Называя Некрасова народным поэтом, исследователи раскрывают глубокий смысл этого определения. «Некрасов - народный поэт, - справедливо утверждает Н.Н. Скатов, - не только потому, что он говорил о народе, но потому, что им говорил народ. Отсюда все его особенности: герои, темы, образы, ритмы» .
Одно из открытий Некрасова, оказавшееся столь значимым и для поэтов-современников, и для последующих поэтических поколений, - это многогеройность его поэзии. Наряду с лирическим героем, лирическим «я» Некрасова в его поэзии предстали перед читателями люди с разными характерами и судьбами. Поэт открыл для читателей новый мир - сложный, противоречивый мир русской жизни, позволил заглянуть в душу народа, в сокровенные уголки сердца крестьян, мелких чиновников, городских бедняков: они заговорили в его стихотворениях о своей любви и своей беде, своих надеждах и своих страданиях.
Исследователи объясняют острый интерес писателя к другому человеку, стремление открыть читателю душу и сердце множества людей «чувством социальности». «Для внутреннего облика автора в лирике Некрасова чувство социальности - одно из самых определяющих, - пишет Б.О. Корман. - Лирический мир автора необыкновенно раздвинулся. Человек из народа, отличный от автора, вошел в его сознание и врос в его душу. В этой живой, страстной заинтересованности в чужой судьбе, в этой устремленности лирического чувства не только на себя, но и на другого - на человека из народа - заключается новое качество лиризма поэзии Некрасова <...>».
Одно из первых таких стихотворений-исповедей - «В дороге» (1845). Обратившись к сюжету, достаточно популярному в русской литературе, - исповеди ямщика, рассказывающего о несчастной любви, Некрасов нашел свои - новые, особенные аспекты в этой драматической теме. Трагическая история любви ямщика, как зеркало, отразила трагедию русской жизни. Очень точно сказал один из современников Некрасова - поэт и критик Аполлон Григорьев, что стихотворение Некрасова «совместило, сжало в одну поэтическую форму целую эпоху прошедшего» и, «как всякое могучее произведение, забрасывает сети и в будущее».
При всей особенности судеб героев - ямщика и его жены Груши, они не исключительны: само время, с характерными для России социально-нравственными отношениями, встает за их судьбами. Взятая в господский дом «холопка» - девочка Груша - была «выучена» вместе с барышней «всем дворянским манерам и штукам». Воспитанная вместе с дочерью помещика, крестьянская девочка не только научилась играть на органе, читать, не только одевалась иначе, чем крестьянские девочки - «сарафанницы», но и обрела иные желания и стремления, иные мысли и чувства. Выгнанная после смерти барина его наследником в деревню и насильно выданная за крепостного, Груша не может привыкнуть к этой жизни. Не лень, но отсутствие трудовых навыков, которые крестьянские дети обретают постепенно, с раннего возраста, делают для нее непосильной любую работу:
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла - становилось
Инда жалко подчас... да куды! -
Не утешишь ее и обновкой:
То натерли ей ноги коты,
То, слышь, ей в сарафане неловко <...>
Годы горя и мучений вместил в себя этот короткий рассказ. Но трагедию молодой женщины усиливает ее одиночество, непонимание ее близкими. «На патрет все какой-то глядит / Да читает какую-то книжку» - эти слова ямщика о своей жене открывают сложные человеческие отношения: неспособность, невозможность понимания между людьми, воспитанными в разных условиях, жившими, по сути, в разных мирах. То, что мужу кажется ненужной причудой: чтение книги или забота о маленьком сынишке, для его жены - потребность, без которой нельзя жить, с которой невозможно расстаться. «Белоличкой» и «белоручкой» Грушу сделало воспитание. И читатель вместе с рассказчиком, сочувствуя горестной судьбе его жены, мог бы сказать: «Погубили ее господа, / А была бы бабенка лихая!» Но, вслушиваясь в горестно-простодушный рассказ ямщика о «злодейке-жене», в рассказ, в котором сочувствие соединяется с жалобами на собственную долю и с равнодушием, непониманием, читатель суть истории понимает иначе, чем рассказчик. Не только прихоть помещиков погубила молодую женщину, но и близкие ее - без вины, но виноваты. А главное, погубила Грушу и ее семейное счастье сама непосильная крестьянская жизнь, которая человека превращает только в работника, убивая в нем все иные желания:
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна -
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит Бог, не томил
Я ее безустанной работой...
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить - так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку...
Но, в сущности, не менее трагичной предстает и судьба мужа, которого насильно женили на «белоручке» Груше:
Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись... посадили
На тягло - да на ней и женили...
В этом произведении впервые зазвучала самая трагическая некрасовская тема: тема женской судьбы. Было бы неверно говорить, что в лирике поэта трагедия связана только с судьбой крестьянки. В стихотворениях Некрасова свою трагедию переживают и дочери чиновников и помещиков («Дешевая покупка»), и богатые и знатные хозяйки салонов («Княгиня»). Одна из самых трагичных - судьба матери лирического героя («Затворница», «Из поэмы: «Мать» (Отрывки)»). Можно предположить, что именно ее судьба и определила во многом трагическое восприятие женской доли в творчестве Некрасова.
Множество женских характеров, женских судеб предстает в лирике Некрасова. Но есть в этих драмах какое-то сходство. Воспитанная ли в богатой семье, или родившаяся в семье крепостного, женщина обречена на несчастливую судьбу. Недолгая любовь быстро сменяется охлаждением и равнодушием, отчетливым сознанием разности характеров, горьким разочарованием в избраннике. Героини Некрасова - нежные и любящие, крестьянки и дворянки, становятся рабынями и жертвами мужа-деспота или мужа-привередника. В одном из последних произведений поэт скажет:
Но я всю жизнь за женщину страдаю.
К свободе ей заказаны пути;
Позорный плен, весь ужас женской доли,
Ей для борьбы оставил мало сил <...>
Эти слова относятся ко всем некрасовским современницам. Но социальное бесправие крестьянки делало «ужас женской доли» еще более печальным и тягостным. Рассказывая о судьбе женщины-крестьянки, поэт не оставляет никакой иллюзии читателю на счастливое изменение в ее жизни. Голос рассказчика всегда звучит сурово и непреклонно. Так, размышляя о возможной судьбе красивой крестьянской девушки в стихотворении «Тройка» (1846), Некрасов рисует разные картины ее будущей жизни, но все они по-своему трагичны. Описывая красоту «чернобровой дикарки» в начале стихотворения, автор знает: красота не может принести ей счастья. Крестьянскую красавицу ждут два пути: стать недолгой прихотью «старика» или «юноши» или законной женой «неряхи мужика»:
Взгляд один чернобровой дикарки,
Полный чар, зажигающих кровь,
Старика разорит на подарки,
В сердце юноши кинет любовь.
Поживешь и попразднуешь вволю,
Будет жизнь и полна и легка...
Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
В этом размышлении нет антитезы: счастливая - несчастливая доля. Несомненно, горькая ирония звучит в авторских словах о «легкой» доле содержанки. Но судьба замужней женщины представляется не менее трагичной. Крестьянская доля, тяжелый труд, злоба ближних - изуродуют женщину и физически и нравственно. Символом безрадостной доли - жизни, исполненной тяжелой работы и лишенной счастья, становится в стихотворении образ «сна непробудного». Отчетливый контраст между юной героиней, чье лицо «полно жизни», «полно движенья», и ее будущей жизнью-сном, жизнью без жизни возникает в авторском размышлении:
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник,
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и черной и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь няньчить, работать и есть.
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, - появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
Включение в авторское размышление образов и мотивов из народных песен о доле замужней женщины (злая свекровь, муж-привередник) делают его зримее, убедительнее: не об одной загубленной жизни скорбит поэт, - это плач по русской крестьянке. Характерно, что, начиная стихотворение вопросом, обращенным к крестьянской девушке: «Что ты жадно глядишь на дорогу?», Некрасов заканчивает его тоже обращением, в котором звучит не вопрос, а утверждение, недоброе пророчество: «Не гляди же с тоской на дорогу / И за тройкой вослед не спеши <...> / Не нагнать тебе бешеной тройки <...>». Тройка, бешено мчащаяся по дороге, в этом стихотворении выступает символом жизни, полной, насыщенной, яркой, но недоступной крестьянской красавице. Она с рождения обречена на «тяжелый путь» или на «сон непробудный» - жизнь без жизни.
Одна из самых драматических тем в лирике Некрасова - тема матери . Наверное, никто из русских поэтов не сказал столько проникновенных, задушевных слов о материнской доле, как Некрасов. Но воспел он не радость материнства, а «великую печаль» - трагедию матерей, потерявших сыновей на войне, на военной службе, на охоте, показал весь ужас одинокой старости. Каждая такая история, поведанная Некрасовым, а чаще всего рассказанная самой матерью, - предстает не как трагедия одной семьи, а становится воплощением всеобщей беды, общей женской судьбы.
Не случайно первоначальное название стихотворения «Горе старой Орины» поэт заменяет иным - «Орина, мать солдатская», тем самым придавая рассказу о погубленном в солдатчине богатыре Иванушке и горю его матери необычайную широту обобщения: все матери солдатские плачут вместе со старой Ориной.
Известно, как Некрасов работал над этим стихотворением: по воспоминаниям сестры поэта, Некрасов «несколько раз делал крюк, чтобы поговорить» с несчастной матерью, «а то боялся сфальшивить». Но «фальшь» была бы страшна не только в «плаче» Орины. Характерно, что стихотворение - двухголосно, это диалог: в плач старой Орины вплетается еще один голос - рассказчика, вопрошающего, сочувствующего и плачущего вместе с ней. Эти голоса разных людей, с разными судьбами, разного социального происхождения, звучат поразительно одинаково, в унисон:
Что насупилась ты, кумушка!
Не о смерти ли задумалась?
Брось! Пустая это думушка!
Посетила ли кручинушка?
Молви - может, и размыкаю.» -
И поведала Оринушка
Мне печаль свою великую.
Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная!..
Но столь же очевидна их близость и народному плачу. Они кажутся продолжением тех слов из народной песни, которую Некрасов взял эпиграфом: «День-деньской моя печальница, / В ночь - ночная богомолица, / Векова моя сухотница».
Орина рассказывает о последних днях жизни сына Иванушки, но отдельные детали, отрывочные воспоминания о юности Иванушки позволяют вместить в этот рассказ всю недолгую жизнь молодого крестьянина. Призванный в солдаты, красавец и богатырь возвращается через восемь лет умирать в родной дом. Красота Иванушки и его богатырская сила, поразившая даже генерала, еще более подчеркивают весь трагизм разрушенной жизни семьи: не на радость Иванушке и Орине его красота, не на счастье - его богатырская сила. С достоинством и мужеством принимает герой мысль о неизбежной смерти: величие страдания предстает в описании его последних дней:
Не любил, сударь, рассказывать
Он про жизнь свою военную,
Грех мирянам-то показывать
Душу - Богу обреченную! <...>
Немота перед кончиною
Подобает христианину.
Знает Бог, какие тягости
Сокрушили силу Ванину!
Я узнать не добивалася.
Никого не осуждаючи,
Он одни слова утешные
Говорил мне умираючи.
Тихо по двору похаживал
Да постукивал топориком,
Избу ветхую облаживал,
Огород обнес забориком <...>
Печальной песней-плачем звучит рассказ матери о прощании Иванушки с солнцем красным, домом, «скотинкою», «полянушкой». Солдатская служба, те восемь лет, что и сломали богатырскую силу Иванушки, предстают только в описании беспамятства героя, в переданных матерью отрывистых словах бредящего перед смертью героя. Но за этим кратким рассказом - годы суровой муштры и бесчеловечного обращения с солдатом:
Все ему перед кончиною
Служба эта представлялася.
Ходит, чистит амуницию,
Набелил ремни солдатские,
Языком играл сигналики,
Песни пел - такие хватские!
Артикул ружьем выкидывал
Так, что весь домишка вздрагивал;
Как журавль стоял на ноженьке
На одной - носок вытягивал.
Вдруг метнулся... смотрит жалобно...
Повалился - плачет, кается,
Крикнул: «Ваше благородие!
Ваше!..» Вижу, задыхается.
Ни рассказ-воспоминание самого Иванушки, ни авторские описания солдатских будней не обрели бы такой поразительной достоверности, как отрывистые слова умирающего. Но, правдиво повествуя о страшной судьбе сына, Орина и сама, как ее сын-богатырь, не скажет слова осуждения. Народное терпение - особая тема для Некрасова. Это и предмет восхищения («В том богатырство русское», - скажет потом о терпении Савелий, богатырь святорусский), и источник горьких писательских мыслей, но и основа для надежды на лучшее будущее народа.
Тема будущего народа - одна из важнейших для Некрасова. Правда, поэт менее всего был склонен утешать своих читателей противопоставлением печального настоящего и утопических картин счастливого будущего народа. Подобно Ф.М. Достоевскому, он видел органическую связь между судьбой народа и его характером. Счастливое будущее не может прийти только само по себе, только благодаря внешним усилиям отдельных людей, источник его - и народная душа, народный характер, совестливость, трудолюбие и удивительное терпение русского народа. Во многих произведениях Некрасова появляется образ народной души-почвы, «почвы доброй» и жаждущей лишь сеятеля, что бросит семена «разумного, доброго, вечного». Характер народа и его судьба - этой теме посвящены два известных некрасовских произведения - стихотворения «Размышление у парадного подъезда» и поэма «Железная дорога».
Н.А. Некрасов был признан великим поэтом еще при жизни. Его современники считали его борцом за права всех людей и пламенным патриотом. Некрасов вошел в нашу литературу как истинно народный поэт, поэт-гражданин. Он искренне сочувствовал простому народу, не понаслышке зная трудности его жизни. Все творчество Некрасова посвящено беззаветно любимой родине. Однако эта любовь не ослепляла, она помогала поэту видеть те недостатки, которые не замечались обществом, и бороться за народное счастье.
В творчестве Некрасова освещено
Множество тем, касающихся жизни простого человека, показано разнообразие типажей. Очень часто главным действующим лицом служит не один человек, а некая группа, сообщество, за которым угадывается весь русский народ. Но есть и отдельные персонажи, заслуживающие внимания. Как бы то ни было, Некрасова всегда привлекала судьба простого человека.
Во многих стихотворениях автор освещает беспомощность и бессилие самых обыкновенных героев – русоволосых деревенских мужиков. Но для лирического героя важна не внешность, и даже не характер, а судьба крестьян. Эта тема прослеживается во многих произведениях, в частности,
Можно вспомнить "Размышления у парадного подъезда".
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди.
Лирический герой намеренно подчеркивает типичность этих персонажей. На фоне невыраженной индивидуальности героев их судьба, наоборот, целиком завладевает вниманием лирического героя. Он с гневом обличает вельможу, жалеет мужиков. Но не в силах один человек изменить судьбу целого сословия, и лирический герой с бессильной жалостью смотрит вслед несчастным мужикам, оплакивая их судьбу. Конечно, нетрудно угадать отношение автора к затронутой проблеме, Некрасов здесь выступает не столько как обличитель, читателю передается боль автора за народ, ни за что терпящий такие муки.
Народ как главный герой представлен и в стихотворении "Железная дорога". Здесь прослеживаются те же мотивы, что и в предыдущем. Лирический герой размышляет о бедах, постигших строителей дороги, то есть о народе, так как есть четкое указание, что наличием железной дороги пассажиры обязаны не графу и не подрядчику, а именно простым многострадальным людям. Они в точности повторяют судьбу героев "Размышления у парадного подъезда", сходны и описания, однако в железной дороге появляются и новые мотивы, элементы мистицизма:
Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов.
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!
Народ не безмолвствует, мертвецы восстали и грозно спрашивают, помнят ли живые, чем обязаны им. Но автор намеренно вложил такие слова в уста мертвецов, он подчеркивает, что живые люди никогда не поднимутся на подобное "восстание". По мысли автора, беда простого человека и заключается в том, что он не умеет отстаивать свои права.
В частности, в этом стихотворении появляется конкретный персонаж, один из тех мертвецов, но он показан гораздо ярче. Это работник-белорус. Его образ вводится автором не только для того, чтобы показать лишения, которые терпит народ, хотя и это важно:
Губы бескровные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; колтун в волосах.
Но больны и изуродованы все мертвецы, главная отличительная черта белоруса – то, что он молчит. Этим автор подчеркивает беспомощность человека, неспособность постоять за себя. И, конечно, главная цель введения этих образов – раскрыть тему народных страданий, судьбы людей.
Вообще, тема судьбы народа является главной в лирике Некрасова. Лирический герой показывает безвыходность положения крестьян. Такая же судьба, как у мужиков, приходивших к вельможе, рабочих, строивших железную дорогу, ждет всех молодых людей. Ярким примером этого служит образ "хлебопашца вольного" из стихотворения "Забытая деревня". Он "угодил в солдаты", а в понимании Некрасова был обречен на страдания до самой смерти. Здесь снова звучит тема безысходности, страданий крестьян.
Особое место в поэзии Некрасова занимает образ женщины. В сознании автора это единый образ, однако некрасовские женщины очень разнообразны и, на первый, взгляд, непохожи друг на друга.
Женская судьба в понимании поэта неотделима от судьбы всего народа. Эта идея подтверждается путем введения двух разных женских образов в стихотворении "Забытая деревня". Это бабушка Ненила и девушка Наташа. Старушка доживает свой век в одиночестве, а Наташа бредит свадьбой, но судьба их одинакова: Ненила умирает, так и не дождавшись барина, и надежды девушки на счастливую семейную жизнь тоже пошли прахом. Наташа повторит судьбу Ненилы, как и многие девушки-крестьянки.
Та же тема затронута и в "Тройке", где главной героиней выступает молодая девушка. Лирический герой и тоскует, и негодует одновременно, как и лирический герой "Забытой деревни". Как и Наташу, девушку ждут отнюдь не радужные перспективы.
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, – появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
Конечно, центральное место в лирике Некрасова занимает образ женщины-страдалицы, но это образ реальный, а особенно интересен образ страдающей музы в воплощении молодой крестьянки. Она молчит под пыткой, автор вводит здесь тему поэзии, которая стерпит все за правду.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистел, играя…
Все эти интересные образы получили новое воплощение в поэме "Кому на Руси жить хорошо?". Это и сами мужики, ищущие счастливого, и молодые люди, и девушки, и страдающие женщины. Но наряду с ними появляются и новые образы.
Мужик-весельчак, Яким Нагой, поражает своей жизнерадостностью, а богатырь Савелий – мудростью, не свойственной остальным.
Но, конечно, центральным образом поэмы можно считать Гришу Добросклонова. Он вобрал в себя все черты образов лирики Некрасова. Лирический герой представляет его богатырем, спасителем России. Это скорее фольклорный образ. Поэма не закончена, и впоследствии автор, видимо, хотел представить нового героя, однако образ Гриши все равно не теряет от этого своей привлекательности, читатель верит, что он идеальный человек.
Поэзия Н.А. Некрасова очень разнообразна, автор представляет на суд читателей множество интересных характеров. Однако ключевое место в творчестве поэта занимает образ народа, народа, которому он служил всю жизнь.
Во второй половине XIX столетия в русской литературе господствовало течение под названием "натуральная школа". В ее стенах родились такие писатели, как Григорович, Некрасов. Главное, что требовалось от последователя данной школы, – это верность жизненной правде, изображение неприукрашенной действительности; в то же время, для произведений этих писателей характерен социальный оттенок, акцентирование на политических и, так сказать, политико-нравственных проблемах современного мира.
Не все приверженцы "натуральной
Школы" стали широко известны – так, как, например, Некрасов или Гоголь (который, кстати, был своего рода учителем для них). Последний завоевал себе славу мастера детали: предметно-бытовая характеристика в его произведениях не знает равных. Некрасовская особенность – "слабость к больному и униженному" Его традиционно называют народным поэтом, и, в частности, особенно правдивы в его изображении картины деревенской жизни; тем не менее, стихотворение "Железная дорога" (1864 г.) доказывает, что внимание Некрасова было обращено и к рабочим (в данном случае – строителям железной дороги, соединившей Москву и Петербург).
Обычно тему поэзии Некрасова определяют как "страдания народа"; это, несомненно, верное, но слишком обобщенное утверждение. Если раскрывать проблематику подробнее, то выделяется более конкретные вопросы. Во-первых, социальная база, условия для обнищания народных масс: крепостное право, после его отмены – отсутствие в целом возможности улучшить каким-либо образом собственное положение у людей, находящихся на низших ступенях общества. Отсюда вытекает вопрос, удачно сформулированный поэтом: "Кому живется весело, вольготно на Руси?". Втретьих, униженность трудящегося и находящегося в подчинении класса, которая выражается либо в рабской покорности судьбе, либо в молчаливом терпении, которое, по утверждению Некрасова, должно в конце концов лопнуть. Немаловажной и не занимающей в такой степени никакого другого писателя или поэта темой является женская доля. Только Некрасов посвятил ей столько стихотворений.
В произведениях Некрасова, думается, привлекает даже не столько то, к каким вопросам в них обращается, но то, какими средствами он добивается реалистического изображения и какова в итоге получается в его трактовке народная жизнь. Для того чтобы проанализировать это, достаточно рассмотреть несколько произведений разных лет.
Одно из ранний стихотворений Некрасова – "Тройка" (1846 г.). Оно полностью посвящено женской судьбе, однообразной и неизбежной для всякой деревенской девушки. Ярко изображена здесь и сама атмосфера крестьянского дома, семьи: "от работы и черной и трудной" меняется не только девушка, но и ее муж и свекровь – они становятся беспричинно жестокими, от усталости вечно ругающимися и машущими кулаками. Здесь Некрасов впервые сформулировал "жизненное кредо" русского народа – "тупое терпенье" и "бессмысленный вечный испуг". Оно более или менее четко отражено практически во всех стихотворениях поэта. Некрасов даже намекнул на наиболее вероятную причину такого состояния: происходит не то, о чем мечтаешь, а то, что неизбежно, исторически должно случиться. Кроме того, крестьянские женщины были практически бесправны и безмолвно покорны, о чем гласят строки еще одного, более позднего, стихотворения – "Вчерашний день, часу в шестом…".
Те же терпение и покорность присутствуют в стихотворении 1855 г. "Забытая деревня". Ситуация, описанная здесь, хорошо отражает "рабскую психологию" русского крепостного крестьянства. Долголетнее рабство отучило крестьян от самостоятельности, и теперь повсюду можно услышать:
Вот приедет барин – барин нас рассудит…
………………………………
Скажет барин слово…
Постоянное ожидание изъявления воли барина ведет к несчастьям для самих же крестьян:
Умерла Ненила; на чужой землице
У соседа-плута – урожай сторицей…
Хлебопашец вольный угодил в солдаты,
И сама Наташа свадьбой уж не бредит…
А барину-то, по сути, нет дела до своих крепостных: пока ему поступают деньги – он живет спокойно, их проблемы его не беспокоят. С другой стороны, крестьян этот вопрос относительно их хозяина тоже не волнует, но их мнению, раз он хозяин, то обязан их защищать. Так и образуется взаимонепонимание крепостных и помещиков, из чего, в свою очередь, следует глушь и запустение в деревнях. Если помощь действительно необходима, то ее приходится вымаливать, выпрашивать у "владельцев роскошных палат" ("Размышления у парадного подъезда", 1863 г.), а те ничего знать не знают, ведать ли ведают, да и не хотят. В стихотворении символично, что тот, к кому пришли просители, спит. Действительно, меньше всего его волнуют их проблемы, он находится как бы в постоянном сне – Некрасов даже призывает его: "Пробудись!". Стихотворение навевает атмосферу полной безнадежности. И все же не остается народ безмолвным, его скорбь – "вопиющая". "Где народ, там и стон", – вот, кстати, еще одна деталь народного портрета. "Стон бесконечный" не только помогает ему жить, но и служит, в некоторой степени, проявлением недовольства: прежние "немые" работяги больше не молчат.
Некрасов позволяет звучать и мнению, противоположному его собственному. Выразителем такового является генерал в стихотворении "Железная дорога". В споре с попутчиком (или автором) генерал отрицает заслугу рабочих в строительстве железной дороги и приписывает ее графу Клейнмихелю (финансировавшему этот проект). По его мнению, грязное и необразованное мужичье не способно ничего создать; из его уст читатель слышит фразу: "Или для вас Аполлон Бельведерский хуже печного горшка?". Она обращена к автору-попутчику, но т.к. генерал приравнял того в силу взглядов к строителям, то это уже заключение вполне может быть отнесено и к ним. Это действительно так: народом движет практицизм, он находится не в тех условиях, когда можно любоваться произведениями искусства:
Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.
Грабили нас грамотеи-десятники,
Секло начальство, давила нужда…
Некрасов выступал за то, чтобы не скрывать ужасов нищеты, не видел ничего позорного для тех, кто их познал. Он считал вполне естественным не скрывать этого от женщин, потому в его лирике так часто встречается сочетание интимного с социальным, что, казалось бы, несовместимо. Один из ярких примеров – стихотворение "Утро" (1874 г.). Оно построено как монолог, обращенной к знакомой, где автор раскрывает и объясняет ее угнетенное состояние: "здесь не страдать мудрено". Здесь Некрасов соединяет серую, унылую деревню ("кляча с крестьянином пьяным" - характерная деталь) и пестрый в событийном отношении "город богатый" (хотя пейзаж его не отличается от деревенского по колориту красок): на "позорную площадь" ведут осужденного, проститутка возвращается домой, скачут на дуэль офицеры, кто-то умер, кто-то покончил с собой. Все убого, мерзко, грязно, ужасно…Но, по мнению Некрасова, именно это заслуживает быть "воспетым" в поэзии:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая – "страдания народа"
И что поэзия забыть ее должна, –
Не верьте, юноши! не стареет она.
("Элегия", 1874 г.)
Страдания народа в творчестве Некрасова
Лирика классика русской поэзии Николая Алексеевича Некрасова вся посвящена народу. Юношей увидел он измученных каторжным трудом бурлаков, один из которых, запредельно уставший и больной, надеялся умереть к утру, чтобы избавиться от каторжного труда. Эта встреча настолько поразила юного поэта, что он написал стихотворение «На Волге»
Увидев, как
Ползли гурьбою бурлаки,
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик -
И сердце дрогнуло во мне…»
Поэт никогда больше не забывал о том, как тяжко приходится простым людям. Всем сердцем поэт сострадал им, и все, о чем писал поэт, было о русском народе, страдающем непрерывно. Но Некрасов твердо верил, что настанут для русского человека лучшие времена.
Некрасов осознавал свою ответственность, как поэта, перед своим народом, в тот миг, когда встал в один ряд с величайшими мастерами слова: Пушкиным , Лермонтовым , Гоголем . Каждым словом поэт нес человеку, и в его лице – всему народу - свет истины, правды, добра, справедливости. Он также говорил о том, что победа добра не придет сама по себе, впереди долгая и трудная борьба, в которой можно погибнуть, но он был готов к такой участи.
В стихотворении «Пророк» Н.А. Некрасов не просто присоединил свой голос к великим классикам, он принес торжественную клятву своему народу в верности. А верность эта зиждется на высокой жертвенной любви к Отечеству.
Главной причиной страданий народа поэт справедливо считал крепостное право. И узнав об отмене этого права, Некрасов в искренней радости воскликнул:
Я видел красный день: в России нет раба!…
Но буквально через строку он сомневается: «…Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»
Это главный из вопросов, на который поэт так и не нашел ответа. В самом бедном и изможденном крестьянине или работнике он видел живую душу, страждущее сердце – не существует безликого народа, он имеет множество лиц, конкретные люди жаждут счастья и отдыха.
Жизнь тяжела, но большинство людей привычно терпят, старясь не думать о том, насколько тяжело им живется. Высокие духом, избранные должны найти выход и научить простых людей изменить свою судьбу: за талант строго спрашивается и нужно исполнить свое предназначение.
Некрасов понимал, что он слишком мало делает для того, чтобы общая борьба за счастье людей достигла цели, во имя которой он не всегда был готов «сжигать себя на костре». Совесть мучила его за эту слабость, поэт каялся и просил прощения:
…Мои вины, о Родина! Прости!..
Символом страдания поэта стал целый ряд стихотворений и поэм: «Коробейники» , «Мороз, Красный нос», «Железная дорога» и ставшая образцом сострадания русскому народу-труженику «Кому на Руси жить хорошо» . Каждой строкой Некрасов сильно и ярко повествует о трагической судьбе человека, которого поэт глубоко уважает.
Строки Некрасова сделали непримиримыми борцами за лучшую участь народа множество людей, которые разделили неутихающую тревогу поэта о том, вечно ли быть русскому народу таким забитым, бесправным и темным. Сам поэт ответил на это в стихотворении «Железная дорога»:
…народ вынесет все, что Господь ни пошлет!
Вынесет все и широкую, ясную
грудью дорогу проложит себе
Кроме анализа темы страдания народа в творчестве Некрасова, ознакомьтесь также с другими статьями:
- «Душно! Без счастья и воли…», анализ стихотворения Некрасова
- «Прощанье», анализ стихотворения Некрасова
- «Надрывается сердце от муки», анализ стихотворения Некрасова
Н. Некрасов впервые в русской поэзии открыл перед читателем народную жизнь во всей ее полноте - с ее красотой и мудростью, с ее бездонным горем и мучениями. До него чуть ли не господствовавшим в литературе было мнение, которое, к примеру, без обиняков высказал писатель и журналист А. Дружинин. Он убеждал Некрасова, тогда еще молодого издателя журнала «Современник»: «Подписчики у журнала люди образованные.
Ну интересно ли образованному читателю знать, что Ерема ест мякину, а Матреша воет над павшей коровой. Право, все, что пишут о русском мужике, преувеличено. Какие это у него потребности могут быть к другой жизни? Он совершенно доволен и счастлив, если ему удастся в праздник опиться до опухоли брагой или до скотского состояния водкой».
Некрасов не только опроверг ложь о русском мужике; он увидел народную душу, как душу великую: чистую и возвышенную, отзывчивую и милосердную, страдающую и терпеливую, сильную и мятежную. Ни для одного автора раньше «низменная», обыкновенная жизнь простого, задавленного нуждой и рабством человека еще не была главным, постоянным предметом поэзии.
Благодаря правде, беспощадной и обжигающей, на которую был способен Некрасов, благодаря его дару мастерски рисовать эту «низменную» жизнь красками точными и резкими, стихи поэта оказались неведомой ранее литературой, художественным открытием. И. Тургенев, прочитав в журнале одно из первых «истинно некрасовских» стихотворений «Еду ли ночью по улице темной…», писал из-за границы В. Белинскому: «Скажите от меня Некрасову, что его стихотворение в 9-ой книжке “Современника” меня совершенно с ума свело; денно и нощно твержу я это удивительное произведение - и уже наизусть выучил». В самом деле, разве можно было с большей выразительностью нарисовать такое:
Помнишь ли день, как, больной и голодный,
Я унывал, выбивался из сил?
В комнате нашей, пустой и холодной,
Пар от дыханья волнами ходил.
Помнишь ли труб заунывные звуки,
Брызги дождя, полусвет, полутьму?
Плакал твой сын, и холодные руки
Ты согревала дыханьем ему.
Он не смолкал - и пронзительно звонок
Был его крик… Становилось темней;
Вдоволь поплакал и умер ребенок…
Бедная! Слез безрассудных не лей!
………………………………………………..
В разных углах мы сидели угрюмо.
Помню, была ты бледна и слаба,
Зрела в тебе сокровенная дума,
В сердце твоем совершалась борьба.
Я задремал. Ты ушла молчаливо,
Принарядившись, как будто к венцу,
И через час принесла торопливо
Гробик ребенку и ужин отцу.
Голод мучительный мы утолили,
В комнате темной зажгли огонек,
Сына одели и в гроб положили…
Случай нас выручил? Бог ли помог?
Ты не спешила печальным признаньем,
Я ничего не спросил,
Только мы оба глядели с рыданьем,
Только угрюм и озлоблен я был…
Сколько чисто русских картин находим мы в стихах и поэмах Некрасова - и всегда они окрашены в цвет печали, всегда они созвучны крестьянской нужде, рекрутским слезам, унылой ямщицкой песне, грустной колыбельной… «Опять, - будто извиняясь, говорит поэт, - опять я о печальнице-родине», и это «опять» трагически повторяется сейчас, словно и не прошло полтора столетия и не изменился мир, человек, русская земля.
Каким же долговечным оказалось чувство поэта, какую же непроходяще больную струну задел он, если эхо от его стихов все еще летит над нашими просторами и не может заглохнуть оно ни в дремучих русских лесах, ни во всесветных русских далях, ни в переживших многое русских душах:
Опять пустынно-тих и мирен
Ты, русский путь, знакомый путь!
Прибитая к земле слезами
Рекрутских жен и матерей,
Пыль не стоит уже столбами
Над бедной родиной моей.
Опять ты сердцу посылаешь
Успокоительные сны
И вряд ли сам припоминаешь,
Каков ты был во дни войны, -
Когда над Русью безмятежной
Восстал немолчный скрип тележный,
Печальный, как народный стон!
Русь поднялась со всех сторон,
Все, что имела, отдавала
И на защиту высылала
Со всех проселочных путей
Своих покорных сыновей.
Некрасова можно назвать летописцем народного горя. Перечитайте его поэмы «Кому на Руси жить хорошо» и «Коробейники», «Мороз, Красный нос» и «Крестьянские дети», «Саша» и «Орина, мать солдатская», «Железная дорога» и «Несчастные», «Русские женщины» и «Дедушка», «Современники» и «Белинский», да и множество стихотворений, запавших в память, - «Размышления у парадного подъезда», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Элегия» («Пускай нам говорит изменчивая мода…»), «Молебен», «Несжатая полоса» - в совокупности они представляют живую и подробную картину крестьянской России, ее нужды, вытягивающего жилы труда, варварства и рабства. А ведь сколько было вокруг прозаиков, поэтов, драматургов, бойких журналистов - и никто из них не сорвал завесу, за которой скрывалось ужасающее неустройство русской жизни. Некрасов это сделал со всей страстью народного печальника и заступника:
Родная земля!
Назови мне такую обитель,
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал.
Стонет он по полям, по дорогам,
Стонет он по тюрьмам, по острогам,
В рудниках, на железной цепи;
Стонет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи;
Стонет в собственном бедном домишке,
Свету божьего солнца не рад;
Стонет в каждом глухом городишке,
У подъезда судов и палат…
«Муза мести и печали» - сказал о своей песне Некрасов. Почему «печали» - понятно. А почему - «мести»? Русские поэты никогда не воспевали месть, разве что - месть врагу. Любое из христианских чувств могли вызвать в читательском сердце стихи отечественных поэтов: боль, жалость, участие, сострадание, но месть…
Мне кажется, объяснить это чувство поэта позволит сходное состояние Льва Толстого, выраженное им спустя четверть века после смерти Некрасова. Ежедневно получая гневные письма обездоленных соотечественников, автор «Войны и мира» полностью соглашался с предупреждением, которое обращали к властителям его корреспонденты накануне первой русской революции: «На то, что власть делает с народом, может быть только один ответ: мстить, мстить и мстить!»
Некрасов не только в детстве и юности был ранен ужасающим насилием над подневольными людьми. И позже он, журналист, человек общественного склада, жадно следил за событиями в России и остро переживал любую жестокость. А вести о насилиях и об ответном народном гневе были не так уж редки.
В донесении третьего отделения полиции Николаю I за 1841 год, например, говорилось: «Следствием об убийстве могилевского помещика Свадковского дворовыми людьми его открыто, что поводом к сему злодеянию было необыкновенно жестокое обращение его с крестьянами в продолжение 35 лет…». «…неповиновений оказано в 27 имениях и большею частью представлялась необходимость в употреблении воинской помощи для усмирения; в имениях графа Борха и Демидовой начальство принуждено было действовать вооруженной рукой, и в первом убито было 21 и ранено 31, а в последнем убито 33 и ранено до 114 человек».
В отчете за 1843 год ведомство Бенкендорфа сообщало: «Получен безымянный донос о засечении помещиком Тверской губернии Постельниковым десятилетней дворовой девочки Фирсовой. Обнаружено, что Фирсова действительно умерла от голода и побоев. В трех губерниях казенные крестьяне… с оружием в руках встретили посланные туда воинские команды, и лишь усиленными отрядами приведены в повиновение, причем ранено и убито 43 человека…».
Мог ли Некрасов, зная это, писать по-иному, без гнева и возмущения:
Вот он, наш пахарь угрюмый,
С темным, убитым лицом, -
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
………………………………………
Зрелище бедствий народных
Невыносимо, мой друг.
Небезызвестный «доносчик от литературы» Фаддей Булгарин сообщал третьему отделению полиции в 1848 году: «Некрасов - самый отчаянный коммунист; стоит прочесть стихи его и прозу в “С.-Петербургском альманахе”, чтобы удостовериться в этом. Он страшно вопиет в пользу революции».
Но кто же готовит революции? Совсем не те, кто «вопиет» против рабства и насилия, а как раз те, кто издевается над собственной страной. Возбудители восстаний - это люди, стоящие у власти. Это они подталкивают народ к революциям, подталкивают своей жестокостью, продажностью, неспособностью обеспечить согражданам сносную жизнь. Сегодня над стихами Некрасова с недоумением вспоминаешь словоблудие фарисеев: «Лимит на революции вышел». Господа, вышел лимит на издевательство над замордованным народом. Долго вам не придется безнаказанно делать это. Прислушайтесь к поэту:
Каждой стране наступает
Рано иль поздно черед,
Где не покорность тупая -
Дружная сила нужна;
Грянет беда роковая -
Скажется мигом страна.
Страстное желание народной свободы было живым зерном в поэзии и Пушкина, и Лермонтова, и Кольцова. Но только в лирике Некрасова это зерно проросло и стало колосом, и если окинуть взглядом всю русскую поэзию, то именно этот колос положил начало созревшему полю надежды. Россия запомнила Некрасова как провозвестника свободы, и после него отечественная литература уже не могла восприниматься иначе, как светоч в любом ненастье, в обступившем сумраке, во временной тьме. Было неслыханным доселе делом, чтобы в поэзии звучал бесстрашный и оправданный призыв мести:
Необузданную, дикую,
К угнетателям вражду
И доверенность великую
К бескорыстному труду.
С этой ненавистью правою,
С этой верою святой
Над неправдою лукавою
Грянешь божьею грозой…
Одна из петербургских газет писала тогда: «Не по звучности стиха, не по поэтической обработке формы, а по самому содержанию, близкому каждому сердцу, невольно задевающему его за живое, по животрепещущему интересу мысли, по ее гуманности, по состраданию к страждущему, по юмору, иногда желчному и даже несколько болезненному, по страстному драматизму, - произведения Некрасова пользуются общей любовью, горячим сочувствием, и уже тогда, когда порознь помещались в журналах, многими выучивались наизусть или выписывались в особые тетрадки».
Некрасов много думал о собственном жребии певца; определив его для себя, он оставил такой завет следующим поколениям лириков:
А ты, поэт! избранник неба,
Глашатай истин вековых,
Не верь, что не имущий хлеба
Не стоит вещих струн твоих!..
Будь гражданин! служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви…
Стихи Некрасова словно бы вторят житейскому крестьянскому разговору, задушевной народной песне. Кажется, что его поэзии изначально присущ национальный склад. Он открыл мир нашей бытовой жизни, как мир духовный и нравственный, найдя в этом сочетании русского быта и духовности истинную, бесценную красоту.
В отечественной, да и в мировой, лирике немного найдется поэтов, которые бы, как Некрасов, рассказали столько житейских историй, составивших в совокупности то, что мы называем народным бытием; открыли столько людских судеб, составивших в совокупности народную судьбу. И все эти истории и судьбы освещены светом земной красоты и целительного сочувствия. Мы со школьной скамьи запомнили наизусть печальные строки из поэмы «Мороз, Красный нос»:
…Саврасушка, трогай,
Натягивай крепче гужи!
Служил ты хозяину много,
В последний разок послужи!
Чу! два похоронных удара!
Попы ожидают - иди!..
Убитая, скорбная пара,
Шли мать и отец впереди.
Ребята с покойником оба
Сидели, не смея рыдать,
И, правя савраской, у гроба
С вожжами их бедная мать
Шагала… Глаза ее впали,
И был не белей ее щек
Надетый на ней в знак печали
Из белой холстины платок…
Но едва ли отдавали мы отчет в том, что история бедного Прокла, его несчастной жены Дарьи и неприкаянных детей на всю жизнь западет в нашу память, обретет житейскую правду, как трагедия, словно бы случившаяся на наших глазах и потрясшая нас, - едва ли сознавали мы, что она запечатлеется как живая картина в нашей судьбе во многом из-за сопровождающих ее чудесных, незабываемых строк о крестьянском труде, о русской природе. Например, этих:
Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи,
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья свои.
Глядит - хорошо ли метели
Лесные тропы занесли,
И нет ли где трещины, щели,
И нет ли где голой земли?
Пушисты ли сосен вершины,
Красив ли узор на дубах?
И крепко ли скованы льдины
В великих и малых водах?
Идет - по деревьям шагает,
Трещит по замерзлой воде,
И яркое солнце играет
В косматой его бороде…
Наверно, в своем родовом Грешневе и позже в местах, где Некрасов охотился, он не только увидел людское горе, но и наслушался сочных разговоров, шутливых перепалок, затейливых словечек, насмотрелся старинных обрядов, искусных розыгрышей. Все это перешло в книги поэта:
Ой! легка, легка коробушка,
Плеч не режет ремешок!
А всего взяла зазнобушка
Бирюзовый перстенек.
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок - рубаху белую
Подпоясать в сенокос -
Все поклала ненаглядная
В короб, кроме перстенька:
«Не хочу ходить нарядная
Без сердечного дружка!»
Много таких простонародных обычаев приоткрыл Некрасов, много обрядов - сватовства ли, похорон ли, начала ли жатвы, конца ли страды - обрядов, сложившихся в русской жизни за века, вывел он на свет, словно говоря: «Полюбуйтесь-ка на родное богатство, русские люди, подивитесь таланту и мудрости предков!» В поэме «Кому на Руси жить хорошо» чуть не каждый герой бает о своем житье-бытье или тяготах сельского мира не стертыми словами, а с особым словесным выходом, со своим приговором и присказкой. К примеру, крестьянка Матрена Тимофеевна решила поведать странникам о своей жизни обстоятельно, с подробностями, и начала свою повесть с юности, с дозамужней поры. Приехал к ней парень со сватами - всю ночь не спала невеста, мысленно увещевала жениха:
Ах! что ты, парень, в девице,
Нашел во мне хорошего?
Где высмотрел меня?
О святках ли, как с горок я
С ребятами, с подругами
Каталась, смеючись?
Ошибся ты, отецкий сын!
С игры, с катанья, с беганья,
С морозу разгорелося
У девушки лицо!
На тихой ли беседушке?
Я там была нарядная,
Дородства и пригожества
Понакопила за зиму,
Цвела, как маков цвет!
А ты бы поглядел меня,
Как лен треплю, как снопики
На риге молочу…
В дому ли во родительском?..
Ах! кабы знать! Послала бы
Я в город братца-сокола:
«Мил братец! шелку, гарусу
Купи - семи цветов,
Да гарнитуру синего!»
Я по углам бы вышила
Москву, царя с царицею,
Да Киев, да Царьград,
А посередке - солнышко,
И эту занавесочку
В окошке бы повесила,
Авось ты загляделся бы, -
Меня бы промигал!..
От внимания к разговорному крестьянскому языку идет и смелость Некрасова в художественном употреблении любого слова. Известно, что народ может поставить ходячее словечко в такое соседство, что никакому краснобаю не приснится:
Под косой трава валилася,
Под серпом горела рожь…
…………………………………….
Уж овечка опушается ,
Чуя близость холодов…
……………………………………
Над болотом засинелася ,
Понависнула роса…
……………………………………
Дождик, что ли, собирается,
Ходят по небу бычки …
……………………………………
Тит домой. Поля не ораны ,
Дом растаскан на клочки…
И сколько поэзии разлито по страницам этого «социального» сочинения!
Ночь тихая спускается,
Уж вышла в небо темное
Луна, уж пишет грамоту
Господь червонным золотом
По синему по бархату,
Ту грамоту мудреную,
Которой ни разумникам,
Ни глупым не прочесть.
Весной, что внуки малые,
С румяным солнцем-дедушкой
Играют облака:
Вот правая сторонушка
Одной сплошною тучею
Покрылась - затуманилась,
Стемнела и заплакала:
Рядами нити серые
Повисли до земли.
А ближе, над крестьянами,
Из небольших, разорванных,
Веселых облачков
Смеется солнце красное,
Как девка из снопов.
Можно приводить красочные строки из поэм и стихотворений Некрасова еще и еще - они опровергают расхожее мнение о том, что наш классик - будто бы поэт идеи, что художественное, эстетическое было чуждо ему. Это неправда. Некрасов всегда носил в душе то идеальное, что отличает подлинного художника. Как-то он убеждал Тургенева: «…уйди в себя, в свою молодость, в любовь, в неопределенные и прекрасные по своему безумию порывы юности, в эту тоску без тоски - и напиши что-нибудь этим тоном. Ты сам не знаешь, какие звуки польются, когда раз удастся прикоснуться к этим струнам сердца, столько жившего, как твое, - любовью, страданием и всякой идеальностью».
Сам он во многих и многих произведениях - от первых стихотворений о любви: «Пускай мечтатели осмеяны давно…» и «Когда из мрака заблужденья…» до последней предсмертной, как бы прерываемой рыданиями, поэмы о матери - излил столько нежности, благодарности жизни и людям, что стал любимейшим поэтом соотечественников.
У этого революционного демократа, каким в двадцатом веке представляло его наше литературоведение, была истинно христианская душа. В поэме «Тишина» он восклицал при виде православной церкви на нищей русской земле:
Храм воздыханья, храм печали -
Убогий храм земли твоей:
Тяжеле стонов не слыхали
Ни римский Петр, ни Колизей!
Сюда народ, тобой любимый,
Своей тоски неодолимой
Святое бремя приносил -
И облегченный уходил!
Войди! Христос наложит руки
И снимет волею святой
С души оковы, с сердца муки
И язвы с совести больной…
Мы говорили о том, какой болью отзывалось в душе Некрасова бесконечное терпение народа. Но вглядываясь в русского человека, поэт никогда не путал в нем покорность с добротою, отзывчивостью, стойкостью в беде. Припомните героев его поэм, припомните, как относятся они к Божьим заповедям, по каким нравственным законам они живут. Например, Орина, мать солдатская, так отвечает на вопрос, почему умер ее сын-богатырь, вернувшись домой после солдатчины:
Не любил, сударь, рассказывать
Он про жизнь свою военную,
Грех мирянам-то показывать
Душу - богу обреченную!
Говорить - гневить всевышнего,
Окаянных бесов радовать…
Чтоб не молвить слова лишнего,
На врагов не подосадовать,
Немота перед кончиною
Подобает христианину.
Знает бог, какие тягости
Сокрушили силу Ванину!
По убеждению Некрасова, простолюдина не считает за человека как раз тот, у кого нет Бога в душе. И мучитель, и стяжатель, и мздоимец, для которых нет суда земного и которые не боятся суда небесного, вызывают у поэта саркастические строки:
Счастлив, кому мила дорога
Стяжанья, кто ей верен был
И в жизни ни однажды бога
В пустой груди не ощутил.
Сам поэт всегда «ощущал в груди» Бога. Его душа умягчалась, когда он говорил о Божьем соборе, о церковном звоне, о праведных людях. Тут он часто доходил до слившейся воедино земной и небесной песни:
Чу! тянут в небе журавли,
И крик их, словно перекличка
Хранящих сон родной земли
Господних часовых, несется
Над темным лесом, над селом,
Над полем, где табун пасется,
И песня грустная поется
Перед дымящимся костром…
Так что ныне нам приходится открывать «нового» Некрасова, хорошо чувствовавшего редкую красоту чистой души, ее близость к Божьему образу. Да и не мог быть иным поэт, который писал:
Храм божий на горе мелькнул
И детски чистым чувством веры
Внезапно на душу пахнул.
Особая сердечность и какая-то виноватость перед другой душой, незащищенной и страдающей, воплотились в стихах Некрасова, обращенных к женщинам. Не знаю, имел ли право какой-то другой русский поэт сказать в конце своего пути, как Некрасов:
Но я всю жизнь за женщину страдаю.
К свободе ей заказаны пути;
Позорный плен, весь ужас женской доли,
Ей для борьбы оставил мало сил…
Казалось, поэт торопился запечатлеть в стихах светоносные характеры своих современниц, какого бы сословия - «низкого» или «благородного» - они ни были. Крестьянка Дарья из поэмы «Мороз, Красный нос», Саша из одноименного повествования, Орина, мать солдатская, жены декабристов - княгини Волконская и Трубецкая из поэтической дилогии «Русские женщины», наконец, героини лирических признаний Некрасова - все эти образы отложились в нашем сердце, как родственные, дорогие. Почему? Может быть, потому, что нас в стихах поэта трогает необыкновенное понимание женской души, сопереживание с нею и благодарность за свет и доброту. С особой силой эта нота звучит в поэме «Мать»:
И если я легко стряхнул с годами
С души моей тлетворные следы
Поправшей все разумное ногами,
Гордившейся невежеством среды,
И если я наполнил жизнь борьбою
За идеал добра и красоты
И носит песнь, слагаемая мною,
Живой любви глубокие черты, -
О мать моя, подвигнут я тобою!
Во мне спасла живую душу ты!
В любовных стихах Некрасова нет того традиционного романтизма, которым обычно лирический герой окутывает свое чувство. У Некрасова в интимной лирике, как и в других сочинениях, много бытовых подробностей. Предмет его поклонения - не эфемерный, возвышенный образ, а земная женщина, живущая в той же будничной среде, что и поэт. Но это не значит, что его любовь оказывается нарочито приземленной, лишенной высокого поклонения и чистой поэзии. Счастье и страдание любящих людей, ежедневно соприкасающихся с прозой жизни, с житейскими невзгодами, передаются Некрасовым строками столь же трагическими и безмятежными, отчужденно холодными и огненно страстными, как и бессмертные строки других прославленных певцов:
Ты всегда хороша несравненно,
Но когда я уныл и угрюм,
Оживляется так вдохновенно
Твой веселый, насмешливый ум;
Ты хохочешь так бойко и мило,
Так врагов моих глупых бранишь,
То, понурив головку уныло,
Так лукаво меня ты смешишь;
Так добра ты, скупая на ласки,
Поцелуй твой так полон огня,
И твои ненаглядные глазки
Так голубят и гладят меня, -
Что с тобой настоящее горе
Я разумно и кротко сношу
И вперед - в это темное море -
Без обычного страха гляжу…
Все адресаты некрасовских стихов о любви - это женщины, которые поддерживали его в жизненных невзгодах, самоотверженно делили с ним испытания судьбы. В 1848 году гражданской женой поэта становится Авдотья Яковлевна Панаева, настоящая русская красавица, женщина с литературным талантом.
Вместе с Николаем Алексеевичем она написала роман «Три стороны света»; ее воспоминания стали интереснейшим рассказом о литературной жизни России середины девятнадцатого века. А. Панаевой посвящены многие стихи поэта, ставшие украшением русской лирики. Читая их, отмечаешь особенность лирических откровений Некрасова: в его признаниях нет поэтических домыслов, натяжек; здесь факт биографии, семейная, бытовая история подняты до высокого искусства. Вот стихотворение 1855 года, когда поэта поразил недуг, казавшийся ему смертельным:
Тяжелый крест достался ей на долю:
Страдай, молчи, притворствуй и не плачь;
Кому и страсть, и молодость, и волю -
Все отдала, - тот стал ее палач!
Давно ни с кем она не знает встречи;
Угнетена, пуглива и грустна,
Безумные, язвительные речи
Безропотно выслушивать должна:
«Не говори, что молодость сгубила
Ты, ревностью истерзана моей;
Не говори!.. близка моя могила,
А ты цветка весеннего свежей!..»
Н. Чернышевский справедливо называл стихи Некрасова о любви «поэзией сердца». Из глубин сердца, восторженного и трезвого, благодарного и измученного, всплывали строки таких изумительных стихотворений, как «Я не люблю иронии твоей…», «Прощанье», «Ты меня отослала далеко…», «О письма женщины, нам милой…», «Мы с тобой бестолковые люди…». Не могу не привести первое из них.
Здесь все: и напряжение лирического чувства, и благородная интонация, и стилистическая отточенность строк, и философское осмысление сказанного - все подчинено тому, чтобы песнь во славу любви была поэтически высокой и в то же время житейски близкой любому читателю:
Я не люблю иронии твоей.
Оставь ее отжившим и нежившим,
А нам с тобой, так горячо любившим,
Еще остаток чувства сохранившим, -
Нам рано предаваться ей!
Пока еще застенчиво и нежно
Свидание продлить желаешь ты,
Пока еще кипят во мне мятежно
Ревнивые тревоги и мечты -
Не торопи развязки неизбежной!
И без того она недалека:
Кипим сильней, последней жаждой полны,
Но в сердце тайный холод и тоска…
Так осенью бурливее река,
Но холодней бушующие волны…
Последние годы жизни и особенно предсмертные месяцы поэту скрасила другая женщина - Фекла Анисимовна Викторова. Дочь солдата, сирота, она была моложе Николая Алексеевича на тридцать лет. «От нее веяло душевной добротой и глубокой привязанностью к Некрасову», - писал литератор А. Кони. Поэт называл ее по-своему - Зиной, Зинаидой Николаевной. Незадолго до смерти Некрасов обвенчался с ней, чтобы обеспечить ей право на наследование.
И в стихах, обращенных к Зине, все тот же лирический герой: страдая от жестокой болезни, он понимает, что невольно терзает и близкую женщину, и потому стремится поддержать ее своей благодарностью, своим утешением:
Да не плачь украдкой! - Верь надежде,
Смейся, пой, как пела ты весной,
Повторяй друзьям моим, как прежде,
Каждый стих, записанный тобой.
Говори, что ты довольна другом:
В торжестве одержанных побед
Над своим мучителем-недугом
Позабыл о смерти твой поэт!
Когда-то В. Белинский справедливо заметил: «Для истинного художника - где жизнь, там и поэзия». Некрасов умел находить поэзию в обыкновенной жизни да еще в такие времена, когда для миллионов русских людей она была подневольна и мрачна. Но уныние и безнадежность казались ему страшнее смерти. Поэт оставил нам множество свидетельств своей непреклонной веры: «Сбирается с силами русский народ…», «Вынесет все - и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе…», «Не погиб еще тот край, что выводит из народа столько славных то и знай…»