даже говорить о "знаменательных относительных словах" (ср. знаменательные связки). Например: гуляю, с кем хочу ; отец нахмурил брови, что было признаком надвигавшейся грозы .

Формальными признаками категории относительных слов является общее всем служебным словам отсутствие фразового ударения, а также то, что эти слова входят в состав синтагмы с характерной относительной интонацией. То, что делает эту категорию особенно живой и яркой, - это ее соотносительность со словами знаменательными. Когда вы приедете , мы будем уже дома . / Когда вы приедете? Я знаю, что вы пишете . / Что вы пишете? Год, в котором вы приехали к нам, для меня особенно памятен. / В котором году вы приехали к нам ?

Недаром относительность всеми всегда ощущалась как единая категория, хотя и фигурировала зачастую в двух разных местах грамматики. <…>

Печатается по: Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - М., 1974.